Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) Страница 4

— Он сам нарвался, — буркнул Дадли.

— Да ну?

— Он мне грубил.

— Да? Сказал, что ты похож на свинью, которую научили ходить на задних ногах? Так это не грубость, Дад, это — правда.

У Дадли дернулся мускул на щеке. Гарри наслаждался бешенством кузена: ему казалось, что он передает Дадли собственное бессилие, сейчас это было для Гарри единственной отдушиной.

Они повернули на узкую дорожку, где Гарри когдато первый раз увидел Сириуса, — дорожка соединяла Магнолия-кресчент с Уистерия-уок. Проулок был нежилым, без уличных фонарей и поэтому более темным, чем соседние улицы. Стены гаража с одной стороны и высокий забор — с другой заглушали шаги.

— Думаешь, ты крутой, раз носишь с собой эту штуку? — спустя несколько секунд спросил Дадли.

— Какую штуку?

— Эту… ту, которую прячешь.

Гарри опять усмехнулся:

— Да я смотрю, Дад, ты не такой глупый, как выглядишь! Но вообщето, если б ты был настолько глупым, то не смог бы одновременно и ходить, и говорить.

Гарри вытащил палочку. И увидел, как косится на нее Дадли.

— Вам не разрешают, — сразу заявил тот. — Я знаю, что не разрешают. Тебя выгонят из этой твоей дурацкой школы.

— Откуда ты знаешь, может там правила изменились, а, Большой Ди?

— Не изменились, — возразил Дадли, но его голос прозвучал не слишком уверенно.

Гарри приглушенно рассмеялся.

— У тебя кишка тонка справиться со мной без этой штуки? — огрызнулся Дадли.

— Да ты сам-то, без четырех дружков в тылу, и десятилетнего не уделаешь… Думаешь, для поддержания боксерского титула нужно колотить всех подряд? Сколько лет было твоему сопернику? Семь? Восемь?

— К твоему сведению, ему было шестнадцать, — рявкнул Дадли, — и он был в отключке двадцать минут после того, как я его свалил, а еще он был в два раза тяжелее тебя. Смотри, вот скажу папе, что ты мне угрожал этой штукой…

— Теперь побежишь к папочке, да? Его сладенький чемпиончик по боксу испугался палочки противного Гарри?

— По ночам ты не такой храбрый, да? — осклабился Дадли.

— Сейчас ночь, Дюдик. Ночью называется время, когда темно, вот как сейчас.

— В смысле, когда ты в кровати! — взъярился Дадли.

Он остановился. Гарри тоже остановился и посмотрел на кузена.

Из того немногого, что можно было увидеть в темноте на здоровенном лице Дадли, Гарри различил его торжествующий взгляд.

— В каком смысле, в кровати я не такой храбрый? — недоуменно переспросил Гарри. — Я что, по-твоему, подушки боюсь или еще чего?

— Я слышал тебя прошлой ночью, — затаил дыхание Дадли. — Как ты разговариваешь во сне. Стонешь.

— В каком смысле? — повторил Гарри, но ему стало не по себе. Прошлой ночью ему опять снилось кладбище.

Дадли резко хохотнул, а потом тонким, жалобным голоском передразнил:

— «Не убивайте Седрика! Не убивайте Седрика!» Кто этот Седрик? Твой дружок?

— У меня… Ты врешь, — машинально отозвался Гарри, но во рту у него пересохло.

Он знал, что Дадли не врет, иначе как бы еще тот узнал про Седрика.

— «Папа! Помоги мне, папа! Он хочет убить меня, папа!» Ха-ха!

— Заткнись, — тихо предупредил Гарри. — Заткнись, Дадли, я тебя предупреждаю!

— «Папа, на помощь! Мама, на помощь! Он убил Седрика! Папа, помоги мне! Он хочет…» Не наставляй на меня эту штуку!

Дадли отступал к забору. Гарри целился палочкой прямо ему в сердце. Ненависть всех четырнадцати лет вскипела в его венах: ну почему нельзя сейчас покончить с Дадли, превратить его в насекомое, бессловесное, шевелящее усиками, пусть так и ползет домой…

— Чтоб больше я никогда от тебя этого не слышал, — зарычал Гарри, — ты меня понял?

— Не целься в меня!

— Я спрашиваю, ты меня понял?

— Не целься в меня!

— ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?

— УБЕРИ ЭТУ ШТУКУ ОТ…

Дадли издал странный, задохнувшийся всхлип, как будто его окунули в ледяную воду.

С ночью что-то случилось. Усыпанное звездами темносинее небо внезапно стало непроницаемо-черным, пропали из виду и звезды, и луна, и расплывчатые пятна фонарей с обоих концов переулка. Исчезли далекий шум автомобилей и шелест деревьев. Ласковый, душистый вечер внезапно стал пронизывающе, обжигающе-холодным. Со всех сторон нависла немая кромешная тьма, словно чья-то гигантская рука накрыла дорожку толстым и беспросветным ледяным покрывалом.

На долю секунды Гарри показалось, будто он неосознанно сотворил какое-то волшебство, несмотря на то, что сдерживался изо всех сил, — потом рассудок вмешался в эмоции: у него бы не хватило могущества выключить звезды. Пробуя что-нибудь разглядеть, он вертел головой во все стороны, но темнота невесомым занавесом липла к глазам.

Тишину взорвал испуганный голос Дадли:

— Ч-что ты д-делаешь? П-перестань!

— Я ничего не делаю! Заткнись и не шевелись!

— Я н-не вижу! Я ос-слеп! Я…

— Я сказал — заткнись!

Гарри не двигался с места, невидящими глазами уставившись то влево, то вправо. Похолодало так сильно, что все тело била дрожь: по рукам помчались мурашки, а волосы на затылке встали дыбом. Он открыл глаза как можно шире, тщетно стараясь разглядеть хоть что-нибудь.

Этого не может быть… их здесь не может быть… только не в Литтл-Уингинге… нужно внимательно слушать… их будет слышно раньше, чем видно…

— Я ра-аскажу папе! — прохныкал Дадли. — Г-где ты? Ч-что ты д-делаешь?..

— Ты можешь заткнуться? — прошипел Гарри. — Нужно слу…

И тут он замолчал. Потому что услышал именно то, чего боялся.

В проулке, кроме них, было нечто, что издавало длинные, хриплые, шумные вздохи. Гарри, дрожавшего от ледяного воздуха, теперь затрясло от жуткого страха.

— Перес-стань! Кончай это делать! Я тебя у-ударю, клянусь, ударю!

— Дадли, заткнись…

БУМ.

Кулак угодил в висок и сбил с ног. Перед глазами замелькали яркие белые звездочки. Второй раз за час Гарри показалось, что голова раскололась надвое; в следующий момент он уже ничком лежал на земле, а палочка вылетела из рук.

— Ты идиот, Дадли! — завопил Гарри.

От боли из глаз брызнули слезы, он встал на четвереньки и в кромешной тьме принялся шарить руками вокруг. И тут услышал, как Дадли убегает, спотыкаясь и наталкиваясь на забор.

— ДАДЛИ, ВЕРНИСЬ! ТЫ БЕЖИШЬ ПРЯМО НА НЕГО!

Раздался ужасный, громкий визг, и топот Дадли стих. Одновременно с этим Гарри спиной почувствовал склизкий озноб, который мог означать только одно. Тот, впереди — не единственный.

— ДАДЛИ, ДЕРЖИ РОТ НА ЗАМКЕ! ЧТО БЫ ТЫ НИ ДЕЛАЛ, ДЕРЖИ РОТ НА ЗАМКЕ! Палочка! — в отчаянии бормотал Гарри, его руки бегали по земле как пауки. — Где… палочка… ну же… Lumos!

Он произнес заклинание непроизвольно, потому что отчаянно нуждался в свете, чтобы облегчить поиск, и с невероятным облегчением увидел, как в дюйме от правой руки вспыхнул огонек — зажегся кончик палочки. Гарри схватил ее, вскочил и обернулся.

И чуть не потерял сознание.

Плавно скользя все ближе и ближе, над ним вздымалась фигура в капюшоне; она парила над землей — из-под плаща не было видно ни лица, ни ног, и по дороге всасывала в себя ночь.

Гарри шагнул назад, запнулся, вскинул палочку:

— Expecto patronum!

Из кончика палочки выстрелила струйка серебристого дымка, и приближение дементора замедлилось, но заклинание не сработало как следует; дементор все придвигался, Гарри стал пятиться, ноги заплетались, а голова кружилась от страха… «Сконцентрируйся»…

Из-под одежд дементора появились серые, слизистые, покрытые струпьями руки и потянулись к нему. У Гарри внезапно заложило уши.

— Expecto patronum!

Голос прозвучал тихо, словно издалека. Еще одна легкая струйка серебряного дыма, слабее, чем прежняя, вылетела из палочки — на большее Гарри был не способен, заклинание не срабатывало…

В голове Гарри раздался смех, резкий пронзительный смех… Его легкие заполняло смрадное, мертвенно-холодное дыхание дементора, он тонул в этой могильной вони… «Вспоминай… что-нибудь счастливое…»

Но счастливых мыслей не подворачивалось… ледяные пальцы дементора сжимались на его горле, пронзительный смех становился все громче и громче, а в голове звучал голос: «Кланяйся смерти, Гарри… может быть, это даже не больно… откуда мне знать… я никогда не умирал…»

Он никогда больше не увидит Рона и Гермиону…

На последнем издыхании в сознании Гарри четко вспыхнули их образы.

— EXPECTO PATRONUM!

Из кончика палочки Гарри вырвался огромный серебряный олень: его рога воткнулись дементору туда, где должно быть сердце, и отбросили назад как невесомую тень; поверженный оленем, дементор отпрянул, словно летучая мышь, и исчез.

СЮДА! — крикнул оленю Гарри.