Юрий Коринец - Заблудившийся робот Страница 4

— Возьмём собаку, и они успокоятся. Всё забудут...

— Не забудут они!

— Ну, знаешь! Не нагнетай обстановку!

— Я просто с ума схожу! — Мама сдавила ладонями виски.— Голова разламывается... Сейчас приму снотворного и лягу. Может быть, всё-таки засну. Завтра суббота. И утро вечера мудренее... .

— Утро вечера мудренее,— покорно повторил папа.

УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕННЕЕ

Поговорка о том, что утро вечера мудренее — действительно мудрая поговорка, и сейчас вы в этом сами убедитесь. Но буду рассказывать всё по порядку...

Несмотря на субботу, проснулись все рано. Первым проснулся папа, когда окна ещё синели, переходя в белизну, и деревья за ними маячили чёрными силуэтами. Папа сел на тахте, потянулся и стал, протирая глаза, смотреть на лежавшего поперёк комнаты робота...

Папа вспомнил вчерашний вечер до мельчайших подробностей. Да, всё было именно так! Куда теперь с этим недвижимым роботом? Вряд ли ребята согласятся его просто так выкинуть.

— Посмотрим,— пробормотал папа и пошёл в ванную.

Он всегда принимал утром ванну, он вообще любил принимать ванну и плескаться в ней, как утка, поэтому он принимал ванну по нескольку раз в день, благо, что работал дома. Он даже принимал иногда ванну, проснувшись среди ночи.

— Ванна успокаивает нервы,— говорил папа.

Итак, он пошёл в ванную, полежал немного в горячей воде и, относительно успокоившись, пошел на кухню ставить чайник и заваривать чай.

Нужно сказать, что чаепитие играет в квартире-108 немаловажную роль. За чаепитием в квартире-108 обсуждают все важнейшие события: от мельчайших происшествий в семье до глобальных проблем международной жизни. Сейчас был именно тот случай из семейной жизни, когда надо было всё обсудить за чашкой чая. Более того: этот случай — согласитесь со мной — имел даже сверхглобальное значение, ибо связан был с пришельцем из космоса. Тут уж без крепкого чая никак не обойтись.

«Придётся мне, видно, одному почаёвничать. Мои бедняги ещё спят»,— подумал папа.

Но когда он вошёл с чаем в свою комнату, то увидел, что Катя и Юра в пижамах уже сидят на полу, возле робота.

— Сейчас пойду посмотрю, проснулась ли мама,— сказал папа.

Но едва он повернулся к двери, как мама уже вошла в комнату. Вид у неё был усталый и бледный.

— Почти не спала, — сказала она.— Несмотря на снотворные. Всё думала об этом роботе. Сейчас — за чаем — мы примем решение, как с ним поступить... Дети! Что вы с ним делаете?

— Искусственное дыхание! — сказала Катя.

Она и Юра попеременно поднимали и опускали с двух сторон металлические руки робота: руки с тяжёлым стуком опускались на пол.

— Это бесполезно,— сказал папа.— Робот не человек, лёгких у него нет...

— А может быть, он всё-таки от этого оживёт? — спросил Юра.

— Ничего он не оживёт, — сказала мама.

Она уже сидела за столом и наливала чай.— Придётся отнести его куда-нибудь в металлолом... Вместо него купим вам собаку...— Мама произнесла это с ободряющей улыбкой.

— Но нужно нам никакой собаки! — крикнул Юра. На глазах у него сразу навернулись слёзы.

— Но вы же сами так хотели собаку! — растерянно сказала мама.

— Нам нужен робот! — сказала Катя.— И не какой-нибудь, а именно этот — Тарабамчик.

— Садитесь-ка чай пить,— сказал папа.— Сейчас всё обсудим.

— Ой, смотрите! — воскликнул Юра.— У него здесь под клапаном дырочки! Для электрической вилки! Его надо включить!

— А ну-ка.— Папа встал и подошёл к роботу.— Действительно, розетка. Но какое у него напряжение?

— Уж наверное, не меньше чем 220,— откликнулась мама.

— А может, этого мало? — сказала Катя.

— Давайте включим! — сказал Юра.— И посмотрим!

— Попробуем, — согласился пана. — Принеси-ка, Юра, удлинитель, ты знаешь, он в шкафу, в туалете...

Через несколько минут удлинитель с двумя вилками был растянут по комнате: один его конец включили в стенную розетку, а другой — в робота... все уселись на корточки вокруг него.

Юра прислонил ухо к груди робота. Несколько минут все напряжённо молчали.

— Слышно! — прошептал вдруг Юра.

— Что слышно? — хором спросили Катя, папа и мама.

— Дышит! — сказал Юра. — Он дышит...

Папа тоже приложил ухо к груди робота

и тоже услышал это так называемое дыхание. Странно, но оно скорее напоминало то возникающий, то затихающий гул магнитофона, когда в нём нет музыки.

— А вон и глаза засветились! — сказала Катя.

— И нога! Шевелится! — удивилась мама.— Одна из четырёх.

Пе успели они это сказать, как робот опёрся руками о пол, подобрал ноги и сел. Его глаза опять светились ровным зеленоватым светом, стрелки в них качнулись и остановились вертикально, в середине шкалы. Все смотрели на него, раскрыв рты.

— Вуоап! — громко сказал робот, потом крякнул и после некоторого молчания произнёс раздельно, по слогам, ещё громче: — У-ли! Ву-о-ап!

— Не понял,— вежливо вмешался папа, глядя в глаза роботу.— Что вы изволили сказать?

Робот мигнул стрелками и уставился на папу.

— Ах! — воскликнул он жалким голосом.— Где я?

— Только не волнуйтесь! — ласково сказала мама. — Не хотите ли чашечку чая?

— Ты у нас, Тарабамчик! — взволнованно крикнул Юра.

— В квартире-108! — сказала Катя.

— Вы на планете Земля, в квартире-108,— сказал папа.— Вчера с вами случилось что-то непонятное. Мы пили чай на потолке, и вы вдруг упали... в обморок, наверное... вы не ушиблись?

— Вас понял,— прошептал Тарабам, а потом схватился за голову руками и запричитал, раскачиваясь из стороны в сторону: — О бедный мальчик! Бедный мальчик!

Причитал он совсем по-детски, жалобным голоском.

— Это вы про Юру? — осторожно спросила мама.

— Я? — спросил Юра.— Почему я бедный?

— Это я — бедный мальчик,— сказал Тара-бам.— Лх, какой я бедный мальчик!

— Не понял,— сказал папа.— Почему вы — бедный мальчик? И разве вы мальчик?

— Я мальчик! — ответил Тарабам и загадочно добавил: — По вашим расчётам, мне всего четырнадцать лет... О, я бедный мальчик!

— Постойте! — встал папа.— Тут без чая не обойдёшься! Кстати, он давно уже остыл, сейчас я его разогрею.— Папа взял чайник, чтобы отнести его на кухню.— А вы пока садитесь за стол...

— А на потолке можно? — спросил Юра Тарабама.— Как вчера?

— Отчего же? Можно и на потолке, — откликнулся Тарабам.— Это вполне в наших силах...

Когда папа вернулся с горячим чайником, все уже сидели на потолке. Войдя в комнату, папа тоже плавно поднялся вверх и уютно уселся вниз головой возле люстры, поставив чайник рядом с собой.

— Как это вам удаётся — это сидение на потолке? — обратился он к Тарабаму.

— Очень просто — создаю микроклимат невесомости,— скромно ответил Тарабам.— С помощью Юриного кинескопа... Но не буду вдаваться в подробности, да я и сам не могу всего толком объяснить. Просто заложена во мне такая способность...

— Прекрасная способность! — сказал папа.— Но расскажите-ка теперь о себе: что с вами вчера случилось? И как вы вообще к нам попали?

— Вы не выпьете чашечку? — улыбнулась мама Тарабаму.

— Спасибо, я не пью и не ем. Вы уже и так отлично насытили меня электрозарядами... благодарю вас!

— Это вы должны Юру благодарить,— сказал папа.

— Спасибо, Юра! — слегка поклонился Тарабам Юре.

— Пожалуйста! — радостно откликнулся Юра.

— Всё-таки утро вечера мудренее! — весело сказала мама.— Наш гость ожил! И не нужно думать ни о какой собаке!

— О чём? — спросил Тарабам.

— Да это она так,— поспешно вмешался пана, укоризненно взглянув на маму,— Давайте к делу! Мы слушаем, Тарабам, — И папа разлил по чашкам чай.

ПРЕДЫСТОРИЯ ТАРАБАМА, РАССКАЗАННАЯ ИМ САМИМ

— Дело в том, что родился я в звездолёте,— начал Тарабам после некоторого молчания.

— Значит, у тебя есть папа и мама? — спросила Катя.

— Есть,— кивнул Тарабам.

— А они люди? — спросил Юра.

— Минутку! — вмешался папа.— Прошу Та-рабама не перебивать. Наберитесь терпения и слушайте.

— Мои папа и мама такие же роботы, как я, — продолжал Тарабам. — Они очень хорошие. И добрые. И умные. Они собрали меня по всем правилам робототехники из готовых деталей, лежавших в ящике. Этот ящик вместе с другим оборудованием был погружён в звездолёт перед вылетом с планеты УЛИ. Планета УЛИ, откуда родом мои папа и мама, плавает в космосе, как ваша Земля, но очень-очень далеко отсюда... в галактике ХУЗЕТ. Это всё, что я знаю о своём происхождении. Со слов родителей.

Тарабам на минуту замолчал, и всем показалось, что он всхлипнул.