Валентина Чаплина - Про Герку и чудных Страница 7

Тут можно читать бесплатно Валентина Чаплина - Про Герку и чудных. Жанр: Детская литература / Детская проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Валентина Чаплина - Про Герку и чудных

Валентина Чаплина - Про Герку и чудных краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Валентина Чаплина - Про Герку и чудных» бесплатно полную версию:

Валентина Чаплина - Про Герку и чудных читать онлайн бесплатно

Валентина Чаплина - Про Герку и чудных - читать книгу онлайн бесплатно, автор Валентина Чаплина

Такое творилось у нас уже третий раз в жизни. Но оттого, что не первый, оно не стало тусклее и меньше.

В космосе «Восток-3»!!! Урра-а-а!!! Майору Николаеву урра-а-а!!! Кажется, что в каждом дворе кричат «ура», на каждом балконе, из каждого окна. И «ура» такое громкое, что, наверно, слышно в космосе.

А через несколько минут наше «ура» стало ещё громче прежнего. И это до космоса уже определённо долетело.

Майор Николаев, который сейчас звёздочкой летал вокруг Земли, оказался земляком, самым родным земляком и Ерошки, и Алёшки, и Весны, и Герки, и всех-всех, кто жил в Чебоксарах и во всей Чувашской республике.

— Шоршелы, Шоршелы, — с улыбкой повторял дядя Петя, — это же совсем недалеко отсюда.

В Ерошкину комнату влетели, как на крыльях, тётя Наша и Виктор Ильич. Сияющие и взволнованные, они молча остановились у кровати дяди Пети. Да, да, молча. Они стояли, глядели на дядю Петю и молчали. И дядя Петя тоже молчал. Он только приподнялся на локтях.

— Ой, пап, тебе ж нельзя подниматься! — вдруг очнулся Ерошка.

— Ничего мне не будет, сын. От такой радости люди выздоравливают. Эх, работать бы сейчас! Работать, а не лежать!

И тётя Наша, ужасно строгая к больным, тётя Наша, которая не давала дяде Пете шелохнуться, сейчас молчала. Она тоже знала, что от такой радости люди выздоравливают.

У рук есть свой язык

Ребята шли по улице, крепко держась за руки, а кто и вовсе обнявшись. Как-то само собой забылось, что были тут и девчонки и мальчишки, а девчонкам с мальчишками ходить обнявшись — это же чудно. Но сейчас всех объединяла большущая радость, свалившаяся на них прямо с неба. Не сговариваясь, все надели пионерские галстуки. Хотелось именно в галстуках ходить по улицам и петь песни.

Ватагой подбегали к открытым окнам и тихо-претихо, непохоже на мальчишек и девчонок, слушали новые сообщения. А потом снова грохали «ура» и плясали и пели, задрав головы вверх, глядели в небо счастливыми-пресчастливыми глазами. И пионерские галстуки тоже плясали вместе с ними, и волновались на ветру, и тоже рвались в небо, желая улететь вслед за ребячьими взглядами.

Так хорошо было всем, так хорошо, что описать всё это никакими словами невозможно.

Герку звали сегодня только Германом Степановичем. И ему до того приятно это было слышать! И всем до того приятно было его так называть.

Вдруг навстречу знакомый мальчишка с Дальней улицы. Герка подбежал к нему.

— Здорово, Миш!

Как взрослые, потрясли друг другу руки. И Мишка даже не напомнил, что Герман должен ему. А тот сам полез в свой потайной карман. Карман с утра потолстел, но не потому, что в нём стало больше денег, а потому, что тоненькая упругая десятка была разменена на мягкие мятые рубли. Башмаку собирался долг отдать.

— На, я тебе должен.

— Да ты сколько даёшь? У меня сдачи нет.

— Правильно даю. Тут тебе долг и Ершу с Колькой. Я им тоже должен, а когда теперь увижу? Отдай ты.

— Ладно, давай.

«Башмаку сам отдам. Башмаку нельзя через других», — пронеслось в Геркиной голове.

И Мишка не удивился, что Кубыш сам отдаёт долг. Сегодня всё было замечательное. Настоящее! Мишка тоже пошёл с ними со всеми. А куда? На Волгу! Река тянула к себе людей, как будто сама была живым человеком. Шли и пели!

Вдруг навстречу Геркина мама — Валерия Константиновна. Она далеко была видна всем прохожим, потому что надела своё любимое бело-чёрное пальто. Это пальто было полосатое, ещё сильнее, чем матрац. У матраца полоски только в одну сторону, а в этом пальто полоски шли от головы к ногам, а на карманах и обшлагах в другую сторону, перпендикулярно этим полоскам. А на воротнике, который начинался на своём месте, а кончался на животе, — и вовсе вкось. И от этой бело-чёрной полосатости Геркину маму было ужасно далеко видно, даже виднее, чем шлагбаум на железной дороге, потому что у шлагбаума полоски только в одну сторону.

Ребята увидели маму и весело замахали ей руками. Сегодня особенно радостно было встречать знакомых и говорить с ними всё об одном и том же и делиться с ними радостью великой. Но мама не ответила ребятам. Наверно, она их ещё не увидела, потому что они ведь не были такие полосатые.

Но вот мама ближе, ближе и ближе. Лицо у неё какое-то злое, сердитое, недовольное. Может быть, она ещё не знает, какое событие произошло?

— Мам, ма-ам, слыхала? «Восток-3»? А? Здорово! Николаев — наш земляк! — это Герка вырвался от ребят и добежал до матери. Но ребята нагнали его и, окружив Валерию Константиновну, начали очень громко обо всём рассказывать.

Она сразу сделала вид, что у неё заболела голова. Герка хорошо знал этот вид. Приложила ладонь ко лбу, а потом к затылку, а потом обе ладони к вискам, а потом замотала головой, а потом всем туловищем, так что у ребят зарябило в глазах от полосок.

— Ох, слышала, я всё прекрасно слышала, уши пока на месте.

Ребята примолкли.

— Я очень рада, конечно, но зачем же с ума сходить? Сейчас в магазине один мужчина, нормальный взрослый, чуть вприсядку не пошёл среди чужих людей. Так размахался руками, что бутылку с маслом опрокинул. Испортил мне вещь! — и она показала на длинное узкое, как ящерица, пятно, которое уселось на белую полоску пальто. От пятна знакомо пахло подсолнечным маслом.

— Хотела, чтобы акт составили. Свидетелей было много. Так какие теперь люди пошли! Стали упрашивать, чтобы простила ради праздника.

Она говорила-говорила-говорила возбуждённо и долго. Видно, ей нужно было выговориться, всё равно перед кем, перед взрослыми или перед ребятами, но выговориться. Тем более, что здесь её не останавливали, не возражали. Ребята сначала удивлённо притихли, а потом расступились. Молча, без единого слова расступились, чтобы она могла уйти. И она ушла, унося с собой запах подсолнечного масла и ещё что-то липкое и грязное, в тысячу раз грязнее, чем пятно на пальто.

Ушла. А ребята всё стояли и молчали. И никто не глядел ей вслед. Ни один мальчишка, ни одна девчонка. Не глядели. Никто из них не мог понять, как это можно сейчас в такой необыкновенный день сердиться за пятно.

Первый раз в жизни Герка испытывал такой горячий стыд за родную мать. И ещё он представлял себе, как отец будет орать на весь дом, когда увидит пятно: «Тысячное пальто! Сколько денег псу под хвост!» И шея у него опять станет красной, как помидор.

И тут Герка почувствовал, до чего мешает ему раздутый потайной карман. Уж лучше б его не было вовсе. А ребята всё молчали. И ему стало страшно: а вдруг они сейчас повернутся и уйдут. И не позовут его с собой. И он останется один с этим карманом. И никогда-никогда больше никто не назовёт его Германом Степановичем.

Но Ероша и Алька подошли с двух сторон и одновременно молча пожали ему руки.

Оказывается у рук есть свой язык, свои молчаливые слова. Вслух можно ничего не говорить, а руки друг с другом разговаривают. Они очень хорошо понимают друг друга. Они друзья — руки.

И Весна тоже пожала, и та белобрысая, что меняла в домовой тонкую большую книжку на толстую маленькую, и Мишка, и другие мальчишки и девчонки.

И все они, все-все, молча, своими рукопожатиями называли его Германом Степановичем.

Золотозубая

Тётя Наша и Виктор Ильич ещё не собирались уходить от дяди Пети. Не собирались уходить и другие соседи, которые пришли к нему в этот необыкновенно радостный день. Собиралось уходить только солнце. Оно скрывалось за горизонт. Правда, ему не хотелось покидать любимую комнату и этих славных людей. Оно б с удовольствием ещё посветило им, погладило теплом их руки и лица, но для этого солнцу нужно было остановиться. А солнце никогда не останавливалось, никогда за всю свою жизнь. Оно знало, что сейчас его ждут другие люди, и нужно идти к ним.

В тот самый момент, когда солнце уже совсем было зашло, в комнату ворвался Ероша. А с ним совсем незнакомый человек. А с человеком огромный букет цветов.

И солнце встало на цыпочки, чтобы в тысячный раз на лохматой Ерошкиной голове разжечь костёр.

Незнакомый человек остановился на пороге, заняв букетом всю дверь. Видно было, что он очень торопится.

— Пап, этот вот человек, — от радости еле выговаривал Ерошка, — он едет сам к Анне Алексеевне. Такси внизу, слышишь, гудит? К Анне Алексеевне, ну… к его маме. К его! — и Ерошка поднял лицо и руки к небу. И все поняли, о ком он говорит.

— Я сорву ей наши цветы. А? От всех нас. От нашего дома.

И Ерошка выскочил на балкон. А солнце ещё выше встало на цыпочки и осветило цветы, чтобы они были ярче и красивее.

А цветы, как услышали Ерошкины слова, так радостно закивали ему. Все до одного закивали. Они поворачивали к Ерошке свои яркие лица, тянули к нему зелёные руки и так же, как солнце, приподнимались на цыпочки, чтобы стать выше и виднее. Каждый цветочек ужасно боялся, что Ероша не увидит его, и он останется здесь, на балконе, и не попадёт в букет Анне Алексеевне. Но Ерошка сорвал все цветы, не обидел ни одного.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.