Елена Арсеньева - Сын тумана Страница 4

Валерка и Лёнечка сели сзади.

Тронулись.

Когда ехали мимо берега, Валерка не удержался – глянул-таки в сторону реки.

Ничего не изменилось! Вон старый причал, еще более покосившийся и почерневший от сырости, вон вросший в песок дебаркадер, рядом затон, где держат свои лодки местные рыбаки, в том числе и Сан Саныч, а поодаль – неуклюжее пластиковое сооружение: летнее кафе, где Ганка жила некоторое время у его хозяйки Фани и мыла там посуду…

Нет, кое-что изменилось: кафе заколочено, на площадке для парковки пусто, а раньше здесь всегда останавливались машины, идущие по федеральной трассе.

Наверное, Фаня уехала. Хотя это странно – бросить такой прибыльный бизнес: тут всегда было очень бойкое место, Ганка говорила, что ей приходится перемывать горы посуды!

Да какое, собственно, дело Валерке до противной, крикливой и толстой, как подушка, Фани, вечно одетой в «наволочки» с восточным узором!

И вообще, какое ему дело до всего остального!

Он отвернулся, чтобы не видеть ни заколоченного кафе, ни дебаркадера, ни берега, ни, главное, старого причала, где однажды к нему подошла Ганка…

«Все! Хватит! Вспоминаешь невесть что, а у тебя, между прочим, дядька пропал!» – сердито сказал себе Валерка.

А вот и кладбище.

Ворота были нараспашку. Около приземистого барака, где с одной стороны помещалась контора, а с другой – жилье сторожа, уже стояла патрульная машина. И тут же – огромный джип Сан Саныча!

Валерка к нему так и кинулся, но джип оказался закрыт.

Подошли двое крепких парней в полицейской форме. Поздоровались за руку с доктором, потом с Валеркой: они были знакомы по прошлому году. Их звали сержант Кравченко и рядовой Федин.

Полицейские сообщили, что контора нынче закрыта, а сторожа полдня на месте не было: зуб вырывал. Так что он не знает, когда приехал Сан Саныч. Да и вообще никого не видел.

– В самом деле, он был у меня на приеме сегодня, сторож здешний, – кивнул Михаил Иванович. – Я ведь тут на все руки от скуки, в том числе и за стоматолога.

Валерка нетерпеливо воскликнул:

– Чего ж мы стоим? Пошли скорей Сан Саныча искать!

– Движемся цепью, расстояние в две могилы, – скомандовал Кравченко. – Смотрим внимательно. Направление – вон та рощица, за ней находится могила товарища Максимова.

Вытянулись цепью, двинулись вперед.

Михаил Иванович был хмур и сосредоточен, Лёнечка шел с обычным отсутствующим видом. Проку с него было, конечно, не больно много, но все-таки лежащего между могил Сан Саныча даже он вряд ли бы не заметил.

Валерка опасался, что Валентина будет пищать и бояться, однако она держалась совершенно спокойно. Более того! Она даже расшнуровала кроссовки, сняла их и пошла босиком.

Лёнечка покосился на нее и тоже стащил, пятка за пятку, кроссовки.

– Какая земля теплая, – пробормотала Валентина, переминаясь с ноги на ногу. – Вот здорово!

– Вы чего? – хрипло спросил Валерка. – Неужели не страшно?!

Ребята разом помотали головами.

– Они зимой здорово поморозились, – обернулся доктор Потапов. – Что Лёнечка, что Валюш… то есть Валентина. Ступни практически утратили чувствительность. Надо эту чувствительность возвращать. Дома они носят носки с аппликаторами, а на улице при малейшей возможности ходят босиком по траве. Кладбищенская же земля обладает многими целебными свойствами. У нас даже дома на балконе ее целый мешок стоит, мы недели две назад набирали: чтобы ребятам ноги парить в горячей воде с примесью этой земли.

– А я читал в каком-то журнале, что из кладбищенской земли делают кукол, чтобы порчу на врагов наводить, – сообщил Валерка.

– Бр-р! – передернул плечами Михаил Иванович.

– Ну ты скажешь! – недоверчиво воскликнула Валентина.

– До чего только не додумаются злобные лукавцы, – буркнул Лёнечка.

И пошел дальше как ни в чем не бывало.

Остальные последовали его примеру.

«Странная парочка – эти усыновленные-удочеренные, – подумал Валерка. – Доктор тоже странноватый! Кладбищенская земля целебная – надо же до такого додуматься!»

Он рассеянно размышлял об этом, шныряя глазами по сторонам, но никаких признаков Сан Саныча не обнаружил. А вообще-то ему было не по себе – не любил он кладбищ.

А кто их любит, интересно?!

Скоро миновали рощицу и увидели большой гранитный памятник Максимову.

Все начали озираться с удвоенным вниманием, но напрасно: Сан Саныча, ни живого и здорового, ни без сознания, нигде не было.

Двинулись дальше и скоро дошли до края кладбища.

Встали около одинокой березы, снова огляделись.

Никого!

– Давайте его позовем, – предложила Валентина. И первая закричала: – Сан Саныч, вы где?! Отзовитесь!

Все тоже принялись звать пропавшего, но ответа не дождались.

Молчал только Лёнечка.

– А ты чего не кричал?! – возмутилась охрипшая Валентина.

– На кладбище кричать – мертвых будить, – буркнул тот.

У Валерки аж мурашки по спине пошли!

– Тогда почему ты нас не остановил?! – еще больше возмутилась Валентина.

Лёнечка только плечами пожал.

Валерка зябко передернулся, озираясь.

Тишина стояла такая, что аж в ушах звенело.

– Ну что, пошли еще поищ… – начал было сержант, но не договорил: Лёнечка вдруг резко махнул на него рукой и прошипел:

– Слушайте!

И тут Валерка понял, что это не от тишины у него в ушах звенит! Откуда-то доносился тонкий мелодичный перезвон. Буквально из-под ног!

Наклонился, раздвинул густую зелень травы – и увидел мобильник Сан Саныча! «Самсунг» в черном чехле! Это он звенел!

Ну и Лёнечка – даром что спит на ходу, а вон какой внимательный оказался!

Валерка схватил мобильник, открыл чехол. На дисплее слабо вспыхнула надпись «Валерку встретить» – и экран погас. Телефон разрядился, подав последний сигнал!

– Погодите, здесь еще что-то есть! – воскликнул рядовой Федин и вытащил из травы две связки ключей, бумажник, ручку и блокнот.

Ручку и блокнот Валерка видел впервые, а все остальное сразу узнал. Это были вещи Сан Саныча, которые он обычно носил в карманах! Бумажник его, ключи от дома и – с брелоком – от машины.

Валерка шагнул вперед, ничего не видя от волнения, и чуть не упал, обо что-то споткнувшись.

Это оказалась проржавевшая табличка, вбитая на какой-то могиле почти вровень с землей.

Рядовой Федин поддержал его под руку, а Кравченко строго сказал:

– Федин, дай-ка мне вещдоки, а то растеряешь!

Валерка нервно сглотнул.

Вещдоки… значит, сержант Кравченко уже не сомневается, что Сан Саныч стал жертвой преступления?!

Постоял, с необычайным вниманием глядя на эту ржавую табличку. На самом деле он изо всех сил старался сдержать слезы.

Где Сан Саныч?! Что с ним?!

Валентина подошла поближе и тоже уставилась на табличку.

– Здесь только номер какой-то написан, – сказала она. – Это почему?

– Так хоронят неопознанные трупы, – проговорил Михаил Иванович.

– Там тоже неопознанные трупы? – махнула рукой Валентина на еще одну такую же ржавую табличку – на самом краю кладбища, на склоне, ведущем к реке.

– Наверное, – пожал плечами Михаил Иванович. – Ребята, обуйтесь-ка. Неизвестно, сколько тут еще таких колышков натыкано. Напорешься на ржавую железяку – не обрадуешься!

Лёнечка постучал ногой об ногу и всунулся в кроссовки, а Валентина села, обтерла пыльные ступни носками, потом надела носки, кроссовки и принялась завязывать шнурки какими-то ужасно сложными узелками.

– Это называется «узел хирурга», – сообщила она, заметив, что Валерка таращится на эти хитросплетения. – Нас Михаил Иванович научил. Лёнечка вообще кроссовки не расшнуровывает, а я так не люблю. Этот узел целый день не развязывается! Я тебя научу, хочешь?

Валерка кивнул, чувствуя, что немного успокоился от ее незамысловатой болтовни.

– Пошли, пошли, – взял его за плечо Михаил Иванович и подтолкнул вперед.

Валентина не отставала от них.

Задержался только Лёнечка. Он снова взглянул на ржавый колышек – и вдруг его так и затрясло, даже ноги подкосились.

Лёнечка с трудом удержался от крика.

Что его так напугало? Он не знал, не понимал, откуда взялся этот внезапный приступ необъяснимого ужаса.

Ну, чья-то могила. Забытая, заброшенная… Такое бывает. Ну и что?!

Но стало страшно, страшно, невыносимо страшно!

Лёнечка бросился догонять остальных, но ему еще долго чудилось, будто вслед смотрят чьи-то холодные, ненавидящие глаза.

Если бы он оглянулся, то увидел бы, что из густых зеленых зарослей тут и там поднимаются стебли белой искрящейся травы и тянутся вслед ушедшим людям, жадно пошевеливая своими ворсинками.

Белой траве не нужны были все эти люди – ей нужен был только один из них. Но другие могли помешать расправиться с ним, поэтому она пока оставила будущую жертву в покое.

Этот человек никуда от нее не денется. Он вернется, обязательно вернется сюда – вернется ночью! И тогда она уничтожит его – как уже уничтожила тех троих обреченных. А потом дойдет черед и до всех остальных… И она настигнет их, где бы они ни скрывались!