Алькатрас и Кости Нотариуса - Брендон Сандерсон Страница 3

что одаривали меня странными взглядами — а что еще ожидать ребенку, который регулярно ломал то, что ломаться, казалось бы, не должно? (Как-то раз, когда мне было семь лет, мой Талант решил сломать подвернувшиеся мне под ноги куски бетона. В той день я оставил след из разломанных тротуарных плиток, будто по ним прошелся гигантский робот-убийца — в кроссовках тридцать восьмого размера).

Я закрыл глаза и сконцентрировался. Раньше я позволял Таланту управлять моей жизнью. Я не знал, что могу его контролировать — даже не был до конца уверен, что он существует на самом деле.

Все изменилось три месяца назад с появлением дедушки Смедри. Вытащив меня из дома, чтобы общими силами проникнуть в библиотеку и вернуть Пески Рашида, он помог мне осознать, что я могу использовать свой Талант, а не идти у него на поводу.

Я сосредоточился, и два всплеска пульсирующей энергии вырвались из груди, растекаясь по обеим рукам. Плитки передо мной отвалились, потрескавшись, будто от удара о землю — как сбитая с перил вереница сосулек. Я по-прежнему сохранял концентрацию. Позади меня раздались крики. В любой момент меня могли настичь Библиотекари.

Стена развалилась на части и упала вперед. В воздух взметнулась струя воды. Я не стал тратить время, чтобы оглядываться на кричащих мужчин, и потянулся за спину, чтобы схватить рюкзак.

Лямка порвалась. Тихо выругавшись, я схватился за другую. Но ее постигла та же участь.

Талант. Благословение и проклятие. Я больше не позволял ему управлять собой — но и не контролировал его на все сто процентов. Мы с Талантом как будто стали вместе присматривать за моей жизнью; мне очередь выпадала каждый второй уикенд и по некоторым праздникам.

Я бросил рюкзак. Мои Линзы лежали в карманах куртки и были единственной ценной вещью из всего, чем я владел. Я перепрыгнул дыру в стене и, перебравшись через обломки, оказался во внутренностях аэропорта. (Хмм. Из туалета да во внутренности — обычно все происходит наоборот.)

Я очутился в каком-то служебном туннеле — освещение здесь было неважнецким, а с уборкой дела обстояли и того хуже. Несколько минут я что есть сил мчался вперед. Мне казалось, что терминал уже должен был остаться позади, и теперь я направляюсь к другому зданию по технологическому проходу.

Туннель заканчивался ступеньками, которые вели к большой двери. Услышав позади крики, я рискнул оглянуться. В мою сторону неслась группа людей.

Я развернулся и потянул за дверную ручку. Дверь оказалась заперта, но ведь двери всегда были одной из моих специальностей. Ручка отвалилась; я бесцеремонно бросил ее через плечо. Затем я пинком распахнул дверь, врываясь в огромный ангар.

Надо мной высились громадные самолеты с темными лобовыми стеклами. Я замешкался и, задрав голову, смотрел на исполинские машины, чувствуя себя карликом среди гигантских чудищ.

Усилием воли я вывел себя из ступора. За мной по-прежнему гнались Библиотекари. К счастью, в ангаре, судя по всему, не было людей. Я захлопнул дверь, приложил руку к замку и сломал его при помощи своего Таланта, заклинив ригель. Перепрыгнув через ограждение, я приземлился на короткой лестнице, ведущей вниз ангара.

Когда я спустился, на пыльном полу остались следи моих ног. Выбежать на взлетно-посадочную полосу — это, пожалуй, все равно что напрашиваться на арест, учитывая состояние, в котором сейчас находилась служба безопасности аэропорта. Но и играть в прятки — дело рискованное.

Это, кстати говоря, неплохая метафора для моей жизни как таковой. Казалось, что бы я ни делал, в итоге все равно оказываюсь в большей опасности, чем прежде. Можно сказать, что я то и дело попадаю «из огня да в полымя» — так гласит расхожее среди тихоземцев выражение.

(Тихоземцы, стоит заметить, не страдают избытком воображения в плане выбора идиом. Лично я говорю: «из огня да в смертоносную яму, заполненную акулами с цепными пилами наперевес и пришпиленными к ним котятами-убийцами». Правда, приживается эта поговорка пока не очень.)

На дверь обрушились удары кулаков. Бросив на нее взгляд, я, наконец, принял решение. Попытаюсь спрятаться.

Я подбежал к небольшом дверному проему в стене ангара. По его периметру кое-где пробивался свет, и я решил, что эта дверь ведет на взлетно-посадочную полосу. Я аккуратно оставил на пыльному полу большие, длинные отпечатки. Затем — подготовив ложный след — я запрыгнул на ящики и, пройдя по ним, вновь спустился на землю.

Дверь тряслась под ударами преследователей. Долго она не продержится. Я притормозил у колеса Боинга-747 и сдернул Линзы Курьера. Затем я сунул руку вглубь куртки. Я вшил во внутреннюю подкладку несколько предохранительных карманов, каждый из которых для защиты Линз был смягчен специальным амортизирующим материалом из Свободных Королевств.

Я вытащил очки с зелеными Линзами и нацепил их на нос.

Дверь распахнулась.

Я не обратил на нее внимания и вместо этого сосредоточил свои мысли на полу ангара. Затем привел в действие Линзы. В ту же секунду с моего лица сорвался молниеносный шквал ветра. Он пронесся по полу, стерев часть следов. Линзы Буретворца, подаренные дедулей Смедри спустя неделю после нашего первого проникновения в Библиотеку.

К тому моменту, когда Библиотекари, ругаясь и бормоча себе под нос, миновали дверь, на полу остались только нужные мне следы. Я съежился рядом с колесом, затаив дыхание и стараясь успокоить бешено колотящееся сердце, пока мои уши улавливали звуки спускавшейся по ступенькам ватаги из солдат и полицейских.

Вот тогда-то я и вспомнил про Линзы Поджигателя.

Я выглянул из-за верхушки самолетного колеса. Библиотекари клюнули на мою уловку и теперь направлялись прямиком к выходу из ангара. Они, впрочем, шагали не так быстро, как того хотелось мне; к тому же некоторые из них подозрительно озирались по сторонам.

Я снова пригнулся, прежде чем меня успели заметить. Нащупав Линзы Поджигателя, — других в кармане не осталось — я нерешительно вытащил их наружу. Они были полностью прозрачными, не считая единственной красной точки в центре.

При активации Линзы выстреливали пучком раскаленной энергии, чем-то напоминающим лазерный луч. Я мог воспользоваться ею против Библиотекарей. Ведь они, как-никак, пытались меня убить, да еще и не единожды. Они это заслужили.

Посидев так с секунду, я бесшумно убрал Линзы Поджигателя обратно в карман и вместо них вновь надел свои Линзы Курьера. Если вы уже ознакомились с предыдущим томом моей автобиографии, то должны понять, что в вопросах героизма я придерживаюсь весьма специфических взглядов. Герой — это вовсе не тот, кто станет исподтишка обстреливать лазером из