Святослав - Одиннадцать восьминогих Страница 8

Это был шумный город…

Экскурсанты слушали, перешёптывались, переминались с ноги на ногу.

— А теперь идёмте в музей, — сказал Николай Иванович. — Я покажу вам коллекцию скифского оружия и древнегреческих конических кувшинов — амфор. К сожалению, амфоры все клеенные, из черепков. Одних ручек у меня двадцать девять. Целой амфоры в Корсонесе не удавалось ещё найти никому. А искали их много. Не искали разве что в море… Желающие подробнее ознакомиться с прошлым Корсонеса могут приобрести в нашем киоске литературу.

Однажды у горизонта прошёл смерч

Пим тоже купил брошюру «Корсонес Крымский».

Брошюра была тоненькая. Придя домой, Пим уселся с ногами на диван, открыл настежь окно и начал читать. Книга начиналась с предания о первом путешествии греков в Крым.

«…Трое суток плыли путешественники на север, а берега всё не было. Налетали дожди. Однажды у горизонта прошёл смерч. С удивлением смотрели молодые греки на диковинное зрелище. Серый водяной столб, покачиваясь, медленно поднимался к облакам. От облака отделилась дымная струя и, опустившись, соединилась с водяным столбом. Смерч постоял на одном месте, изогнулся и, оседая и распадаясь, ушёл за горизонт.

К ночи похолодало. Из туманной мглы выступила лиловая полоса гор. У их подножия смутно желтел песок.

— Таинственный и чудесный край! — прошептал кормчий.

Крымские горы медленно двигались навстречу судну…»

— Пим, а Пим! Пим выглянул в окно. Во дворе стояли Толик и Теляков,

— Вынеси мяч! Пим нехотя отложил книгу.

Целуйся с ними сам!

Играли часа два.

— Уста-ал! — наконец сказал Толик и, отойдя в сторону, уселся на камень.

— Принимаю пяткой, — сказал Пим. Он подбросил мяч и остановил его у себя за спиной.

— Во! — удивился Теляков.,

— Тренировочка, — небрежно, подделываясь под Сергея, сказал Пим.

— Здорово получилось, — сказал Теляков. — Знаешь, давай сыграем со слободскими? У них ни одного большого сейчас нет.

Пим не ответил.

— А я знаю, где вот такие каменчуги, — у самого берега! — Теляков расставил ладони и покосился на Пима. Тот думал о чём-то своём. И Теляков решился:

— Сказать чего-то?

— Скажи.

— Я вчера в троллейбусе Виктора и Лидию видел. Пим пожал плечами.

— Ну и что? Теляков хихикнул.

— Он её за руку держал.

Пим нахмурился.

— Они впереди меня сидели, — заторопился Теляков. — Он наклонился и сказал ей что-то на ухо, а она засмеялась и сказала: «Выдумываешь ты всё!»

Пим присвистнул.

— А потом, когда они выходили… По-моему, Лидия в него просто…

Пим встал.

— Знаешь что, Телевизор, — глухо сказал он и поднёс к самому теляковскому носу кулак. — Если ты про Виктора и Лидию ещё кому-нибудь чего-нибудь… Смотри!

Теляков испуганно попятился назад.

— Тю, — забормотал он, — с ума! Я тебе как другу. Да нужны они мне, — срывающимся голосом крикнул он, — целуйся с ними сам!

Синяк

На вторую игру у слободских пришло только пять человек.

— Выиграем! — шепнул Пиму Толик. — Пецы нет и мордатого тоже. Можно, я пойду в нападение?

— Стой тут! — сказал Пим. И Толик пошёл к воротам.

Стоял он в этот раз хорошо. Один мяч вытащил из самого угла. Маленький вёрткий защитник прошёл с мячом от ворот до ворот и пустил мяч низом, впритирку к штанге. Вместо штанги лежал кирпич. Мяч стукнулся о кирпич, и в этот момент Толик накрыл его.

— Молодец! — удивился Степан.

Толик встал. Над левым глазом у него наливался розовой краской синяк.

— Об кирпич! — крикнул Толик Пиму и показал на глаз.

— Об штангу, — поправил его Пим.

Играли два тайма. К концу второго обе команды выдохлись, отдуваясь бегали за мячом. Слободские потихоньку ругались.

— Всё! — крикнул Пим и поднял вверх обе руки, показывая, что время истекло.

— Давай дальше! — решительно сказал маленький защитник, но остановился:

Мяч, за которым он бежал, выкатился за лицевую линию.

— Давай дальше! — повторил слободской и сел на землю. Игра окончилась.

Ноль-ноль.

— Знаешь что, — сказал Толик, когда они возвращались домой, — давай назовём нашу команду «Одиннадцать восьминогих»?

— Хорошо, — подумав, ответил Пим.

Второе письмо

У дома Пима встретила мать. В руках у неё был жёлтый конверт.

— Пим, — весело крикнула она и помахала конвертом в воздухе. — Письмо!

«Здравствуйте, Мария и Пётр! — писал на этот раз отец. — Ходим по океану подряд больше месяца. Ставим трал, два, а то и три на день. В Конакри сойти на берег мне не вышло. Стоял вахту. Как придём в ганский порт Тема старший механик обещал обязательно. Вчера тралом добыли рыбу без хвоста. Одна голова, туловище, да два плавника длинных. Институтские ребята сказали: «Луна-рыба». Если будем в Теме куплю тебе Мария бусы из косточек. Как учится наш Пётр? Скажи ему отец бросал школу сказал доучусь. И вот уже второй десяток доучивается. Засушил ему крыло летучей рыбы — плавник длинный. Здесь все засушивают. Жарко очень. Целую и за неимением времени кончаю писать.

Ваш отец Иван».

Мать долго молчала.

— Правда, хорошее письмо? — неуверенно спросила она. Пим удивился.

— Конечно, хорошее.

— Видишь ли, — мать замялась, — ему действительно не удалось доучиться. Но ведь это не играет роли. Видишь, как он нас любит. Засушил тебе летучую рыбу…

— Плавник… Мама, можно я схожу в Корсонес? С маской.

— Сходи. Правда, я хотела с тобой посидеть…

— Меня Толик ждёт.

— Ну что ж, тогда иди.

Амфора

Они шли по берегу. По круглым жёлтым валунам. По гальке. По воде. Толик было отстал. Пим остановился и подождал его. Море было спокойное. Прозрачное. Между камней едва шевелились водоросли. Пим перевернул ногой известковую булыжнину. Из-под камня брызнули во все стороны голубоватые морские блохи. На горизонте, до половины скрываясь в воде, шёл танкер. Вброд обогнули скалу.

За скалой сидели парень и девушка. Они сидели под огромным полосатым зонтом. Рядом с ними потрескивал приёмник.

«Слушайте выступление нашего комментатора…»

Парень крутанул пальцем ручку, и по скалам запрыгали металлические фортепьянные аккорды.

— Японский, — сказал Пим, посмотрев на крошечный приёмник.

Толик важно кивнул.

Дошли до колокола. Пим нацепил на лицо маску и полез в воду.

По дну бродили зеленоватые солнечные блики. Коричневые шапки цистозиры покрывали камни. Вокруг камней вертелись пёстрые зеленушки. Бока у них были в малиновых и синих полосках. Завидев человека, зеленушки отошли в сторону, догрызая на ходу маленькие, похожие на семечки раковины.

Пим плыл, медленно шевеля ногами, и внимательно осматривал дно. Между камнями много песка. Это хорошо: в нём могут лежать амфоры.

Перед самым его носом булькнул камешек. Пим поднял лицо из воды. Толик показывал рукой: «Далеко ушёл влево!»

Пим вернулся и поплыл от берега прямо в море, на глубину. Камни и трава сменились чистым песком. Песок лучился на солнце. Раки-отшельники, волоча за собой известковые домики, чёрными запятыми двигались по дну.

Стало холодно. Песчаное дно не нагревалось. Оно отражало лучи солнца, как зеркало. Дно круто уходило вниз. Скоро оно слилось в одно большое светлое пятно. Пим нырнул, раз, второй. Вода больно давила на уши. Опустившись к самому дну, он увидел тёмную полоску. Всплыл, отдышался, нырнул ещё раз. Дно стремительно приблизилось. Тёмная полоска подошла к самым глазам. Ручка! Ручка от амфоры! Пим судорожно глотнул слюну. Серебряный пузырёк выскочил у него изо рта. Он схватил ручку и рванул её к себе. Подняв клуб золотистой пыли, она поддалась и осталась в ладони. Часто перебирая ногами, Пим всплыл, глотнул воздуху, поднял добычу над головой.

Это была не амфора. Это был только обломок: ручка на толстом выпуклом черепке.

Пим перевернулся на спину и поплыл к берегу. Рядом с Толиком на корточках сидел Степан.

— Смотри, что мы нашли, — сказал Толик и протянул Пиму ладонь.

На ладони лежала винтовочная гильза.

— Ну и что? — спросил Пим. Он тяжело дышал. — Таких в степи полно.

— Ця не такая, — сказал Степан.

Пим положил ручку от амфоры и взял с ладони у Толика гильзу. Старая, зелёная, мятая, короткая гильза. И верно, не такая.

— А вот ещё одна, — сказал Толик и поднял у себя из-под ног вторую гильзу.

Больше гильз не нашли..

Ручку от амфоры снесли в музеи.

— Ну что ж, — вздохнув, сказал Николай Иванович, — пусть их у меня будет тридцать, — он положил ручку в шкаф. — А теперь давайте ваши гильзы.