Герман Матвеев - Новый директор Страница 33

С остальными детьми Аким Захарович часто проводил увлекательные беседы об искусстве, о великих художниках, о судьбе их произведений, а после посещений Русского музея или какой-нибудь выставки устраивал большой — на два, на три урока разговор-разбор. Одним словом, учитель невзирая на всякие рогатки и скептическое отношение делал то, что не было предусмотрено программой: эстетически воспитывал детей, развивал у них хороший вкус и понимание значения и роли искусства в жизни.

Вернувшись домой после разговора с Константином Семеновичем, Аким Захарович вышел в коридор, где висел телефон, и позвонил самому талантливому ученику девятого класса Артему Китаеву:

— Артем! Слушай меня, голубчик! Случилось нечто из ряда вон выходящее. Просто, понимаешь ли, событие! Я позвоню сейчас Кириллу, а ты извести всех наших… кого найдешь. Завтра нужно собраться к девяти часам в школу. У нас новый директор. Да не просто директор, а настоящий! Потом я расскажу подробней… Нет, я не хочу тебя интриговать. Я еще и сам не разобрался как следует. Сколько мы сможем собрать народу?.. Ну, конечно, всех, кто в городе!

20. Воспитание начинается

На другое утро, задолго до девяти часов, возле школы начали собираться ученики. Толком никто ничего не знал. Знали, что в школу пришел новый директор и что предстоит какая-то работа. Правда, юннаты делали вид, что им известно гораздо больше, и вообще вели себя таинственно: собирались группами на южной стороне здания, поглядывали на угловые окна и посмеивались.

— В чем дело? Что вы там увидели? — спрашивали художники.

Юннаты отнекивались и загадочно бормотали:

— Да нет… просто так… ничего особенного.

Кое-кто из более нетерпеливых начал стучать в дверь.

— Ну что вы барабаните? — сердито спросила появившаяся в дверях Поля. — Что вам надо?

— Как это что! Нас вызвали к девяти часам, а ты не пускаешь!

— Не сочиняйте! Кто вас вызывал?

— Новый директор!

— Ой, выдумщики! Новый директор! Скажут тоже. Он и сам-то вчерась только пришел.

— А какой он, Поля? Хороший?

Немного поломавшись, нянечка сообщила ребятам о своих впечатлениях. Говоря о директоре, она всё время упоминала про нового завхоза, и в представлении ребят эти два человека как-то слились и получилось что-то такое — «не разбери-поймешь». По словам нянечки, получалось, что новый директор был высокий, или, как она сказала, длинный, с палкой, но почему-то среднего роста. Очень строгий, но не из крикливых, и шутник. Глаза имел острые, «насквозь видит», но с виду простой, хотя и «сам себе на уме». Любитель порядка, дотошный, во всё нос сует…

Константин Семенович пришел без десяти минут девять. Ребят он застал возле школы. Младшие играли на пустыре, старшие гуляли или сидели на ступеньках подъезда.

Появление Константина Семеновича было сразу замечено. Кто-то из мальчиков крикнул: «Атас» — и раздался предупреждающий пронзительный свист.

Через несколько секунд Горюнов был окружен плотным кольцом учеников.

Момент был чрезвычайно ответственный. Первая встреча с детьми, как правило, накладывает глубокий отпечаток на всю дальнейшую работу с ними. Об этом знают все педагоги. Молодые, не имеющие опыта учителя, тщательно готовятся к такой встрече, что-то разучивают, продумывают, репетируют, а в результате создают о себе часто неправильное представление, и потом долго не могут найти «общий язык».

— Кто это из вас так свистел? — спросил Константин Семенович с улыбкой.

— Я свистел, — далеко не сразу ответил мальчик лет двенадцати, с большими темными глазами и непокорно торчащим вихром.

— Неплохо. С двумя пальцами или с одним?

— Как это с одним? Я колечком пальцы складываю, — ответил мальчик и показал, как он делает. — А вы умеете с одним?

— Умею.

— Ну да! Покажите!

— Вот поедем как-нибудь за город, в лес, там я тебя научу. В городе это не совсем удобно и даже неприлично.

Затем Константин Семенович обратился ко всем:

— Ну как? Разглядели с головы до ног? Девочки, наверно, думают: «А зачем это он с палочкой пришел?». Верно? Я человек откровенный и скажу… Палка эта называется у меня «дисциплинарная». Да, да! — продолжал он, когда кончился смех. — С помощью этой палки мы будем укреплять сознательную дисциплину. Учтите это и других предупредите.

— Константин Семенович, скажите, пожалуйста, а правда, что вы из милиции? — спросила одна из девочек.

— А почему вы думаете, что меня зовут Константин Семенович?

— Мы уже знаем… Мы всё знаем! Знаем, что раньше вы были учителем литературы в Петроградском районе… — затараторили девочки. — Знаем, что вы статью в газету написали о Макаренко…

Осведомленность девочек удивила Константина Семеновича:

— Ну если знаете, ничего не поделаешь. Никуда от вас не скроешься. Приходится сознаваться. Меня действительно зовут Константин Семенович, и раньше я работал учителем литературы. Теперь такой вопрос, товарищи… Зачем вы сюда пришли?

— Работать! Кабинет оборудовать! — почти хором ответили юннаты.

— Работать? — удивился директор. — Странно! А я подумал сначала, что вы на бал танцевать пришли. Кто же в таком виде работает? Ну а вы? — обратился он к молча стоящей группе художников.

— А мы еще и сами не знаем, Константин Семенович, — с достоинством ответил Артем Китаев. — Аким Захарович просил собраться, а зачем — не сказал.

— А вон они идут! — крикнул один из мальчиков.

Действительно, из-за угла показались длинный Сутырин и «Колобок». Они шли рядом, и между ними был такой контраст, что все невольно засмеялись. Учителя сами понимали, что смешны, и тоже улыбались во весь рот.

— Товарищи педагоги! — обратился к ним, поздоровавшись, Константин Семенович. — Вы смотрите, как ребята одеты! Работа грязная, пыльная…

— Константин Семенович, девочек нужно извинить. Для знакомства с вами они не хотели показываться в старых платьях, — сказала улыбаясь Ксения Федоровна. — Правда, девочки?

— Они хотели вас ошеломить нарядами! — выпалил какой-то мальчик.

— Очаровать! — прибавил другой.

— А сами-то!.. — немедленно огрызнулась небольшая девочка.

— Очаровать… Ты бы лучше помолчал! — сердито буркнула девочка постарше.

— Тише, товарищи! — остановил Константин Семенович начавшуюся перебранку. — Не будем терять дорогого времени. Делаем так! Все вы живете близко, все проворные! Те, кто хочет и будет работать, сейчас быстро сходят домой и переоденутся в старенькую одежду. Кто не хочет работать, могут остаться дома.

— Константин Семенович, а с моим активом я бы хотел сначала посоветоваться, — предупредил Аким Захарович.

— Пожалуйста!

— Значит, любой класс? — спросил он, видя, что Константин Семенович направляется в школу.

— Да. На втором или третьем этаже.

Аким Захарович отошел с окружившими его художниками в сторону.

— Дело такое, коллеги: в нашей школе вводится кабинетная система. Классов у нас не будет.

— А как же так?

— Ликвидируется вторая смена… И вообще… Вы уже взрослые люди! Одним словом, мы можем выбрать любую комнату, чтобы устроить там свою мастерскую.

— А вы сказали — кабинет!

— Пускай другие называют кабинетом, а у нас будет художественная мастерская. Давайте подумаем, какую комнату занять.

— Седьмой «а»! — сразу предложила Рита. — Утром там солнце.

— Ну-у… на втором этаже! — недовольно протянула полная, с пышными волосами девочка. Она была одна из самых способных карикатуристок. — Лучше на третьем!

— Я согласен с Аллой! — сказал Артем. — А что, если нам взять десятый «в»? Говорят, что юннаты получили методический. А мы над ними!

— Но там всё время солнце! Будет слепить…

— Повесим занавески!

— А где ты их возьмешь?

Мнения раскололись, и разгорелся спор. Вопрос был действительно важный. Кто-то предложил комнату девятого «б». Старшие присоединились к Артему. Аким Захарович слушал молча, покручивая кончик уса.

— Подождите, ребята! — остановил расшумевшихся коренастый подросток Кирилл Булатов. — Так мы до вечера будем кричать и ничего не решим. Пускай Аким Захарович скажет!

Все головы повернулись к учителю.

— Ну что же, я согласен с Китаевым, — сказал Аким Захарович, нисколько не обеспокоенный шумным спором ребят.

— А ничего, что там целый день солнце? — спросила Рита.

— Повесим белые занавески и будем регулировать свет.

— Там, кажется, семь окон и такая жара… — заметил кто-то.

Аким Захарович пожал плечами. Он вел себя с ребятами как равный с равными.

— Неужели мы не сумеем достать белого материала? Хотя бы простыни? — горячась, спросил он. — Да в конце концов новый директор выделит какие-то средства на мастерскую!