Дэвид Фарланд - Мыши и магия Страница 12

— Мы пришли сюда и обнаружили, что его одежда валяется на полу, — говорил папа Бена. — А самого Бена… в общем, его нигде не было.

— Как будто он лопнул, — растерянно добавила мама. — Словно он был большим воздушным шариком, а потом просто лопнул, и вся одежда, как была, свалилась на пол.

— Если бы он лопнул, — сказал полицейский скучным голосом, — то его кожа валялась бы тут же. Я думаю, что он просто убежал.

— Но куда же он мог убежать, — резонно возразила мама, — совсем без одежды?

— Может, купаться? — предположил полицейский.

Ночекрыл сложил крылья и круто спикировал в сторону крыши. Лишь мгновение отделяло его от неминуемой смерти, когда он кинул несложное заклинание. Как только он коснулся кровли, дранка перед ним расступилась, и он оказался в комнате, залитой ярким электрическим светом, который сразу же ослепил его. Ночекрыл шлепнулся на пол.

Усилием мысли он уменьшил вольтаж лампочек. Собравшиеся в комнате, разинув рот, переводили взгляд с новоприбывшего на дырку в потолке и обратно.

— Опять мышь! — истошно завопила мама в следующий момент. — Летучая! Сделайте что-нибудь! Пристрелите ее!

Полицейский все еще ошарашенно созерцал Ночекрыла, когда мама, преисполнясь решимости, сделала попытку схватить его за пистолет. Она уже воевала с ремнем кобуры, когда до него наконец дошло, что у нее на уме, и он едва успел отбить ее руку.

Ночекрыл был мудрым нетопырем; он понимал человеческий язык, так как потратил на его изучение не одно десятилетие. И потому голосом, шипящим и грохочущим, словно морской прибой в грозу, голосом, от которого задрожал потолок и со стен посыпалась штукатурка, он возвестил:

— Подите вон, злосчастные смертные, или я начиню вами микроволновку, и вас постигнет бесславная участь попкорна!

— Она разговаривает! — завопила мама, утратив всякое самообладание. — Эта мышь со мной разговаривает!

Папа отшатнулся назад, словно схлопотал мощный удар по физиономии.

— Вампир!.. — пролепетал полицейский, чьи колени подгибались от страха.

Он сумел наконец вытащить револьвер и теперь пытался удержать одной рукой вторую, чтобы хоть как-то прицелиться.

Усилием мысли Ночекрыл выбил оружие из его рук. Оно упало на пол, отскочило и выстрелило. Пуля попала в плюшевого Винни-Пуха, чьи мягкие внутренности, кружась, разлетелись по всей комнате. Колдун одарил его злонравной улыбкой и произнес еще одно небольшое заклинание. Кровь фонтаном ударила из медвежьей раны, и игрушка закричала голосом, полным ужаса и муки:

— Помогите! Помогите! Он всех нас поубивает!

Пребывая во власти абсолютного шока, люди уставились на это представление, так что Ночекрылу пришлось грозно прореветь:

— Если вы немедленно не уберетесь отсюда, я позабочусь, чтобы вы провели ближайшую вечность, расставляя складные кресла для еженедельных приемов моего господина — у него дома, В ПРЕИСПОДНЕЙ!

Люди кинулись бежать, налетая друг на друга и отчаянно толкаясь в попытках пробить себе дорогу к двери. Полицейский отшвырнул соперников с пути и первым вырвался из комнаты. Далее последовал удаляющийся в направлении первого этажа грохот, — видимо, коп упустил из внимания, что сразу за дверью начинается лестница. Мама и папа заняли призовые второе и третье места.

Мыслью Ночекрыл захлопнул дверь. Из ее деревянной поверхности тут же проросли корни, нырнувшие в стены и спаявшие их с дверью в прочный заградительный редут.

— Неплохо, — одобрительно заметил Дарвин. — Это их на какое-то время задержит.

Магическое сияние лилось из террариума, в котором сидела большая ящерица. Ночекрыл обратил все свое внимание на Имхотепа. Нильский варан величественно стоял в своей клетке, освещенный лучами ультрафиолетовой лампы, и бесстрашно смотрел на пришельца.

«А вот за спесь ты мне ответишь», — мстительно подумал нетопырь, любуясь красивым рисунком на шкуре ящера.

Однако, обратившись к нему, он взял куда более мягкий тон:

— Не далее как с час назад могущественный волшебник сотворил в этой комнате небывалые чары. Что ты можешь мне об этом рассказать?

Выбора у Имхотепа в общем-то не было. Он поведал о Бене и Янтарке. Когда он закончил, Ночекрыл подобрался поближе к террариуму и, запустив цепкий взгляд прямо в глаза варану, прошептал:

— А у тебя жестокое сердце, ящерица. Не думаю, что ему стоит биться и дальше.

Имхотеп в ужасе уставился на нетопыря, судорожно вздохнул и рухнул на пол клетки, скоропостижно скончавшись от инфаркта.

Уверенный, что теперь варан при всем желании не сможет заговорить, Ночекрыл выпорхнул через дыру в потолке.

— Итак, — размышлял он вслух, — мышь, которая никогда раньше не практиковала магию, осуществила трансмогрификацию в отношении человеческой особи, то есть навела чары, на которые большинство колдунов не отважились бы даже после целой жизни прилежной учебы… Да у этой девчонки настоящий талант.

— Судя по всему, она может быть опасной, — заметил Дарвин. — Что ты намерен с нею сделать?

Ночекрыл кружил над домом; этот вопрос не давал покоя и ему.

Полицейский уже сидел в машине и, истерически сигналя, пытался дать задний ход, чтобы поскорее спастись от вампира. Увидав Ночекрыла, он обернулся к заднему сиденью и вытащил оттуда дробовик. Ночекрыл был не прочь преподать смертному урок, но так, чтобы его последние вопли не спугнули Бена с Янтаркой.

— Как ты не раз говорил, лишь сильнейшему позволено выжить, — невинно вставил Дарвин.

— А ты всегда говоришь: «То, что ты хочешь править миром, еще не повод вести себя как последний гад», — парировал Ночекрыл.

— Я просто надеялся… — начал Дарвин.

— На что?

— На небольшую славную резню.

— Тогда в добрый час, — хихикнул в ответ Ночекрыл.

Он был поистине могущественным колдуном — лучшим на Западе. Однако со времен Великой войны он уже несколько десятилетий скрывался, медленно восстанавливая силы. Он не мог позволить этой юной волшебнице остаться в живых — вдруг ей рано или поздно придет в голову как-то вмешаться в его планы?

Ночекрыл взлетел к вершине большой сосны, росшей прямо за домом. Он чувствовал силу Янтарки. Ему было неизвестно, где именно она прячется, но что источник силы где-то рядом, сомнений не возникало.

Он уцепился за ветку и повис по обыкновению вниз головой.

— Что мы тут делаем? — поинтересовался Дарвин.

Ночекрыл магическим образом усилил свой и без того несравненный слух и навострил уши. Поводя ими взад и вперед, он тщательно отфильтровал радиосигналы ближайших станций.

— Тихо, — прошептал он, подаваясь вперед, — я слышу мышей…

Но вернемся в нору полевок. Признание Бена произвело на ее хозяев очень сильное впечатление. Они сидели тихо-тихо и будто отдалились от него. Бен, которого вынудили открыть правду об ужасных вещах, творимых людьми по отношению к мышам, чувствовал себя не в своей тарелке.

Полевки упорно молчали. Наконец Бушмейстер вскричал:

— Эй, давайте же веселиться!

Он вышел на середину норы и запел:

Когда твой мех от грязи пег,шерстинки слиплись все,беги скорей, найди лужок,что в утренней росе.Пока трава с утра мокра,в ней грех не порезвиться,и можно брюшко оттереть,и всласть повеселиться.А заодно поганый духразвеять по ветру.Ведь не тащить его с собойв любимую нору![12]

Молодые полевки, судя по всему, очень любили эту песенку; они принялись скакать вокруг, прыгая и кувыркаясь, словно резвились на лугу, купаясь в утренней росе.

С этого момента они словно бы совсем позабыли о Бене. Всю ночь до утра они рассказывали сказки и пели песни и плясали вокруг Янтаркиного светоча. Это был настоящий веселый праздник, так не похожий на все, какие до сих пор видел Бен. Полевки играли в разные игры, гонялись друг за другом, а когда устали, сели пировать, чтобы потом начать все по новой.

Бен очень веселился, но вскоре его стало клонить в сон. Чтобы не уснуть без вечерней молитвы, он отыскал себе тихий уголок и принялся молиться тихо, но с большим жаром: «Спасибо тебе за все твои дары». Тут ему пришлось остановиться, чтобы припомнить все, за что нужно было поблагодарить. «Спасибо за эту нору, и корни, и теплые листья. Спасибо за эти полуфабри… бррр, за сушеные грибы, хотя они пахли довольно сомнительно и были все в полевочьей слюне».

Выразив должным образом благодарность, он решил, что теперь можно и попросить. Шмыгая носом, он взмолился: «Пожалуйста, пожалуйста, мне так плохо быть мышью. Если это должно было меня чему-то научить — ну типа, что нельзя скармливать друзей ящерицам, — то этот урок я уже выучил. Пожалуйста, можно превратить меня обратно в мальчика?»