Александр Зорич - Денис Котик и царица крылатых лошадей Страница 24

Контрольные шли косяком.

А Виола Ивановна мрачно ходила между рядов парт, вполголоса декламируя Шекспира. Те из старшеклассников, кто знал английский получше, умудрялись разобрать, что речь идет о подлости мужчин, коварно обманывающих беззащитных женщин.

Но самым страшным было даже не это.

Во время брачных неудач Виола Ивановна выбирала себе жертву — обычно из отстающих мужского пола. И безжалостно третировала ее.

— Тюленько, что такое герундий? — спрашивала она, строго глядя на несчастного поверх очков.

— Герундий — это… это такая… форма!

— Кто?

— Такая форма! Глагола!

— Какая это такая? — ехидно спрашивала Виола Ивановна.

— Такая… Неличная… — отвечал Тюленько (после подсказки своей соседки по парте Леси Кобзариной).

— Допустим… В таком случае, приведи пример герундия в английском предложении.

— Smoking… smoking is… — начинал мямлить Тюленько.

— Нельзя ли побыстрее? Ты что, спишь? — раздраженно спрашивала учительница.

— Smo… Smoking… is… is… — вконец терялся Тюленько.

— Ну и?..

— Вредно для здоровья! — выпаливал несчастный, со страху забывший, что уже говорит на русском.

— Все ясно с тобой, Тюленько. По-видимому, учеба в английской школе — это в твоем случае откровенно бессмысленная затея. Ты не-о-бу-ча-ем! Одним словом, давай дневник. И имей в виду: завтра мы с директором ждем в школу твою маму!

Как уже говорилось, в каждом из классов у Виолы Ивановны была своя жертва. В 7-"Б" такой жертвой был Леха Тюленько.

И в самом деле, он был не очень способным учеником.

Впрочем, в том же 7-"Б" были лодыри и более завзятые. Увы, Тюленько идеально подходил на роль мучимого. Тучный, одышливый и безответный — издевайся сколько хочешь!

Может быть, в лице Тюленько Виола Ивановна мстила всему мужскому племени? А, может быть, лично Тюленько ее раздражал?

Так или иначе, ученики 7-"Б" жалели Леху и помогали ему пережить грозу кто чем мог — кто подсказками, кто бутербродом с вареной колбасой.

К счастью, такие "заскоки" случались у Виолы Ивановны не чаще раза в месяц.

А в остальное время она была совершенно нормальной училкой — мечтательной читательницей английских дамских романов, где ухажеры вьются вокруг недоступной красавицы, как пчелы над тазиком с абрикосовым вареньем…

Итак, на Ужасной Картине, висящей над дверями школы, была изображена Виола Ивановна.

Она восседала в бричке, запряженной четверкой мужчин, и держала в руках плетку-семихвостку модели "Карабас-Барабас".

Ее нос на Ужасной Картине был длинным, как банан. Гораздо более длинным, чем в жизни (но на то ведь и карикатура!). А губы Виолы Ивановны были огромными, как два вареника.

Поза нарисованной учительницы была развязной, а выражение лица — разбойничьим.

За спиной у Виолы Ивановны, не узнать которую было просто невозможно, развевалась свадебная фата с цветочками. А вместо свадебного платья, надет на ней был… лишь один купальник!

Мужчины, запряженные в карету вместо лошадей, тоже были хороши. Волосатые, горбатые, с непропорционально огромными головами, но все равно узнаваемые!

Каждый ученик школы смог без труда узнать в большеголовом обладателе громадной фуражки Леонида Валерьевича, участкового милиционера, бывшего одновременно самым упорным ухажером Виолы Ивановны.

А в существе, похожем больше на прямоходячего зайца, чем на мужчину, легко угадывался школьный сторож Глебыч, который вот уже год носил Виоле Ивановне цветы в ожидании чуда.

Школьники, сгибаясь пополам от смеха, тыкали пальцами в этот карикатурный шедевр.

Скандал? Он самый.

— Немедленно снимите! — снова завопила директриса. Она быстро очнулась от обморока и тут же принялась за свое.

— Но Роза Марленовна! — пробасила в ответ буфетчица Клава. — Нужна лестница!

— Так принесите лестницу!

— Но единственная лестница заперта в подсобке возле спортзала!

— Так откройте подсобку!

— Попробуй ее открой, — простодушно заявила буфетчица. — Ключ-то у физрука!

— Тогда позовите Валентина Ромуальдовича!

— Так выходной он сегодня!

— В таком случае, откройте окно кабинета химии и снимите же наконец эту Ужасную Картину!

— Будет сделано! — по-военному отрапортовала директрисе Клава и, обернувшись к собравшейся толпе, зычным басом заорала:

— Эй, кто-нибудь, срочно дуйте в химический и снимайте эту порнографию!

При слове "порнография" все, кто собрался перед школой, дружно прыснули со смеху. Однако, двое десятиклассников из числа завсегдатаев буфета тут же ринулись исполнять поручение.

Прозвенел звонок, а никто — ни учителя, ни ученики, — в школу не торопился. Как зачарованные все стояли полукольцом перед недосягаемой Ужасной Картиной и смотрели на нее, словно в телевизор, где показывают финал чемпионата КВН.

Прошло минут десять и окно кабинета химии наконец распахнулось. Длиннорукий ученик 10-"А" со смешной фамилией Попрыгайло выпростался из него и попытался достать до Ужасной Картины, которая была взята в грубую сосновую рамку. Второй обхватил его за талию — для страховки.

Куда там!

Как ни старался Попрыгайло, а до карикатуры его пальцы никак не доставали! Она была повешена на вбитом между кирпичами гвозде, который висел значительно ниже уровня подоконника.

Попрыгайло снова подался вперед, подполз на животе еще ближе к краю, вот с хрустом треснул рукав его школьного пиджака, и…

… и в этот момент даже тем, кто терпеть не мог Попрыгайло, стало за него страшно — а вдруг вывалится? Конечно, директриса тоже заволновалась.

— Назад! Немедленно назад! — закричала она. — Прекратите это безобразие!

— Но вы же сами сказали… — начала буфетчица.

— Я попросила снять эту Ужасную Картину. Но я ничего не говорила о том, чтобы выпадать из окна!

— Вообще, на кухне крюк имеется… — задумчиво пробормотала Клава.

— Да при чем тут вообще какой-то крюк?! — раздраженно прошипела Роза Марленовна. — У меня ученик чуть не убился!

— Да ведь крюком-то можно срамотищу эту снять, — окончила Клава. — Из окна свеситься — и снять!

Пока буфетчица Клава бегала за крюком, случилось непоправимое. В школу явилась сама Виола Ивановна.

Ученики с замиранием сердца следили за тем, как она, подпрыгивая на высоченных каблуках, движется по дорожке к школе со стороны автобусной остановки.

В тот день первым по счету у Виолы Ивановны был урок в 7-"Б". И настроение у нее было приподнятое — а почему бы и нет, когда хорошо выспался?

— Гляди-ка, Виолка трусит, — тихо сказал Тигра на ухо Денису, некультурно указывая пальцем на ни о чем не подозревающую учительницу.

— Да вижу, — мрачно сказал Денис. Он чувствовал — надвигается гроза.

— То-то рожа у нее повытянется, когда она это дело увидит, — злорадно заметил Альберт Подольский.

— Так ей и надо, — ввернула Даша Ким. — А то ходит вся из себя такая-растакая… Типа Кристина Орбакайте!

— Во-во, — подтвердила Кристина Заграйская. Ей тоже не нравилась Орбакайте. Главным образом тем, что поп-звезда носила то же имя, что и она. Да и Виола Ивановна ей тоже не нравилась — уж больно много красивых туфель имелось у той в активе.

— С точки зрения психологии здесь нет ничего удивительного, — принялся рассуждать Уткин. — Ведь в курсе биологии черным по белому написано: когда особь женского пола заинтересована репродуктивным вопросом…

— Тс-с! — сказал Денис. Виола Ивановна была уже совсем-совсем близко.

— В чем дело, мальчики? Почему стоим? — спросила "англичанка", сияя почти заграничной улыбкой в тридцать два зуба. — Пожар? Наводнение? Митинг?

Никто из ребят не решился объяснить Виоле Ивановне, в чем же все-таки дело.

— Что-то случилось? — настороженно продолжила она.

Ученики 7-"Б" потупили глаза. Денис с надеждой поглядел в сторону окон кабинета химии. К счастью, там уже виднелась озабоченная физиономия буфетчицы Клавы.

Судя по всему, Клава прилаживала крюк к швабре при помощи липкой ленты.

Это значило, что еще пара минут — и Ужасная Картина будет снята, а затем порвана на мелкие-мелкие кусочки. А через пять минут даже эти мелкие кусочки развеются по ветру!

По правде говоря, Денису было жаль Виолу Ивановну.

Хотя она и относилась к тем особам, каких его бабушка называла сложным словом "эксцентричные", а все-таки Денису она была симпатична.

В конце концов, к нему-то она никогда не придиралась. И даже иногда называла его "sweatheart", что по-русски значит "дорогуша".

"А что если ее отвлечь? А за это время Клава и картину успеет снять", — подумал Денис.

Он встал прямо перед учительницей и, сделав страшно умные глаза, спросил: