Дмитрий Емец - Книга Семи Дорог Страница 26

На скамейке сидела худенькая рыженькая девушка и держала на коленях молодого человека. Он был истинным рыцарем, очень переживал и поминутно спрашивал:

– Насть, тебе не тяжело? Может, я хотя бы сумку на асфальт поставлю?

Она упрямо мотала головой.

Метким толчком ботинка Эссиорх поставил мотоцикл на подножку рядом с памятником. Вильямс смотрел в сторону, отчего казалось, что он за что-то дуется на хранителя.

– Здесь нас не подслушают. Академик наш человек. Ночью он сходит с постамента, глушит нежить в парке сельхозакадемии и топит ее в пруду рядом с полиграфинститутом, – сказал Эссиорх.

– Что-что он делает? – переспросил Меф.

– Да шучу! Просто стоит блокировка на мрак.

– То есть здесь можно свободно говорить? – уточнил Буслаев.

Эссиорх зачем-то обернулся.

– Ну, не совсем… Хотя комиссионеров здесь, конечно, нет.

Внезапно он метнулся к кустарнику, скрылся там и несколько секунд спустя появился с девушкой, которую тянул за собой, держа под локоть. Девушка была в бейсболке и огромных темных очках, закрывавших половину лица. Подбородок прижимала к груди.

– Не бойся! – ласково сказал Эссиорх. – Мы тебя не тронем. Зачем ты следишь за нами?

Девушка, отшатнувшаяся было, внезапно остановилась и бросилась перед хранителем на колени. Меф узнал ее, только когда слетела бейсболка. Это была Миссис Трабл.

– Лада? – воскликнул он.

Девушка оглянулась на него, но оглянулась слепо. Заметно было, что для нее теперь существует лишь Эссиорх. Буслаев отошел на второй план. Рядом с солнцем свеча меркнет.

– Я поняла, кто вы! – произнесла она с восторгом.

Хранитель вежливо пожелал узнать, и кто же он.

– Запредельное существо из потустороннего мира! – произнесла Лада еще более парадным голосом.

«Запредельное существо из потустороннего мира» смущенно почесало пальцем нос, оставив на нем след машинного масла.

– Ну и как ты меня вычислила? – спросило оно.

– Я слышала, как вы говорили с Мефодием! Он всегда был такой странный, не похожий на всех. То ходит побитый, то вдруг исчезнет! И при этом у него всегда были такие гла-а-аза!

Глаза Мефа Эссиорха не интересовали. Разве что на предмет поковыряться отверткой.

– Подслушивала? – перебил он строго.

Миссис Трабл торопливо замотала головой.

– Нет-нет, что вы! У Мефодия случайно нажался телефон в кармане! Не сейчас, еще весной. Я заинтересовалась, постепенно во всем разобралась, потом стала следить за вами. Мой дядя таксист! Мы ездим по пятам уже несколько дней! Умоляю, скажите, что мне сделать, чтобы сохранить эйдос?

Заметно было, что, не стой Лада на коленях, она бухнулась бы на них повторно. Мефу хотелось сквозь землю провалиться. Эссиорх же отнесся ко всему очень спокойно. Он серьезно посмотрел на девушку и, наклонившись, поднял ее.

– Если скажу, ты исполнишь? – спросил он.

Она поспешно закивала.

Хранитель впервые заглянул ей в глаза, что-то силясь прочесть в них.

– Тогда запоминай! Тебе предстоит пройти по краю огня, не вступать в сделки с комиссионерами и суккубами, умертвить даймона лжи, построить алтарь верности, подняться по тропе зрелости на гору мудрости, спуститься в долину старости и при этом помогать всем, кого встретишь на своем пути. Только в этом случае ты сохранишь эйдос ярким! Запомнила?

Миссис Трабл закивала.

– Да! До последнего слова!

– Повтори! – потребовал он.

Лада повторила, ни разу не сбившись – память у нее была цепкая, как капкан.

– Отлично! А теперь иди и не оглядывайся!

Миссис Трабл пошла – прямая и торжественная – прямо к стоявшему на обочине такси, за рулем которого смутно просматривалась мужская фигура.

– Что ты ей наговорил? Долины какие-то, даймоны… Чушь какая! – недоумевающе сказал Меф.

Хранитель улыбнулся.

– Да, отчасти. Но надо учитывать психологический фактор. Если б я сказал ей: будь хорошим верным человеком, помогай, кому сможешь, не жалей себя, не хитри, не требуй благодарности и внимания, старайся больше отдавать, чем получать – ей бы это показалось скучным. А так в самый раз. Какое задание хотела – такое и получила.

Дверца хлопнула. Такси вырулило на дорогу, встроилось в поток и медленно поплыло в автомобильной реке. Меф проводил машину рассеянным взглядом.

– Тебя в ней что-то смущает? – спросил Эссиорх.

– Да, – после паузы сказал он. – Она постоянно врет.

– Ну и что?

– Как ну и что?!

– Да, есть такой момент. Многие женщины вообще никогда не говорят правды. Или правда у них какая-то очень своя, – спокойно признал хранитель. – Но надо разобраться, почему они ее не говорят? Иногда внутри женской лжи лежит какая-то неплохая мысль, или желание защититься, или даже благородное чувство. Надо всегда разбираться в истинных мотивах, уважать и любить человека именно за эти мотивы. А остальное уже наносное…

Эссиорх сел на бровку у клумбы и с облегчением вытянул ноги.

– Ну, а теперь можно и поговорить! Чем больше я думаю о Толбоне, тем отчетливее вижу связь. Когда Арей и Лигул решали, где им устроить в Москве резиденцию мрака, они рассматривали два места. Первое – Большая Дмитровка, 13. Второе – Острогонова пустынь, домовым которой и стал позднее этот самый Толбоня!

– Что-о? Наравне с Дмитровкой? – пораженно воскликнул Меф.

Хранитель неторопливо расстегнул молнию на куртке, достал обтрепавшуюся на швах старую карту и развернул ее на коленях.

– «Планъ города Москвы съ пригородами. Изданiе Т-ва А. С. Суворина», – прочитал Буслаев.

Он недоверчиво всматривался в площади и улицы. Это была, безусловно, Москва, но другая, незнакомая. Когда же Эссиорх коснулся карты ладонью, она ожила, зазеленела парками и бульварами, запылила колесными экипажами, зачухала паровым трамвайчиком. Прошла барышня с зонтиком, пробежали гимназисты – все маленькие, как пшеничные зерна, но различимые.

– Это разве средние века? – усомнился Меф.

– Какое там! Начало двадцатого века. Глубже карта не ныряет. Я не думал, что пригодится, и захватил на складе только слабенький образец, – с досадой на себя сказал хранитель. – Ну неважно! И на ней показать можно.

Он коснулся карты еще раз. Крошечные фигурки исчезли, зато город вдруг окрасился в ровный сероватый цвет. Были на сером фоне и светлые пятна, но попадались и темные, страшные, похожие на жирные кляксы. И в кляксах этих жил непроглядный мрак.

– В разных частях большого города равномерно происходит много зла. И это, как ни ужасно звучит, почти нормально. Но случается, что в каких-то местах случается НЕОБЪЯСНИМО МНОГО зла. И такие места у нас под пристальным наблюдением.

– Да знаю я… Покажи… ну эту, как ты ее назвал… Пустыню! – нетерпеливо попросил Буслаев.

– Сейчас! Вот мы! – хранитель коснулся истертой по сгибам бумаги, и Меф внезапно увидел на изменившейся карте себя, Эссиорха и мотоцикл. Он был разочарован. На карте только мотоцикл выглядел значительно. Они же казались букашками у ног величественного академика Вильямса, который, казалось, и правда мог каменными пальцами давить по ночам нежить.

– А вот – она: бывшая Острогонова пустынь! На современные названия не смотри: карта, повторяю, так глубоко не ныряет. Сейчас там станция «Тимирязевская», да и то краем захватывает.

Большое черное пятно расползлось, поглотило трамвайные рельсы, и Меф понял, что Острогонова пустынь – это там, где недавно сгорел дом. А «академик Вильямс» – маленькое светлое пятнышко в нескольких километрах оттуда.

– До XVI века сюда можно не заглядывать. Большой лесной остров, окруженный низинами и болотцами. Прекрасное место для охоты – отсюда и название Острогоново: «остров» и «гон». Ну, а в остальном местность ничем не примечательная. От города, по тогдашним представлениям, далеко. Жителей почти нет. Деревенька в два двора, частокол, огороды. Правда, земли хорошие: суходол, густой лес, ни единого оврага.

Хранитель царапнул ногтем карту, промотав несколько десятилетий, но она опять не показала ничего интересного, только темное пятно увеличилось. С каждым годом местность, как видно, накапливала все больше зла.

– В XVI веке Острогонову пустынь получил в награду за службу Альберт Фусси. То ли венгр, то ли итальянец – поди разбери. Иногда он называл себя князем, иногда графом. На запястьях у него были следы от кандалов, а на плече – татуировка мальтийских пиратов. Его происхождением никто особенно не интересовался. Фусси был искателем приключений и опытным офицером. Хорошо муштровал солдат и отлично разбирался в подкопах под крепости и закладке мин.

– Я думал, он в морском деле разбирался. Ну, раз пират! – сказал Меф.

– Возможно. Но на Москве-реке флота не построишь, да и шестнадцатый век на дворе – дедушка Петра Первого и тот еще не родился. Несколько лет Фусси вообще не приезжал на пожалованные земли. Ну лес и лес – что тут, грибы собирать? Пытался продать – никто не покупает. Бояре говорят: «Царский подарок! Нельзя!» – а сами в рукава хихикают. «Тимирязевская» – это ж по тем временам такая даль! Тогда и на «Маяковской» зайцев еще гоняли. Но вот как-то у владельца выдалось несколько свободных дней, и он отправился сюда на охоту со слугой Пашкой. Через сутки Пашка вернулся один и сказал, что хозяин пропал.