Александр Волков - Путешественники в третье тысячелетие Страница 33

Такие отсталые взгляды идут от древней религии. Мы еще в пятом классе учили, что в древнем Египте были священными животными бык Апис, крокодилы, кошки… Возможно, что священными кошками были только белые, а черные считались нечистыми, приносящими беду, и потому их сторонились, избегали встречи с ними.

Насчет пустых ведер и прочих предрассудков я тоже говорил.

У древних народов были фетиши, такие предметы, которые будто бы обладали магической силой. Таким предметам поклонились, носили при себе, они были чем-то вроде маленьких домашних богов. Фетишами могли быть камни странной формы, изображения различных животных, вырезанные из дерева или кости, и тому подобное.

Я сказал, что в капиталистических странах фетишизм распространен до сих пор очень широко. Например, английские и американские летчики или гонщики-автомобилисты подвешивают к рулю фигурки слонов, бизонов, птиц, которые будто бы приносят счастье.

— И вот, — продолжал я, — у нас некоторые девочки (девочки недовольно завозились на партах), а если говорить по правде, то и мальчики (общий гул, смешки) перед контрольными работами и особенно во время экзаменов ударяются в самый настоящий фетишизм. А что — разве это не фетишизм, — смело продолжал я, — когда Каля Губина уверяет, что в школу должна надевать обязательно желтые тапочки, потому что они счастливые, а когда она, по забывчивости, пришла в черных полуботинках, то получила двойку! И она в этих тапочках ходила в школу даже в мороз и доносила до того, что от них одни задники остались! Что такое для Кали желтые тапочки — фетиш или не фетиш?

Каля вскочила и хотела что-то сказать, но сидевшая рядом Галя Нехорошева дернула ее, и Каля села.

— А Нечипоренко, который во время письменных контрольных держится левой рукой за сучок в парте, разве не превращает сучок в фетиш? (Шум в классе.) Только фетиш этот очень слабый, не спасает его от двоек. Надо поискать более могущественный…

Класс разразился оглушительным хохотом, смеялись даже и названные мною фетишисты, а Колька исподтишка показывал мне кулак.

— А я думаю, — продолжал я, когда ребята успокоились, — что хорошим фетишем мог бы оказаться учебник, если его с толком читать дома перед контрольной или экзаменом…

Васька Таратута крикнул, чтобы я рассказал про пустые ведра.

— Я сказал, что для темных, верующих людей полные ведра казались предвестием изобилия и всяких благ, а пустые, наоборот, предсказывали неурожай, голод и прочие беды. Но ведь смешно же в наше время, в век тракторов и комбайнов, верить в то, что, если Кирилл Семенович Таратута, отправляясь в поле на своей машине, встретит бабку Шигонаиху с пустыми ведрами, от этого в районе будет неурожай!

Когда я кончил, долго хлопали и ребята и учителя.

Потом стали выступать ребята. Первой взяла слово Каля Губина и сказала, что она, конечно, не фетишистка, но пусть тогда докладчик (то есть я) объяснит, почему же она в желтых тапочках отвечала хорошо, а в черных полуботинках срезалась?

Я сразу как-то растерялся и этого факта объяснить не мог. Тогда меня выручил Иван Фомич. Он растолковал это так. Когда Губина пришла в школу с хорошо выученными уроками, случайно вышло так, что она была в желтых тапочках. Вот ей и показалось, что желтые тапочки счастливые. Уверенность при ответе — большое дело. Но когда Каля случайно пришла в черных полуботинках, то растерялась, потому что забыла надеть желтые тапочки, и из-за этого ответила на двойку, хотя, быть может, знала урок не хуже, чем всегда. Только так можно научно объяснить действие фетишей — счастливых тапочек и платьев.

Манька Кукушкина решила защищать несчастливые свойства числа 13, но Иван Фомич легко разбил и ее доводы.

Иван Фомич предложил поблагодарить меня за хороший, содержательный доклад, и мне еще раз похлопали.

Когда почти все ребята разошлись, ко мне подошла Каля Губина. Я думал, что она опять заведет разговор про фетишизм, но Каля неожиданно спросила, написал ли я пьесу.

Вот тебе и раз! Я про пьесу совершенно забыл и честно признался в этом. Каля дала мне три дня сроку и сказала, что, если я не напишу, она будет говорить обо мне на совете отряда, как срывщике важного планового мероприятия.

Я понял, что меня за это Анка не помилует, и стал жаловаться, что не знаю, о чем писать.

— А вот же прекрасная тема… про эти самые фетиши! — сказала Каля. — Хоть меня изобрази, я не обижусь! А себя играть мне даже легче будет!..

И Каля, повернувшись, убежала.

Сюжет для сценки у меня теперь был, но я пошел домой прямо какой-то обалделый. Мне казалось неловко выводить Калю на посмешище, особенно после того, когда она сама так великодушно предложила это сделать.

Дорогой я нашел решение. Сюжет, который предложила Каля, я возьму и даже назову сценку «Фетиш», но главным героем будет мальчик, и фетиш будет другой, и все обстоятельства другие.

После этого у меня стало очень легко на душе.

17 октября. Фу, наконец-то пьеса написана. Повозился с ней, а ведь всего-то шесть страничек! Как это драматурги пишут большие пьесы? Небось по целому месяцу за ними сидят!

В пьеске речь идет о мальчике, который среди десятка медных пятаков разыскивал счастливый, чтобы сдать экзамены без подготовки. Так как он всю последнюю четверть не учился, а только старался узнать, какой пятак счастливый, то и остался на второй год.

Глава седьмая. Что ждет курильщика? (из дневника Гриши Челнокова)

23 октября. Сегодня Антошка Щукарь и Васька Таратута навеки закаялись курить. И вовсе их никто не ругал и не уговаривал, а все началось с опыта, который нам показала учительница биологии Фаина Петровна.

Перед уроком биологии Антошка Щукин довольно смущенно признался мне, что вчера попался с папиросой в зубах Фаине Петровне.

— Здо́рово ругала? — спросил я.

— Да в том-то и дело, что нет. Только подозвала (папироску я, понятно, затушил и бросил) и сказала: «Щукин, мне для завтрашнего урока нужна хорошо обкуренная трубка. Можешь достать?» Я сконфузился и ляпнул: «Я, Фаина Петровна, не трубку курю, а папиросы…» Она засмеялась: «Вижу, что папиросы. А трубку попроси у какого-нибудь станичника». Я сообразил, что трубку можно достать у деда Филимона, и сказал: «Хорошо, Фаина Петровна, принесу». Я пошел, а она вдогонку мне еще крикнула: «Смотри, Щукин, не вздумай протирать трубку, мне надо такую, чтоб она была не чищена!» Вот дело-то какое! Подвох?

И я подумал, что подвох, а вот какой? Не знал.

Наш разговор кончился, потому что вошла учительница. Она даже не поглядела на Антошку, и он вообразил, что Фаина Петровна забыла про вчерашний разговор. Но не тут-то было. Когда до конца урока оставалось минут пятнадцать, биологичка спросила:

— Щукин! Трубку принес?

Антошка страшно покраснел, вышел из-за парты и положил на учительский столик черную прокуренную трубку деда Филимона. По классу пошли смешки.

А Фаина Петровна подняла трубку, чтобы все ее разглядели, и сказала, что сейчас покажет действие никотина на живые существа.

Оказывается, никотин, входящий в состав табака, страшный яд. Ничтожной доли грамма никотина, введенной в желудок взрослого человека, достаточно, чтобы он потерял сознание.

— Вы, может быть, спросите, — продолжала учительница, — почему не умирает курильщик? Ответ на это простой: в каждой папиросе он получает очень небольшую дозу никотина, но день за днем, год за годом его организм отравляется, в особенности легкие…

Говоря о вреде никотина, Фаина Петровна взяла кусок толстой проволоки, обмотала его конец ваткой и принялась чистить мундштук трубки. Когда она вытащила проволоку, на ватке виднелась густая коричневая маслянистая жидкость, и мы ощутили острый запах табака с примесью какой-то горечи.

— Это почти чистый никотин, — сказала Фаина Петровна. — Он оседает в канале мундштука из дыма, который втягивает в себя курильщик. За каждый раз никотина выделяется очень немного, но за две-три недели накапливается, как видите, достаточно…

Потом Фаина Петровна попросила меня сходить в кабинет биологии и принести клетку с мышами.

Я притащил клетку, и в классе опять начались смешки, а девчонки боязливо подбирали ноги, точно опасаясь, что мыши выскочат из клетки и набросятся на них.

— Сейчас мы увидим наглядно действие никотина. Четверть капли никотина смертельна для кролика, а целая его капля убьет большого щенка. Но мы не будем губить кроликов и щенков, а поставим опыт на мышах…

Фаина Петровна ловко вытащила одну из мышей, поразив своим геройством девочек. Она раскрыла мыши рот, ввела туда ватку, которой чистила трубку. Мышь вздрогнула и вытянула лапки.

— Она подохла, — спокойно сказала учительница и положила мышь на первую парту, где сидели Каля Губина и Алик Марголин.