Анна Кальма - Черная Салли Страница 5

– Свари им бобовую похлебку! Негры спрашивали Джен:

– Что, сегодня нам опять дадут суп из гнилой крупы?

Джен прикладывала к губам палец:

– Тише: хозяин может услышать. И негры грозили черными кулаками:

– Ну погоди, придет и наш час, Паркер!

ДЖИМ БЭНБОУ

Один из невольников очень нравился Джен. Это был веселый молодой мулат со светлой кожей апельсинового оттенка. Звали его Джим Бэн-боу, он был родом из Алабамы. Мулат носил широкие белые брюки и красный шарф, повязанный узлом вокруг крепкой мускулистой шеи.

Джим не верил ни в чох, ни в сон, не боялся ни злых духов, ни черных котов. Он смеялся над суевериями негров и спрашивал:

– Какого еще злого духа вы ищете? Разве вам не довольно одного Паркера?

Негры удивлялись его смелости. Джим отваживался громко высказывать свои мысли, и это сходило ему с рук, потому что Паркер его побаивался и не решался бить гордого мулата.

– Эй, хозяин, дайте нам немного кошачьей еды, а то человечья совсем протухла! – насмешливо кричал Джим Маркеру.

Тот грозил хлыстом: – Ты у меня дождешься плетей, проклятый черный болтун! Я велю тебя выпороть…

Паркер давно бы уже выполнил свою угрозу, но Джим был искусным механиком: он один умел чинить хлопкоочистительную машину, когда с ней что-нибудь случалось, без него пришлось бы работать на ручных «джинах», поэтому калечить мулата побоями было невыгодно.

У Джима была гитара. Когда хозяин уезжал в гости или на охоту, Джим приходил к кухонному крыльцу и начинал тихонько наигрывать и напевать:

Я родился – у большой реки.Хейо! О хейо!

Джен подхватывала:

Берега ее отсюда далеки.Хейо! О хейо!И на той большой реке живет —Хейо! О хейо! —Черный и свободный мой народ.Хейо! О хейо!

К кухонному крыльцу отовсюду стекались усталые после дневной работы негры. Они хором пели грустные негритянские песни:

Белому – все дано,Черному – горе одно.Белый – хозяин земли и неба,Черный мечтает о корке хлеба.Белый родился и стал господином,Черный родился и гнет свою спину.Белому – все дано,Черному – горе одно…

Понемногу гитара оживлялась, мотив делался веселее, и Джим Бэнбоу пускался в пляс.

– Джен, Джен, брось свою кухню, иди плясать! – кричал он.

И Джен – с суповой ложкой в руке, размахивая кухонным полотенцем, как шарфом, – кружилась по двору.

Негры азартно хлопали в ладоши и хором подпевали плясовую песенку:

Снял очки свои близорукий Том,И увидел он: на холме крутомМашет миcс ему носовым платком.Улыбнулся Том, поклонился Том,Замахал в ответ носовым платком.Нацепил очки и увидел Том:Белый бык стоит и вертит хвостом…

Вдруг раздавался испуганный возглас:

– Хозяин едет!

Негры рассыпались, как вспугнутые птицы. Один Джим Бэнбоу продолжал пощипывать струны гитары. Он ничуть не боялся встречи с Кошачьим Паркером.

Хозяин тяжело слезал с лошади, и за ним, как черная тень, спрыгивал Прист.

– Марш спать! – командовал Паркер слугам, и кот Прист сердито фыркал на невольников.

ВЕСНОЙ В ВИРГИНИИ

Весной в Виргинии все цветет. Цветут азалия и камедное дерево, в горах распускается рододендрон. Теплый, пряный запах идет от жасмина. На полях уже зеленеют маис, табак и хлопок. Когда наступает вечер, на небе появляются крупные яркие звезды.

Весной Джен и Джим Бэнбоу поженились. Все негры поздравляли молодую пару. Они были счастливы, если только могут быть счастливы негры в неволе.

Вскоре у Джен родилась дочка, которую родители назвали Салли. Это был смешной темно-шоколадный шарик с круглым носом и торчащими во все стороны курчавыми волосами. Джен очень боялась за свою маленькую Салли и тщательно прятала ее от хозяина. Паркер заставил Джен, кроме работы на кухне, еще шить на рабочих. Правда, это было несложное дело, потому что весь костюм невольников состоял из холщовой рубахи и бумажных брюк. На ногах негры носили грубые деревянные сандалии, от которых у детей распухали ноги. Джен и Джим мечтали скопить немного денег, чтобы купить своей Салли, когда та подрастет, кожаные туфельки.

Прошло несколько лет. Салли быстро росла, и становилось трудно скрывать ее от хозяина. Она уже не хотела тихо сидеть за печкой в кухне и всюду совала свой шоколадный носик. И вот однажды Салли попалась-таки на глаза хозяину.

Как-то под вечер Джен рвала на огороде салат к ужину, Салли подставляла корзинку, а Джим Бэнбоу, сидя на крыльце, покуривал трубку. Неожиданно появился Паркер. Салли подбежала к нему.

– Откуда эта новость? – буркнул Паркер. – Всюду эти цветные лезут под ноги!

– Это моя девочка, сэр, – залепетала Джен, – она маленькая, сэр.

– Нечего даром есть мой хлеб! Пускай девчонка тоже работает, – приказал хозяин. – Негры и мулы должны работать наравне, – прибавил он свою любимую поговорку.

Пока он разглядывал Салли, Прист, мурлыкая, терся о ноги девочки. Паркер с удивлением поглядел на кота.

– Прист, поди ко мне, – позвал он. Но Прист продолжал ласкаться к Салли.

– Что за пропасть, кот никогда не любил черномазых! – изумился Паркер. – Прист, тебе нравится эта девчонка? Хочешь ее в служанки?

Прист замурлыкал еще громче. Паркер обратился к Джиму:

– Твоя девчонка будет ходить за Пристом. Каждое утро она должна его причесывать, выбивать его матрац, мыть его тарелку, готовить ему еду…

Джим бросил трубку; щеки его посерели.

– Нет, хозяин, – сказал он хрипло, – моя девочка не станет прислуживать кошкам. Девчонка годится на что-нибудь получше.

Паркер вытаращил глаза. Ему впервые осмеливались противоречить.

– Что такое?! – заревел он. – Бунтовать! Ты смеешь!

Он занес над Джимом хлыст.

Раздался громкий плач. Это заплакала Джен. Паркер с минуту глядел на Джима, на его напряженные скулы и закушенную губу.

– У, да ты бешеный, негр! – пробормотал он с проклятием.

Лицо Паркера стало совсем лиловым. Он бросил хлыст и вбежал в дом, хлопнув дверью так, что посыпались стекла.

Негры попрятались по хижинам.

Джен убежала в свою каморку возле кухни и всю ночь проплакала, прижимая к себе дочку.

– Что теперь с нами будет? Хозяин не простит, я его знаю, – причитала она.

– Брось плакать! Скоро все переменится, скоро мы с тобой будем свободными, – утешал ее Джим. – Мой отец сражался за свободу негров. Теперь снова настало подходящее время. О, уж мы покажем себя почище, чем в Канзасе!…

Джен испуганно зажала ему рот:

– Молчи! Молчи об этом!…

– Пускай слышат, мне все равно. Старый Грэгори говорил мне, будто бы аболиционисты [2] опять поднялись. Будто мальчишки-пастухи видели в Мэрилендских горах отряд белых и негров, и отрядом этим командовал сам Джон Браун.

– Тише, ради неба, тише, ты нас погубишь! – шептала Джен. – Скажи, какой это Браун? Он белый?

– Да, он белый, но он обращается с неграми, как с равными, и хочет добиться для них свободы. Это тот капитан Джон Браун, которого называют Осоатомским. Эх, славно он пустил красного петуха канзасским богатеям! Старый Грэгори говорит, что было светло, как днем, и негры плясали с головешками в руках…

Не скоро еще заснули Джим и Джен. Дочка их давно спала, а они продолжали шептаться в каморке, и обоим им грезилась будущая свобода.

Наутро Джим Бэнбоу поцеловал жену и дочку, захватил мотыгу и отправился на работу.

В этот день ему предстояло расчистить хлопковое поле. Солнце только что поднялось, но было уже нестерпимо жарко. Джим шел мимо грядковых полей табака. Осенью табак этот соберут и будут настаивать на меду и прогревать на солнце, а потом хозяин отправит его в Нью-Орлеан на продажу.

Из всех хижин шли на плантации черные люди. Джим не заметил, что за ним по пятам следуют два надсмотрщика ирландца. Один из них был Кеннон, вечно пьяный и сонный лентяй. У него были всклокоченные волосы, бессмысленные глаза и бледное лицо. Негры его не боялись и презирали за пьяную болтовню. Зато второй ирландец – О'Дейн – всем внушал страх. Он был изысканно вежлив с невольниками; обращаясь к ним, звал их «сэрами», постоянно улыбался, показывая белоснежные зубы, – и при всяком удобном случае бил негров тонким стальным хлыстом.

Мулат быстро шагал по дороге, красный шарф болтался у него на шее, широкие брюки были запачканы землей. Вот уже его участок, на самой опушке леса.

Дурная слава шла про этот лес. Говорили, что в чаще есть болото, в котором погибает всякий осмелившийся проникнуть в лесную глубь.

Под темной тенью деревьев прятались мускусные крысы, вечером над лесом пролетали желтоголовые ночные цапли. На опушке росли дикий имбирь, остролист и брусника. Фантазия негров населила лес злыми духами, домовыми, лешими. А тетка Харри уверяла, что в лесу живет сам Визигира, царь летучих мышей. Негры боязливо обходили лес и передали свой страх белым. И никто не отваживался нарушать лесной покой.