Диана Джонс - Зачарованный лес Страница 32

Часть пятая

1

Конечности Яма окоченели. Мордион усадил его так, чтобы тот опирался на стену дома. Ям продолжал протестовать. Его голосовой аппарат, к сожалению, все еще работал.

– Это неправильно. Пользуясь тем, что я обездвижен, ты предаешься фокусам-покусам.

– Я не предаюсь.

С этими словами Мордион посмотрел на ясное лицо Чела. Мальчик сидел на корточках в центре пентаграммы, закутанный в меха. Вид у него был вполне удовлетворенный – вот и хорошо.

– Кроме того, – сказал Мордион Яму, – послушайся ты моего совета и встань прошлой ночью у очага, ты сохранил бы подвижность, и мне не пришлось бы сегодня практиковать черную магию.

– Я не предполагал, что будет такой мороз, – хмуро посетовал Ям.

Мордион скривился – он не помнил, чтобы ему когда-нибудь было так холодно. Мороз в сочетании с нехваткой пищи вызвал у него ощущение странной ясности в мыслях: возможно, это и есть идеальное состояние для занятий магией. Но Чела хорошо накормили. Мордион охотно ограничил свой рацион в пользу мальчика. Все затевалось ради него – вся эта магия. Мордион изучал ее целую осень. Рядом с ним на мерзлой земле высилась стопка книг в кожаных переплетах – ее аккуратно обернули в материал, оставшийся от инструментов. Книги он попросил у Баннуса. Это, как Мордион объяснил Энн, было жульничеством в благородных целях.

Мордион улыбнулся. Девочка говорила, что он совсем помешался.

– Думаете, вы затеяли все это из-за Чела? – спросила как-то она. – Почему бы вам не смириться с мыслью, что мальчик вам дорог? И вы занимаетесь магией, потому что вам это нравится!

«Возможно, она права», – подумал Мордион. Но когда Энн сказала это, он раздраженно отослал ее играть с Челом. Впрочем, раздражение его было вызвано разочарованием в старых книгах. В них было полно бессмысленных магических приемов: например, как заколдовать пчел или вылечить пневмонию. Мордиону пришлось самому докапываться, какие правила скрываются за этими заклинаниями, поскольку в тех местах, где речь шла о теории, книги становились возмутительно непонятными, полными тайн и недоговоренностей. Но теперь, благодаря вызванному морозом просветлению в голове, Мордион четко понял, что нужно делать и как. Используя девять трав, и семь трав, и еще пять, он вычленит часть тета-пространства, окружающую Чела, и окутает ею тело мальчика, словно коконом. Тогда Чел сможет носить тета-пространство с собой, куда бы он ни шел, и будет чувствовать себя в безопасности за пределами поля Баннуса – например, в поселке, куда он сможет пойти, чтобы получить соответствующее образование. Сам Мордион вовсе не собирался покидать лес. Здесь царили мир и красота – а именно об этих двух вещах Мордион мечтал больше всего на свете.

– Чел, ты готов? – спросил Мордион.

– Да, но давай поскорее, – ответил мальчик. – Я уже весь закоченел.

Хлопнув в ладоши, чтобы кровь прилила к рукам, Мордион снял с рук перчатки из кроличьих шкурок. Костяшки пальцев сразу же защипало от мороза. Мордион схватил свой полированный посох и аккуратно обмакнул его в первый горшок с травами. Сжимая в руках посох с каплей зеленой смеси на конце и голубым светом, играющим по всей его длине, волшебник приблизился к Челу. Мордион смазал голову, руки и ноги Чела. Когда волшебник повернулся, чтобы обмакнуть посох во второй горшок, то боковым зрением заметил Энн, выходящую из-за угла дома. Он увидел, как она сперва уставилась на мерцающий посох, потом на Чела, а уже потом на сосульки, свисающие с края крыши над головой Яма. Задрожав, девочка плотнее закуталась в куртку с капюшоном.

Мордион улыбнулся ей. Видимо, Баннус присылал Энн в особо важные моменты. Это подтверждало ощущение Мордиона, что он правильно совершает магические ритуалы. Но он не позволил этому чувству отвлечь себя от процесса. Смазав Чела растительной смесью из второго горшка, он повернулся к третьему, последнему.

– Что с тобой стряслось? – шепотом обратилась Энн к Яму.

– Машинное масло застыло, – нараспев ответил он.

Энн заметила пар, вырывавшийся изо рта Мордиона, когда он прикладывал подмигивающий посох ко лбу Чела.

– Эта магия, которую он творит… Зачем она?

– Он хочет овеществить Чела.

Голос Яма звучал куда громче, чем следовало. Зная, что робот пытается ему помешать, Мордион не давал себя отвлечь. Закончив мазать Чела, он сделал шаг назад и приготовился произнести заклинание.

– А где вы раздобыли мех, в который укутан Чел? – прошептала Энн Яму.

– Волчьи шкуры, – прогудел Ям. – На нас напали волки. Мордион убил двоих.

Мордион продолжал четко произносить заклинание, хотя ловил себя на том, что его мысли то и дело возвращаются к тому жестокому сражению с волками. Оно случилось на закате. Звери слишком оголодали, чтобы дождаться полной темноты. Когда Чел и Мордион доели свой скудный ужин, откуда ни возьмись бесшумно появились и нависли над ними большие, похожие на собачьи, тени. Ям, нечувствительный к жару, выхватил из очага горящую ветку. Мордион и Чел защищались палками из поленницы. Повсюду светились желтые глаза хищников, отражая отблески огня от ветки, полыхавшей в руках Яма.

Мальчик кричал:

– Посох, Мордион! Используй посох!

Волшебник мог бы прогнать волков с помощью магии или даже покончить с ними, но он принял осознанное решение убить их обычным способом. Он сам удивился тому, с каким хладнокровием выбрал пару самых крупных животных и молниеносно отбросил одного из них в сторону с помощью палки в правой руке, одновременно левой вонзив нож во второго. Тот бросился на Мордиона, но волшебник, отшвырнув нож и палку, свернул зверю шею. Мордион обнаружил, что мысленно просит за это прощения – возможно, у Энн. Этой зимой мальчик сильно мерз. Им нужны были шкуры. Хотя убийство голодного зверя казалось жестоким, бой был честным. Волки безжалостно, бездумно намеревались съесть двух людей, а волков было восемь или около того. Мордион все еще видел перед собой их желтые дикие пустые глаза. К тому же звери были хитрыми. Решив, что Ям с горящей веткой представляет для них главную опасность, четверо волков бросились на него и повалили. Когда битва закончилась, Ям поднялся на ноги. По всей его серебряной коже были рваные треугольные порезы.

Колдовской ритуал закончился. Мордион направил посох на Чела и воззвал к его воле. На мгновение Чел весь засиял в сетке из зеленоватого пламени. Заклинание работает! А потом…

Мордион и все остальные в растерянности наблюдали, как сияющая сетка отделилась от тела мальчика и вознеслась в воздух. Она поднималась, пока не достигла морозных веток нависшей над домом сосны. Там сетка странным образом исчезла. Побелевшие иголки вздыбились. Сверху посыпались предметы. Чел закрыл руками голову и, хихикнув, отбежал в сторону, чтобы не попасть под железный утюг, с лязгом приземлившийся внутри пентаграммы. Оттолкнув большое пуховое одеяло, Мордион получил по голове свернутым спальным мешком. Две резиновые грелки шлепнулись на крышу дома. На очаг медленно опустилась шуба, и от нее повалил резкий черный дым.

Мордион сел на ближайший валун и громко расхохотался.

Энн бросилась к огню и вытащила оттуда шубу. Нога ее поскользнулась на какой-то склянке. Она посмотрела вниз: на бутылке значилось «Микстура от кашля».

– Что-то пошло не так, верно? – спросила Энн. Ее голос дрожал.

Чел беспомощно хихикал. Девочка взглянула на Мордиона: он обхватил голову руками, а спина его тряслась.

– Мордион! У вас все в порядке?

Волшебник поднял голову:

– Просто смеюсь. Я отпустил свои мысли в свободный полет.

Энн была потрясена, насколько тонким стало его лицо. Влажные от смеха глаза смотрели из глубоких синеватых впадин.

– Боже мой! Вы же просто кожа да кости! – ахнула она.

– Пищи осталось очень мало, – прогудел робот. – Он кормил Чела, а сам не ел.

– Да заткнись ты, Ям, – отмахнулся Мордион. – Ты специально меня отвлек.

Энн подняла одеяло с земли и укутала им Мордиона. Она ощутила, какие костлявые у него плечи. Хотя на нем был похожий на плед плащ, который он раньше носил скрученным и перекинутым через плечо, она чувствовала его кости даже под тканью.

– Вот, – сказала девочка. – Завернитесь в это одеяло, раз уж оно на вас свалилось. Неудивительно, что заклинание пошло не так. Вы слишком ослабели и не можете сосредоточиться. Почему бы вам не отнестись к себе по-человечески?

– А зачем это мне? – пробормотал Мордион, плотнее кутаясь в одеяло.

– Затем что вы – человек! – резко ответила Энн. – Один человек должен обращаться с другим человеком как следует, даже если этот человек – он сам и есть.

– Какая странная мысль! – удивился Мордион.

Внезапно он почувствовал такую слабость, что задрожал. Кажется, Энн нащупала какую-то тему, о которой он не хотел думать.

Тем временем девочка не на шутку рассердилась: