Владислав Крапивин - Полосатый жираф Алик Страница 15

Мы обомлели. Десятой части этой песьей стаи хватило бы для того, чтобы е ходу сожрать нас без остатка. Бродячие псы — они ведь хищники пострашнее волков.

— Скользящие скафандры! — быстро скомандовал Голован.

Я напряг воображение. Скафандр не получался! То ли с перепугу, то ли от того, что здесь были иные, не астероидные законы. То ли мы забыли какие-то правила. А еще мы со страху забыли, на какой планете находимся.

Но собаки-то этого не забывали!

Они не стали подбегать к нам. Садились там и тут на плиты. Иногда скребли за ушами. И смотрели на нас желтыми и коричневыми глазами. Между взрослыми псами резвились щенята. Они гонялись друг за другом, опрокидывались на спины и дрыгали лапами. Тонко тявкали. Но к нам не подбегали.

— Ребята! — опять очень звонко сказал Кирилка. — Вы что? Не бойтесь! Это же не кусачие собаки!.. Эй, собаки, идите сюда!

И тогда они побежали к нам! Они тыкались носами нам в животы, лизали наши колени, терлись мордами о наши белые штаны и голландки. Повизгивали и махали хвостами так, что над площадью поднялся ветер и пригибал пыльные цветы.

Две псины — великанский пудель и курчавый терьер прыгали вокруг Веранды и пытались лизнуть ее лицо. Она слабо отмахивалась: «Да ну вас…» А они все равно прыгали.

Минька бесстрашно обнимался с белой остроухой лайкой.

Рыжая большущая дворняга взвалила мне на плечи лапы и дохнула в лицо розовой пастью. В ее глазах были веселые огоньки. Я не удержался и поцеловал псину в мокрый нос.

Из-за мохнатого рыжего уха я увидел нашего Локки. Он сидел на корточках рядом с косматой кавказской овчаркой и что-то говорил ей на ухо. Овчарка внимательно слушала. Потом лизнула коричневую щеку. После этого она взяла Локки за подол и куда-то повела. Я торопливо погладил рыжую дворнягу еще раз и пошел за Локки и овчаркой. Остальные резвились с собаками и не обращали на нас внимания.

Овчарка подвела Локки к похожему на мельничный жернов камню. Из-за него выкатился нам под ноги серый щенок. Наверно, месячного возраста. С толстыми лапками, круглым животом, полувисячими маленькими ушами и веселой мордашкой. Замахал хвостом, похожим на согнутый мизинец.

Локки взял собачьего малыша на руки и оглянулся на меня.

— Это ц-тот самый щенок. Для нас…

— С чего ты взял?

— Потому что других щенков собаки с нами не отпустят. Не захотят расставаться со своими детенышами. А его маму вчера прибило камнепадом в каком-то ущелье… — Локки потрепал щенка по ушам. — Глупый. Не понимает еще, что мама не придет…

— Откуда ты это знаешь-то? — засомневался я.

— Вот она сказала! — Локки посмотрел на свою спутницу-овчарку. Та махнула хвостом.

— Ты умеешь говорить с собаками?! Локки глянул удивленно и честно.

— А ц-што такого? В нашей стране это многие умеют. По крайней мере, ц-дети…

Я оглянулся и закричал:

— Ребята! Эй, ребята! Идите сюда!

Собаки были не только некусачие и добродушные, но и… деликатные такие. Поиграли с нами, поласкались, но особенно не приставали. И не стали увязываться, когда мы решили пойти внутрь крепости. И щенка нам отдали. Не спорили, не рычали, когда мы взяли его с собой.

Аленка несла щенка на руках. Иногда тыкалась носом в его шерстку. Она дала ему имя Мухтар. Сказала, что когда-нибудь песик вырастет и станет как служебная собака из всем известного кино. А в том, что он мужского рода, не было ни малейшего сомнения.

«А вырастет ли, если улетит с нами? — подумал я. — Ведь мы-то не растем…» И опять стало тревожно. Вернее, непонятно как-то…

В течение часа мы лазили по крепости. Везде было одинаково. Крутые полуразвалившиеся лестницы, пустые помещения и площадки. Всюду голый камень и только. Лишь в одном бастионе, в нижних капонирах (кажется, так называются камеры для орудий) мы нашли несколько тупорылых пушек. Они были черные, но пахло от них старой медью. А деревянные лафеты (как у наших палубных карронад) почти полностью сгнили.

Коптилка (он же артиллерист!) застрял у одной пушки и принялся колдовать.

Да, здешний мир не очень-то слушался наших фантазий. Бедный Коптилка взмок, его белая голландка прилипла к спине. Но все же за полчаса он сделал орудие новеньким. Ьрусья лафета стали крепкими и просмоленными, на скобах и кольцах исчезла ржавчина. Ствол заблестел желтой медью (или, может, бронзой).

Коптилка поднатужился еще и соорудил дюжину ядер с начинкой из космической сжатой энергии.

— А зачем? — спросил Минька.

— Мало ли что…

Наш клипер мирно желтел посреди бухты Фляга Морского Бродяги. Вся Фляга была отлично видна из амбразуры. Слоистые обрывы сделались еще более желтыми — здешнее солнце склонялось к вечеру.

Щенок Мухтар присел у новенького орудийного станка и сделал круглую лужицу. Поднимать ногу по-взрослому он пока не научился.

— Бессовестный, — сказала Сырая Веранда. — Убирай вот теперь за ним…

— Он же еще ребенок, — заступился Кирилка.

— Мало ли кто ребенок! Вот Локки, например… Он, что ли, тоже должен так?

— Я ц-могу… Только во мне сейчас пусто. Минька присел и погладил Мухтара.

— В нем сейчас тоже сделалось пусто. Он запросит есть и пить. Он ведь не мы…

Аленка ухватилась двумя ладонями за веснушчатый подбородок, насупила брови. И… на каменном полу появилась глиняная плошка с молоком.

— Им в таком возрасте молоко полезнее всего, — сказала Аленка.

Минька поскреб затылок:

— А годится ли для него придуманное? Мы не знали. Но Мухтар решил, что годится. Вылакал все. И вылизал плошку. Помахал хвостом-мизинцем.

В этот момент резко потемнело. Словно быстрая туча пробежала под солнцем.

Но никакая не туча!

Это спустился с неба и сел на воду рядом с нашим кораблем пиратский клипер.

Мы ничего не успели сделать. Даже подумать ничего не успели! Вдоль черного борта полыхнули огни. На нашем корабле разлетелись надстройки, посыпались реи, рухнула вперед фок-мачта, обрушила своей тяжестью бушприт.

Еще залп — и вообще не осталось мачт!

— Коптилка! — заорал Голован. — Чего ты стоишь как пень! Стреляй!

Коптилка будто проснулся.

— Помогите!

Мы вдвоем с ним закатили в орудийный ствол зеркально-блестящее ядро. Коптилка навел орудие.

— Огонь!

Но я же говорю: в этом мире были другие законы. Здешняя пушка не хотела выплевывать ядро по команде незнакомого мальчишки.

— Нужен заряд! — догадался Голован. Коптилка уронил руки:

— У меня нету…

И тогда Минька Порох впервые в жизни придумал порох. Кажется, настоящий. Когда-то с соседскими пацанами они баловались у костра вот с такой серой крупой (крупинки взрывались упругими огоньками). Потом пришел папаша мальчишки, который наковырял порох из отцовских охотничьих патронов, и… но это уже другая история. Минька рассказал ее после. А пока он просто поставил перед Коптилкой красное пластмассовое ведро с чем-то вроде крупного песка.

Коптилка наклонил ствол, выкатил оттуда снаряд. Снова поднял дуло. Встал на цыпочки, высыпал в него из ведра порох (ведро опять сделалось полным, когда оказалось на полу). Сорвал через голову голландку, затолкал в пушку вместо пыжа. По плечо засунул в жерло ствола руку, утрамбовал заряд.

— Вовка, давай ядро!

Потом сбоку подошел к задней части ствола, насыпал в ямку запала серую щепотку…

— Отойдите подальше! — И чиркнул придуманной зажигалкой.

Ух, шарахнуло! В сто раз сильнее, чем на корабле. Ядро по дуге ушло к черному кораблю и начисто снесло там бизань-мачту.

Но мы не закричали «ура».

Какое там «ура», если наш собственный корабль, наш золотой клипер медленно уходил на дно.

И ушел.

Остались над синей водой лишь расщепленные обломки мачт.

Стало очень тихо.

В этой тишине заплакала Аленка. А Доня Маккейчик отчетливо сказал:

— Коптилка, отомсти этому мерзавцу.

И Коптилка опять плеснул в пушку ведро пороха. А Голован подал ему придуманный деревянный пыж. А Доня — ядро…

И Коптилка навел орудие поточнее.

Но я крикнул:

— Подожди! Он плывет сюда!

Рыкко в своем волосато-пиратском обличье плыл к берегу. Он стоял в шлюпке, которая сама собой махала веслами.

— Чего ждать-то… — тяжело просопел Коптилка. — В самый раз… Щас из него будут одни брызги.

Но вмешался Кирилка:

— Не стреляй! У него белый флаг!

— Да хоть серый в яблочках… хоть розовый в полосочку, — сказал Коптилка полузнакомые какие-то слова. — Отойдите!

— У него же белый флаг! — отчаянно повторил Кирилка. — Нельзя же!

— Тьфу! — Коптилка плюнул так, что зажигалка погасла. У Рыкко был не флаг, а целая простыня на жерди. Он ей размахивал изо всех сил.

Шлюпка ткнулась в берег там, где каменная площадь уступами спускалась к воде. Отовсюду понеслось гавканье, повизгиванье, скулёж. Некусачие собаки негодовали на появление пирата. Но издалека.