Йозеф Плева - Маленький Бобеш Страница 56

— А я видел в усадьбе, когда мы жили еще в деревне.

— Да?

— Вы еще не вываливались?

— Что ты думаешь, мы так плохо ездим? Видишь, Фаня, он спрашивает, не перевертывались ли мы ещё.

— Что ты, мы не падаем!

— Бобеш, ты садись между мной и Фанкой, чтоб не упасть. Знаешь, как будет свистеть ветер! Ужас! Ты такого вообще еще не видывал. Скорый поезд в сравнении с нашими салазками — черепаха.

— Правда?

— Правда ведь, Фанка?

— Конечно.

— Ну, садись и держись, Бобеш, крепко.

Санки двинулись.

— Уже едут, да?

— Да, я даже говорить не могу.

— С дороги, с дороги! — кричала Миладка.

И Бобеш тоже кричал, хотя дорогу им никто не преграждал. Вмиг они были уже внизу.

— Вот это съехали!

— Здорово!

— Ты заметил, что мы всех обогнали?

— Заметил.

— Ну, а завтра я буду кататься и утром и вечером с Силушкой. Она сегодня не может. Они пошли покупать украшения на елку. У нас будет, Бобеш, чудная елка!

— А у нас не будет никакой.

— А почему? — удивилась Миладка.

— Потому что нет денег.

— Даже на маленькую елочку нет?

— Нет.

— А у нас уже елка дома… Правда, Фанка? Такая большая, больше, чем папа. Знаешь что, Бобеш? В праздник, когда будут колядовать, приходи к нам.

— Миладка, а помнишь, что мама сказала? Никаких мальчиков не звать.

— Ну, Бобеша, я думаю, можно.

— Я не знаю, но боюсь — мама будет сердиться. Помнишь, что вы наделали в последний раз?

— Да это ты наделала, Фанка.

— А кто натянул шнурок?

— А ты должна была смотреть.

— Ты дерзкая девчонка! — сердилась на Миладку Фанка.

— Я к вам не пойду, — сказал Бобеш.

— Нет, Бобеш, приходи обязательно. У нас будет много конфет. Нам пришлет еще дядя из Праги целую большую коробку.

Бобеш прикидывал в своем умишке: «Если бы Миладка мне взаправду дала немного сластей и игрушек, я тоже мог бы устроить себе елку. Хотя бы самую маленькую».

— А откуда у вас елка? — спросил Бобеш Миладку.

— Нам принес ее старый Прокеш, он колет у нас дрова. А он ее, говорит, срезал на Планаве — знаешь, вон в том лесу.

«Ага, — подумал Бобеш, — это тот самый лес у дороги, по которой ходил отец на фабрику. И сегодня вечером он по ней будет возвращаться домой. Я уже знаю, что мне делать: я пойду его встречать, скажу, что Миладка даст мне конфет и игрушек, и попрошу срезать мне маленькую елочку».

— Милада! — шепнул Бобеш, чтобы Фанка его не слышала. — Ты на самом деле дашь мне что-нибудь с елки, если я к вам приду?

— Ну конечно, Бобеш, если придешь колядовать Ты можешь спеть маме ту коляду, которую мы учили в школе. Помнишь, вот эту:

Приходите, парни, к нам,Я спою сегодня вам…

Потом они съехали с горы еще несколько раз, но Бобеш думал уже только о том, чтобы пойти встречать отца. «Я пойду к Планаве, — подумал он — и выберу там какую-нибудь маленькую елочку».

— Мне уже пора, Милада.

— Куда?

— Я пойду встречать отца.

— А колядовать придешь?

— Приду.

— Точно?

— Точно.

— Ну, до свиданья.

— До свиданья.

И Бобеш пошел прямо наперерез к той дороге, которая шла вдоль реки и вела к лесу. Хотя он и делал маленькие шажки, все же скоро оказался так далеко, что голоса ребят были едва слышны. Кругом стояла глубокая тишина. Ветер утих. Небо понемногу затягивалось темными тучами, и уже снова пошел снег.

«Ах, если бы этот снег был из сахара! — мечтал Бобеш. — Вот было бы хорошо! Мама набрала бы зимой побольше сахарного снега, и летом нам не пришлось бы покупать сахар. И я мог бы побольше класть его в кофе. А когда мне мама дает только по два кусочка, что в них толку? Кофе все равно остается горьким. Или, если б я был чародеем, — мечтал далее Бобеш, — я сделал бы на этом лугу огромный-огромный сад. На середину поставил бы большое-большое дерево. До самого неба. Например, елку или сосну. Это все равно. Но елку, я думаю, лучше, потому что у нее такие красивые блестящие иголочки. Дедушка мне один раз показывал.

А на елочку, если б я был волшебником, я повесил бы конфеты, шоколад, апельсины, игрушки и вообще все, что любят дети. Потом я позвал бы сюда со всего мира ребят, у которых нет дома елки. А какие там были бы свечки! Вот это да! На такую елку нужны были бы свечки с мою руку. Да, не меньше. Может быть, даже еще толще. И как здорово было бы, если б все эти свечки горели! Все кругом сверкало бы, с ветвей спускались бы золотые цепи из настоящего золота. Ведь сделать цепочки из настоящего золота, я думаю, для такого волшебника ничего не стоит. По этому саду бегали бы зайцы и олени и летали птицы. Канарейки там пели бы. И дети тоже пели бы. И получали бы они все, что только ни пожелали бы. А я пожелал бы салазки, как у Миладки, потом ботинки получше, а то в этих уже холодно, потом шапку, только с козырьком, как у одного мальчика из третьего класса. Очень хорошая шапка. И шоколадку, конечно, тоже было бы неплохо. Ну, постой, а для мамы тоже ведь нужно что-нибудь получше. Что бы такое ей?

Недавно она говорила, что у нее нет даже порядочного платка на голову. Стыдно выйти на люди. Значит, для мамы платок. И еще что-нибудь, а то одного платка мало. Ага, я уже знаю, что. Однажды, когда я не захотел есть пустой суп, который дедушка назвал „крейцарским прудом“, и сухую картошку, мама сказала, что она не может сделать, как в сказке: „Столик, накройся!“ Так вот, для мамы я пожелал бы, пожалуй, тот стол, который сам накрывается. Для такого волшебника это ведь тоже, наверное, пустяки.

Отцу? Для него попросил бы пальто, а то он все жалуется на холод. И машинку делать деньги. Недавно он говорил, что, если бы мы сами могли делать деньги, тогда бы нам их хватало. Ведь это было как раз в тот день, когда он сердился, что мама купила мне новый костюм., Так, значит, решено: для отца машинку, делающую деньги. А дедушке? Тому — хорошую трубку. На свою старую он все время сердится. Как нарочно, она воняет и фыркает. Да, от этой трубочки запах! Недавно, когда он щепал лучину, трубка упала, и мне на пальто вылилась из нее черная водичка. А потом целый день от меня пахло табачищем. И ребята в школе нюхали и все удивлялись, что это от меня так пахнет.

Бабушке волшебник пусть даст новые ноги. Она все время говорит, что ей нужны другие ноги. Но в крайнем случае пусть волшебник поправит ей старые. Вот она удивилась бы!

Крестному я дал бы новую избу. Когда он был у нас в последний раз, он все время говорил, что его халупа — как старая развалина. Говорил: „Я бы с удовольствием ее сжег и пошел бы куда глаза глядят“. Ну, крестный, может, на самом-то деле так и не думал. Он ведь шельма, как говорит дедушка. И для нас тоже ведь нужен новый дом. Вот здорово было бы, если бы мы не снимали комнату! Я, господин волшебник, решительно хочу дом, пусть даже самый маленький, но только чтобы мы жили там одни… А, вот я уже и в лесу!»

Бобеш сам не заметил, как и впрямь оказался в лесу. Падал густой снег, темнело, желто-красное солнце уже спряталось за хребтами гор.

«А как у меня пар идет изо рта! Как у дедушки дым из трубки, — думал Бобеш. — Пока еще видно, надо бы присмотреть какую-нибудь елочку». И он стал разглядывать деревца, наполовину засыпанные снегом.

— Слава богу, — сказал он вслух, — ведь у меня с собой перочинный нож! Я могу срезать себе елочку сам. Вероятно, это разрешается. Я думаю, можно. Ведь здесь растут елочки сами по себе. Они, наверное, ничьи. Вот будет Франтишек смотреть на елочку!

«Ай-яй-яй! Я совсем забыл попросить у волшебника что-нибудь для Франтишека. Для него я попросил бы зубки, чтобы он мог сам кусать и мама не должна была жевать для него хлеб и все остальное. Бедняга, он ведь все ест после мамы. Нет, я так есть не стал бы. Фу! Когда я был маленьким, меня, говорят, тоже так же кормили. Неужели мне нравилось? Ну конечно, я тогда был еще глупым… Смотрите-ка, какая хорошая елочка!»

Бобеш опустился в снег на колени. Потом вытащил ножик, отряхнул елочку от снега и начал резать.

Ничего не получалось. Ножик вырывался из рук. Пальцы у Бобеша так окоченели, что он должен был каждую минуту на них дышать. И все-таки ему было отчего-то очень тепло. Вдруг он почувствовал нестерпимый голод. Такой голод, что даже голова закружилась. Он перестал резать и схватился за живот.

«Вот бы поесть!» Минутку он еще резал, а потом попытался подрезанную елочку сломать. С трудом удалось ее надломить. Но она осталась все-таки висеть на каких-то тесемках. Бобеш пришел от этого в отчаяние. Он задыхался, чувствовал нестерпимый голод, напрягал все свои еще слабые силы. И наконец елочка была все-таки в его руках.

— Ну вот, уже готово! — обрадовался он. И так же быстро, как и голод, на него напал сон.

Бобеш боролся с ним, почти насильно открывал глаза, но сон настигал его и завладевал им все больше и больше.