Владислав Крапивин - Полосатый жираф Алик Страница 14

Я отодвинул от штурвала Миньку и сам взялся за рукояти — чтобы пойти зигзагами и ускользнуть от вражеских залпов. Хотел развернуться кормой к Рыкко, но в основание штурвальной стойки врезалось ядро. Щепки хлестанули меня по ногам. Штурвальное колесо поскакало по палубе. Локки и Аленка догнали, упали на него животами.

Я вцепился в порванные штуртросы.

— Голован, Доня, помогите! Останемся без управления! Они подскочили. Я лихорадочно придумывал новое рулевое управление.

А Коптилка больше не стрелял. Он стоял, расставив ноги, и держался за подбородок.

— Коптилка, ты что?! Огонь! А он:

— Подождите, я думаю…

Вражеское ядро снесло с него берет с шариком. Еще чуть-чуть и нечем было бы думать. Но он не шевельнулся.

— Коптилка!!!

И в этот миг раздался стр-рашный треск. Но не у нас! На корабле Рыкко полетели все мачты, и он мгновенно остался позади.

— Ура! — гаркнул Коптилка и повернулся к нам. — Я придумал для него подводную скалу! То есть подкосмическую! Из такого же твердого пространства, как прижигательная линза!

Было ясно, что если Рыкко и догонит нас, то очень не скоро. Вероятнее всего — никогда!

Мы поздравляли Коптилку. Голован тут же придумал ему орден «За боевую находчивость» с мечами и лавровыми листьями. А наш артиллерист скромно улыбался и прилаживал на косматой голове новый берет. (Интересно, смог бы он приладить новую голову? Или это пришлось бы делать нам? И сумели бы мы?)

Потом Коптилка виновато вздохнул:

— Можно я пойду к себе, поиграю с Аликом? Я чего-то устал…

Конечно, ему разрешили. Герой Коптилка сделал свое дело. А остальные занялись ремонтом. Даже Веранда помогала Аленке заделывать дыры в парусине. Помашут руками — и нет прорехи…

Наконец клипер опять стал как новенький и мчался с прежней скоростью.

Я ходил по мостику, Локки стоял у штурвала. Он хотя и малыш, но освоил это дело.

Остальные (кроме Веранды) сидели на желтой палубе и голосили под аккордеон:

Старый Рыкко на мели!Мы опять ему прижглиСпину, пятки и живот —Вот!

Я подумал, что не будь здесь Аленки и Кирилки, пели бы не «спину». А еще подумал: «Что-то слишком хвастливая песня, не накликать бы снова беду…»

Но тут на мостик поднялся Голован.

— Капитан, убери-ка половину парусов. Звезда, у которой Планета Некусачих Собак, совсем недалеко.

Желтая планета

Звезда была похожа на Солнце. Такая же ярко-желтая, лучистая и теплая. Вокруг нее летало несколько планет. Та, к которой Голован вывел корабль, из космоса тоже казалась желтой. Наверно, было на ней много пустынь. Хватало там, однако, и синей воды.

Мы несколько раз облетели планету по орбите. Нигде никаких следов цивилизации — ни городов, ни дорог, ни возделанных квадратами полей. Ни зарева огней на теневой стороне.

Были пески, бурые леса, серые и черные горы… — вот и все… Но, может быть, собаки-то все-таки есть?

Мы решили опуститься в круглой бухте среди слоистых обрывистых берегов. С морем бухту соединял узкий проход. С высоты она казалась брошенной в песок фляжкой из синего стекла. Доня тут же придумал для бухты название: «Фляга Морского Бродяги».

У планеты были всякие свои энергетические поля, и они не очень-то помогали нам. Наоборот. Наши придумки и мысленные команды вблизи от поверхности стали действовать со скрипом, давали сбои. Я еле заставил паруса подняться к реям на гитовах и горденях.

Чтобы опуститься на воду мягко и плавно, мы включили под килем невесомость. Однако планетная сила тяжести оказалась сильнее, и мы плюхнулись так, что брызги выше мачт!

Но никто не пострадал.

Корабль закачался на воде, как обычный парусник, пришедший с океана.

Отдали якоря. Цепи прогрохотали так, что у обрывов отозвалось многократное эхо.

— Вот и все. Приехали, — сказал Голован. Кажется, слегка растерянно.

На палубе появилась Веранда. Оглянулась. Только сейчас я заметил, что глаза у нее синие, как морская вода.

— Ой! Настоящее море! Можно искупаться!

Она скинула на палубу сумку и платье, осталась в обвисшем зеленом купальнике.

— Не вздумай! — сказал я. — Незнакомая же планета!

— Пфы, — и Веранда вскочила на фальшборт.

— Вот сожрет тебя здешняя акула, — пообещал ей в спину Коптилка. Веранда дернула костлявыми плечами. Сказала, как однажды про Рыкко:

— Подавится. — И бултых!

Мы полегли животами на планшир.

Плавала Веранда здорово. Несколько взмахов — и уже далеко от борта. Еще несколько — и опять рядом. Никто ее не сожрал. Подняла мокрое лицо:

— А вода настоящая, соленая! Пахнет как на Черном море!

Я бывал на Черном море, вода там пахнет по-всякому. Не всегда так, как надо бы. Но здесь-то чистота — сразу видно.

Я приказал:

— А ну, давай обратно! Бросьте ей штормтрап!

На этот раз Веранда послушалась. Выбралась — тощая, в облипшем купальнике — и принялась выжимать косы. Прямо на палубу.

Конечно, поведение Веранды было «вне всяких рамок» (как говорила когда-то завуч в нашей школе). Грубейшее нарушение корабельных порядков. Но что было делать с этой дурой? Объявить ей строгий выговор перед строем? («Пфы!») Посадить под арест? Себе дороже. Опять будет столько сырости, что… ну ее.

К тому же, и все мы вскоре нарушили морскую дисциплину. Нельзя оставлять корабль без вахты, а мы оставили. Никому не хотелось дежурить на клипере, когда остальные отправятся на берег. Да и страшновато расставаться. И мы с Голованом решили: места пустынные, погода тихая, опасности для корабля вроде бы никакой. Рискнем.

Спустили желтую (как из некрашеного лакированного дерева) шлюпку и неумело — опыта никакого — погребли к берегу.

Вытащили шлюпку носом на узкий галечный пляж. Здесь пахло не только морской водой, но и водорослями, и нагретыми камнями. Запахи были… ну, просто земные. И вообще очень похоже на Землю. Не нужно было придумывать вокруг себя искусственный воздух, не нужно было делать под собой искусственную силу тяжести, как на астероидах и корабле. Все настоящее.

За пляжем начинался отвесный берег — могучие слои ракушечника, спрессованного за миллионы лет. Мы отыскали расщелину. Вскарабкались по ней наверх (Сырая Веранда бубнила под нос и похныкивала). Увидели степь под пухлыми белыми облаками. Широченную, до горизонта. А горизонт был такой далекий и громадный! Мы на астероидах отвыкли от земных просторов.

Трава была желтовато-серая, наполовину высохшая. Шелестящая. Ее головки — желтые метелки и шарики с шипами — зацарапали нам ноги.

Из травы торчали редкие высокие камни.

Мы встали кучкой и начали оглядываться.

Над травою, близко от нас, пролетела большая темная птица. Представляете, настоящая живая птица! Не то коршун, не то еще кто-то. Птица летела к мысу, который подымался у входа в бухту.

— Какие там странные скалы, — сказала Аленка. — Будто малыши понаделали куличей из песка.

И правда, желтые скалы были ровной круглой формы. Они стояли, прижимаясь боками друг к другу. А иногда и друг на дружке.

Мы запереглядывались. Потому что многим показалось одно и то же.

— По-моему, это башни, — сказал Минька.

— Похоже на крепость, — согласился Голован.

— Кажется, там амбразуры и бойницы, — добавил Доня, прищурившись.

И только Веранда сказала, что мы ненормальные. Мы двинулись через шуршащую траву к мысу. Навстречу летел соленый ветерок, трепал матросские воротники.

Да, это была крепость. С круглыми башнями, с треугольными выступами бастионов, с черными глазницами полукруглых амбразур. Когда-то она, видимо, охраняла вход в бухту. Но очень давно. Теперь башни и бастионы стояли заброшенные, это видно было даже издалека. Верхние кромки укреплений развалились, по стенам змеились трещины, в них росли кусты с черными листьями.

Перед крепостью лежала мощенная плитами площадь, она полого подымалась к бастионам. Здесь травы было меньше. Редкие высокие камни торчали на площади, как и в степи. Вокруг камней росли мелкие пыльно-белые цветы.

Сердце у меня колотилось. У других, по-моему, тоже. Доня кашлянул и сказал:

— Если есть крепость, должны быть и люди.

— Были когда-то… — негромко отозвался Голован.

— Ты полагаешь, они все покинули планету? Голован пожал плечами.

«А может, мы, как и раньше, просто не видим людей? — стучало во мне. — Но птица… Но трава… Они-то живые! И мы их видим»…

Всегда желающий справедливости Кирилка звонко напомнил:

— Но собаки-то должны быть обязательно! Иначе зачем же мы летели!

И навстречу нам стали выходить собаки. Из-за камней, из густой травы у подножия бастионов.

Их было множество! Всякие! Мелкие и крупные, терьеры и овчарки, сеттеры (как Белый Бим!) и узкомордые колли, бульдоги и болонки, пудели и таксы, но больше всего — беспородных псов. Клочкастых, вислоухих, с пыльными шкурами разных расцветок.