Феликс Зальтен - Бемби Страница 8

— Но… я совсем не знаю своих родичей, — робко сказал Бемби.

— Не заботьтесь об этой публике, — прохрипел сыч. — Поверьте мне, — для вящей убедительности сыч закатил глаза, — поверьте доброму совету. Родственники не стоят друзей. Вот мы с вами просто добрые знакомые, и это так приятно для нас обоих.

Бемби хотел было вставить слово, но сыч ему не дал:

— Вы еще так молоды, доверьтесь моему опыту. Я понимаю толк в этих вещах. Впрочем, мне не просто вмешиваться в ваши семейные отношения.

Он глубокомысленно закатил глаза, и его лицо стало таким отрешенным и значительным, что Бемби не отважился возражать…

Однажды случилось страшное…

Утро этого дня выдалось свежее и росистое, на небе ни облачка. Кажется, сильнее обычного благоухал освеженный влагой ночи кустарник, и поляна широкими волнами слала во все концы свои пряные запахи.

— Пи-и! — сказали синицы проснувшись.

Сказали совсем тихо, ведь по земле еще стелился сероватый сумрак. Снова надолго воцарилась тишина. Затем откуда-то сверху прозвучали резкие гортанные голоса ворон. Тотчас откликнулась сорока:

— Ча-ча-га-ра! Уж не думает ли кто, что я сплю?

И тут на разные лады защебетали сотни тоненьких голосов:

— Пиу, пиу, тью, тюить, тюить, тюить, тью!

В этом гомоне еще чувствовались и сон и сумерки, но с каждой минутой он звучал свежее и радостнее.

Но вот прилетел черный дрозд и уселся на верхушке бука. Он выбрал самую высокую веточку, тоненькую и остро прорезавшую голубоватый воздух, и, оглядев простор поверх деревьев, увидел на востоке палево-серое, будто усталое, небо, зацветающее молодой зарей. И дрозд начал свою приветственную песнь. Он был лишь чуть темнее веточки, на которой сидел, его маленькое черное тельце напоминало увядший листок, но его песня ликующим гимном разливалась над лесом.

Все ожило.

Забили зяблики, защелкали малиновки и щеглы. Громко хлопая крыльями, голуби перелетали с ветки на ветку. Орали фазаны, словно у них разрывалось горло. С тугим и мягким шорохом слетали они с деревьев, служивших им для ночлега, и, разорвав гортань металлическим воплем, начинали тихо ворковать. Высоко в небе воинственно и ликующе взывали соколы:

— Йя-йя-йя!.. Взошло солнце.

— Дью, дью! — звонко пропела иволга.

Она летала меж ветвей взад и вперед, и ее желтенькое кругленькое тельце сверкало в лучах золотым бликом.

Бемби вышел из-за старого дуба на поляну. Она сверкала росой, благоухала влажной травой, землей и цветами. В ней ощущался трепет бесчисленных жизней.

Много знакомых собралось сейчас на поляне. Там сидел друг-приятель заяц и, казалось, раздумывал о каких-то важных вещах. Не спеша прогуливался благородный фазан; он поклевывал в траве и порой сторожко озирался, его изумрудное горло сверкало на солнце.

А почти рядом с Бемби стоял незнакомый молодой олень. Впервые в жизни оказался Бемби так близко от взрослого оленя. Чуть заслоненный кустами бузины, стоял он недвижимо против Бемби. Бемби тоже замер.

А что, если олень совсем выйдет из кустов — посмеет ли Бемби заговорить с ним?

Надо посоветоваться с матерью. Бемби оглянулся, но мать была далеко, она разговаривала с тетей Энной. Бемби не двигался, он переживал мучительные сомнения. Чтобы попасть к матери, он должен был пройти мимо молодого оленя. Бемби находил это неприличным.

"Ах, — думал он, — зачем мне спрашивать маму! Ведь говорил же со мной старый вождь, а я и словечком не обмолвился маме. Попробую сам заговорить с молодым оленем. Пусть все увидят, как я с ним разговариваю. Я скажу: "С добрым утром, господин!" Не может же он рассердиться на это. А если рассердится, я удеру…"

И все же Бемби продолжал колебаться.

Но вот молодой олень выступил из-за кустов бузины.

"Сейчас я скажу ему…" — подумал Бемби.

И тут ударил гром.

Бемби весь сжался, не понимая, что случилось. Он видел только, что молодой олень высоко подпрыгнул и кинулся в чащу. Он пронесся совсем близко от Бемби…

Бемби растерянно озирался. Страшный раскат грома еще звучал в его теле. Он видел, как мать, тетя Энна, Гобо и Фалина кинулись к лесу, как после короткого замешательства поскакал туда же друг-приятель заяц и вдогон ему, высоко задирая голенастые ноги, помчался фазан. Ощутил он и мгновенную цепенящую тишину, охватившую поляну и лес, подобрался и прыгнул в чащу.

Бемби не сделал и трех прыжков, как наткнулся на молодого оленя, простертого на земле. Широкая рваная рана зияла на его плече, из раны струилась кровь.

— Не останавливайся! — услышал он рядом с собой. Это была мать. — Беги! — кричала она. — Беги что есть силы!

Отчаянный зов матери сорвал Бемби с места, он устремился вперед.

— Что это было, мама? — спросил он на бегу. — Что это было?

И, задохнувшись, мать ответила:

— Это был… Он!..

Наконец они остановились в изнеможении.

— Что вы сказали? Я прошу повторить, что вы сказали? — донесся сверху голосок.

Бемби поднял голову и увидел спускающуюся по ветвям белочку.

— Я следовала за вами! — кричала она. — Нет, это ужасно!

— Вы были при этом? — спросила мать.

— Само собой разумеется! — ответила белочка. — Я до сих пор вся дрожу!

Она уселась столбиком, опершись на свой пушистый хвост и выставив узенькую белую грудку; передние лапки она прижала к груди, словно клятвенно подтверждая истинность своих слов:

— Я вне себя, я потрясена до глубины души!

— Это непостижимо! — сказала мать. — Никто из нас не видел Его.

— Ну? — горячо вскричала белочка. — Вы ошибаетесь, я заметила Его давным-давно!

— Я тоже! — прокричал другой голос.

Это была сорока, она подлетела и опустилась на ветку.

— Я тоже! — раздалось где-то еще выше: там на сучке сидела сойка.

А с верхушек деревьев мрачно прокаркали две вороны:

— Мы тоже видели Его!

Так говорили лесные обитатели, напуганные и обозленные.

— Я приложила огромные усилия, — говорила белочка, клятвенно прижимая к груди лапки, — да, огромные усилия, чтобы предупредить бедного юношу.

— И я, — присоединилась сойка, — я кричала ему, но он не хотел меня слушать.

— Меня он тоже не послушал, — затараторила сорока. — А я ли не кричала, я ли не старалась! Я уже хотела подлететь к нему, но тут-то как раз все и случилось.

— Мой голос громче, чем у вас всех, вместе взятых, и я кричала во всю мочь, — горько сказала ворона, — но их высочество обращают слишком мало внимания на таких, как мы.

— Действительно, слишком мало, — подтвердила белочка.

— Мы сделали что могли, — забисерила сорока, — и если случилось несчастье, то нас ни в чем нельзя обвинить.

— Такой красивый юноша! — сокрушенно сказала белочка. — В самом расцвете лет!..

— Гха! — проскрипела сойка. — Был бы он не таким заносчивым и побольше слушал бы нас…

— Да он вовсе не заносчивый, — возразила белочка. — Не более, чем другие принцы из его рода.

— И столь же глуп! — засмеялась сойка.

— Ты сама глупа! — закричала ворона сверху. — Всему лесу известна твоя глупость!

— Я? — остолбенело повторила сойка. — Я глупа? Первый раз слышу! Быть может, немного забывчива, но глупа — это невероятно!

— Как вам угодно, — сказала ворона со вздохом. — Забудьте все, что я сказала. Но одно запомните: принц погиб не потому, что был глуп или заносчив, а потому, что никто не может противостоять Ему!

— Гха! — скрипнула сойка. — Не выношу подобных разговоров! — И улетела.

Ворона продолжала:

— И в моем клане Он уничтожил многих. Он убивает когда захочет. И ничто не может помочь нам…

— Мы все должны быть настороже, — заметила сорока.

— Разумеется, — печально согласилась ворона. — До свиданья.

Она полетела прочь, а вслед за ней и вся воронья стая.

Бемби огляделся. Матери не было рядом.

"О чем они говорили? — думал Бемби. — Кто такой Он, о котором они твердят? Не тот ли Он, которого я встретил однажды на прогалине? Но ведь меня-то Он не убил?.."

И тут Бемби представился молодой олень, лежащий в луже собственной крови. Мертвый, недвижный…

А лес снова разливался на тысячи голосов, и солнце пронизывало его прямыми, широкими лучами. Всюду царил свет, благоухала листва, вверху звенел клич сокола, внизу рассыпался хохоток дятла, будто ничего и не случилось. Но все это не радовало Бемби: что-то темное навалилось на душу. Он не понимал, как могут другие быть беззаботны и веселы. Ведь жизнь так трудна и опасна! Укрыться бы в лесной глухомани, в потайном, никому не доступном убежище, скоротать там жизнь тихо и неприметно. Зачем ему поляна со всеми своими радостями, если за них приходится так жестоко расплачиваться?..

Что-то зашуршало в кустах. Бемби быстро обернулся: перед ним стоял старый вожак.