Валентина Чаплина - Про Герку и чудных Страница 8

Тут можно читать бесплатно Валентина Чаплина - Про Герку и чудных. Жанр: Детская литература / Детская проза, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Валентина Чаплина - Про Герку и чудных

Валентина Чаплина - Про Герку и чудных краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Валентина Чаплина - Про Герку и чудных» бесплатно полную версию:

Валентина Чаплина - Про Герку и чудных читать онлайн бесплатно

Валентина Чаплина - Про Герку и чудных - читать книгу онлайн бесплатно, автор Валентина Чаплина

В комнате ему помогали связывать букет. А у совсем незнакомого человека, который теперь уже стал знакомым, букет рос и рос. Как в сказке, рос прямо на глазах. И вот он уже не умещается в дверях, и человек вошёл в комнату. Это ребята приносят цветы. Они живо пронюхали, в чём дело, и потащили в Ерошкину квартиру букеты.

Вниз по лестнице шли голосистой ватагой. Цветы положили в такси, и букетище важно занял всё заднее сиденье. А уже совсем знакомому человеку пришлось садиться рядом с шофёром. Ребятам тоже ужасно хотелось поехать, но места в машине не было.

— Где ты нашёл этого человека? — обступили ребята Ерошу, когда такси умчалось.

И вдруг из детски беспечного и радостного Ерошкино лицо стало взрослым и суровым. А зелёные счастливые глаза — двумя огоньками, горящими ненавистью и возмущением. Красные пятна покрыли лицо. Ерошку ребята ещё никогда не видели таким, и все, как по команде, притихли.

— Иду по базару, — начал он рассказывать, задыхаясь, — а она сидит.

— Кто она?

— Да такая… Золотозубая… Ну, в общем, тётка одна в жёлтом платье.

Герка вздрогнул и попятился к стене дома.

— А этот человек идёт по базару и сразу к ней, к той тётке. Только у неё цветы, больше нет. Он даже цену не спрашивает, выбирает цветы и всё. Говорит, что для матери космонавта букет. И такси уже гудит. А тётка как почуяла, что он всё равно возьмёт, хоть тыщу запроси, кричит: «Двадцать копеек цветок!» А раньше по пятаку продавала. Я сам видел.

Ребята возмущённо загудели, заволновались.

— Наоборот, дешевле надо было!

— Даром бы отдать!

Герка всё плотнее прижимался к стене дома, ему хотелось втиснуться, врасти в неё, чтобы его никто не видел. Конечно, можно было убежать, но Герка хотел знать, что было дальше, и он стоял и слушал:

— А тот человек посмотрел на неё и говорит: «Ну, тётка, креста на тебе нет». А она говорит: «Нету, нету, милый, и не нашивала». А сама улыбается. А во рту сто зубов, как у акулы. И все золотые. Так и сверкают! А тот человек всё выбирает цветы и выбирает. А она ка-ак схватит ведро, как потянет к себе, как закричит на весь базар: «Нету больше по двадцать, по тридцать продаю!» А ручищи толстые и кольца на пальцах толстые и тоже сверкают, как зубы. Я остолбенел даже. А тот человек р-р-раз к себе ведро и больше уже не выбирал, все взял до одного и пустое ведро ей как двинет. А она букет у него цап, ему не доверяет, и сама давай цветы пересчитывать. Я говорю: «Тётя, вы знаете, кому цветы. Маме его, говорю, а он летает!» А она опять как блеснёт зубами: «Спасибо, говорит, космонавту, помог мне. Без него выручка плохая была. Земной поклон такому человеку». Вот она за что его благодарит! Не за то, что герой, а за то, что деньги себе сумела хап-хап-хап. В кубышку! Спекулирует! На ком спекулирует! На ко-ом!

И Ерошка… заплакал. Он плакал не так, как обычно плачут, убежав от людей, уткнув нос в колени и скрючившись в три погибели. Нет, он плакал при всех. С открытым лицом. Стоя во весь рост. Плакал при девчонках и не стыдился этого. Стоял, молчал, а слёзы текли и текли из зелёных глаз. И все чувствовали, какие они горячие, будто у всех у них слёзы тоже текли по щекам. Всем сейчас было и горько, и больно, и стыдно за ту золотозубую.

А Герка еле стоял. Лицо белее, чем штукатурка на стене. Ему казалось, что вот-вот он упадёт и не встанет. Коленки бились одна о другую. И внутри что-то сильное билось от волнения. Никогда в жизни он ещё так не волновался, как сейчас, когда увидел Ерошкины слёзы. Они всё перевёртывали в Герке вверх дном. Он стоял и чувствовал, как ему всё больше мешает его потайной карман. Казалось, что все на свете видят этот карман, что он раздулся и стал огромным, как арбуз. Хотелось выдрать его из себя. Выдрать навсегда. С мясом.

А вы слышали? Слышали?

— А ведь он всё летает! — это были первые слова, что произнёс проснувшийся назавтра утром дядя Петя. Он и вправду чувствовал себя гораздо лучше, хотя ещё с ночи просились в комнату дождинки. Тук-тук-тук. Можно войти? Но ни балконную дверь, ни окошко им не открыли. А они не обиделись, не повернули назад и продолжали терпеливо тук-тукать. В дождь дядя Петя всегда чувствовал себя хуже, а сегодня будто не было дождя. Так хорошо дяде Пете — будто солнце.

Поскорее хотелось увидеть лицо необыкновенного героя-земляка. А «Советской Чувашии» всё нет и нет. Ерошка двадцать раз сбегал вниз на первый этаж в гости к почтовым ящикам. А они пустые. И все сегодня ждут почту, как никогда. У ящиков всё время народ и весёлые разговоры.

Ерошка бежит на улицу, может быть, в киосках уже продают газеты.

Дядя Петя один. Балкон открыт, и дождинки теперь смело залетают в комнату. Их наконец пустили. Дождь весёлый, но очень длинный, идёт-идёт и никак не кончается. Радио со вчерашнего дня включено на полную мощность. Теперь никто его не выключает, ни в одной квартире. Все ждут левитановский голос с новыми сообщениями.

И вдруг репродуктор поперхнулся, закашлялся, громко чихнул, как простуженный, будто у него насморк, и… замер. Нет его на белом свете и всё. Тишина сейчас же ввалилась в комнату и заняла её всю от пола до потолка. Даже во все щелочки пролезла и сидит.

Дядя Петя сначала не очень встревожился: ну бывает, помолчит репродуктор, передохнёт и снова заговорит. Но бегут минуты, одна-другая, а тишина всё не уходит из комнаты. Вот она уже хозяйкой себя почувствовала. Иногда так хочется тишины, а сейчас она ненавистна. Сразу же надоела, как только пришла. И вот она уже просто жить не даёт человеку. И во всём доме тихо. За стенами тоже не слышно радио. Значит, их репродуктор здоров, а поломка в сети.

«Ничего, может быть, сейчас из Москвы музыку передают. А ко времени новых сообщений сеть починят», — думает дядя Петя. Закрыл глаза и ненавистную тишину слушает.

И вдруг тук-тук-тук… Нет, это не дождинки в стекло. Это — сердце упрямым молоточком в грудь. То словно шагом шло, а сейчас побежало-побежало всё быстрей и быстрей. Вот уже запыхалось, будто в гору бежит. Что такое? И дядя Петя наконец понял, в чём дело. Где-то далеко-далеко, наверно, на последнем этаже говорит приёмник. Это сердце его услышало. Услышало раньше ушей. Но вот и уши что-то уловили. Но плохо, ах, как плохо слышно. Кажется… Кажется… голос Левитана… Дядя Петя приподнялся на локтях, чтобы поближе быть к последнему этажу. Нет, почти не слышно… А сердце ещё быстрей-быстрей побежало, да так весело, да вприпрыжку! Нет, нет, это не просто новое сообщение о самочувствии героя. Это что-то ещё! Что? Что?

И вдруг ветер, тот самый ветер, которому нечего было делать в этой мужской комнате, понял, что нужно было сейчас дяде Пете, и принёс ему с последнего этажа голос Левитана. Только он не сразу его принёс, а немножно задержался на соседнем балконе, потрепал там садовые ромашки в ящиках, и дядя Петя услышал только обрывок фразы: «„Восток-3“ и „Восток-4“, пилотируемые гражданами Советско…» Ветер — вечный непоседа. Он легкомыслен, как все ветреные натуры. Он не может сидеть на месте. И, бросив дяде Пете эти несколько слов, он помчался опять на соседний балкон к ромашкам.

— Что? — на всю комнату вскрикнул дядя Петя. — «Восток-4»?

И тишина, дрогнув, залезла под стеллаж. А репродуктор всё молчал.

Дождь шёл, мокрый и холодный, и весь балконный пол, и перила, и вся стена дома были такие же холодные и мокрые, как сам дождь. А на балконе стоял человек без плаща, без шапки, без ботинок, в одной только полосатой пижаме и, прислонив ухо к мокрой стене, слушал-слушал-слушал. Человек совершенно забыл себя, он не ощущал ни мокрых рук, ни ног, ни головы. Даже бегущее в гору сердце и то куда-то пропало. Остались только уши. Они словно выросли в десять раз.

Из балконных цветочных ящиков глядела обломанная умытая зелень. Цветов не было ни одного. Вместо них торчали короткие прямые стебельки. А зелень, радостная, весёлая, то кивала человеку, то также замирала и слушала, боясь шевельнуть хоть одним мокрым листиком.

— Па-ап! — встревоженный и необычно громкий голос Ероши совсем выгнал из комнаты тишину.

Ребята и взрослые стоят в дверях. У всех радостные и в то же время испуганные лица. Вперёд пробирается тётя Наша.

— Пап! Тебе же нельзя вставать!

— А разве я… разве я… встал? — удивляется дядя Петя. Оглядывается и виновато улыбается. — Извините, пожалуйста. Простите меня, добрые люди… Я совсем не заметил, что встал.

И лишь теперь постепенно всё начинает возвращаться к дяде Пете. Сначала сердце, бегущее в гору, потом руки, ноги, голова. И он уже чувствует, что по лицу течёт что-то очень холодное и очень горячее.

Тётя Наша решительно, но осторожно берёт дядю Петю за руку.

— А вы слышали? Слышали? — показывает он через балконную дверь в небо. — «Восток-4», а? — и снова сердце, руки, ноги, голова куда-то пропадают. И остаётся только радость, только гордость от того великого и прекрасного подвига, который сейчас совершается на свете.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.