Игорь Малышев - Лис Страница 10

Семен проснулся среди ночи. Комната купалась в лунном свете, лившемся через узкие полоски стекла, не занесенные снегом. Все вокруг было голубым. Семен поднял руку и оглядел ее.

— Точно у русалки, — внятно произнес он и медленно встал. Подошел к окну, оперся на подоконник, приподнявшись на цыпочки, заглянул в просвет. Над снежными полями проплывала полная луна, заливающая равнины светом, от которого что-то задрожало в груди и заиграло в горле. Семену захотелось выйти под этот свет на синих сверкающих полях. Он оглядел комнату, нашел на кровати тулуп, надел его на голое тело, взял в руки шапку и вышел в сени. Там было темно и он, шаря по стене руками, нашел переднюю дверь, отодвинул засов, поднял щеколду и толкнулся вперёд. Дверь не поддалась, он толкнул сильнее, но тоже без успеха. Семен оставил ее и пошел к задней двери, толкнул ее два раза, но и она не отворилась. Тогда он разбежался и хотел ударить ее плечом, но споткнулся в темноте и ударился головой о засов. На секунду он потерял сознание и, очнувшись, почувствовал бегущие по волосам горячие струйки. Потрогал руками, ощутил липкость крови.

— Башку разбил, черт, — промычал он, потом откинул со лба волосы, чтоб не заливало лицо, зажал рану ладонью и вернулся в избу.

Там он вошел в чулан, погремел пустыми ведрами, тронул шершавый от сухости рукомойник. Воды в доме не было. Семен вышел в комнату и снова подошел к окну. За стеклом все оставалось по-прежнему, только луна чуть заметно сместилась по небосводу вправо. Царица ночи путешествовала во всей красе и величии.

Человек, не торопясь, взял в руку подсвечник и вдруг ударил наискось по стеклу. По полу и подоконнику зазвенели осколки, в открытую дыру ввалился снег, в застоявшуюся духоту избы ворвался ершистый морозный воздух. Семен жадно вдохнул его, как чудом спасшийся из речного водоворота. Подсвечником он выбил остатки стекол, торчавшие в раме, как зубы в пасти снежного зверя. Подвинул к подоконнику стол, нахлобучил шапку и полез прямо в снег за разбитым окном. Снегу намело много, и Семен еле выбрался. Он вылез облепленный, как снеговик, которых когда-то давно лепила Варя перед домом, и потом долго дулась на солнце, когда оно весной растапливало их. Шапку Семен потерял в сугробе. Он аккуратно счистил с лица покрасневший от крови снег и осторожно потрогал рану. Мокрые волосы быстро превращались в ледяные сосульки. Кровь идти почти перестала, надежно стянутая ледяными бинтами. Он встал, вытряс набившийся за пазуху снег, затем расстегнул тулуп и счистил его с тела. От холода он задрожал, быстро запахнулся и двинулся в поля, прочь от деревни.

Он долго шел по подлунной равнине, проваливаясь по пояс в голубой снег. Луна висела прямо перед ним, как циферблат огромных часов. Несколько раз с его ног слетали валенки, и ему с трудом удавалось находить их. Он был все еще сильно пьян, хотя и быстро трезвел на морозе. Через два часа перед ним встал большой холм посреди равнины, с вершины которого ветер сдул снег. Человек взошел на него и впервые за последние дни твердо встал на ноги. Под ним лежал огромный мир. Бесконечность простиралась во все стороны, насколько хватало глаз. В прозрачном морозном воздухе кружились одинокие снежинки, в безветрии падавшие почти отвесно. Человеку захотелось кричать, но он не мог даже пошевелиться, и так и застыл перед вечной красотой бесконечного мира. Вселенная ничего не просила и никуда не звала, но он чувствовал, что надо что-то сделать, надо как-то выплеснуть тот трепет, что проснулся в его груди и неудержимо щекочет горло.

— Красота…

Сколько он так стоял — неизвестно. Только, вдруг, он заметил, что небо стало вращаться быстрее, будто кто-то невидимый вращал ручку завода небесной сферы. Луны уже не было, и небо стало темным, как вода в омуте. Яркие звезды засверкали остриями тысячи игл. В вышине туманной дорожкой пробежал Млечный путь. Человек смотрел на небо и понял, что даже когда Земля исчезнет, кто-то все равно будет смотреть вверх. Так было сотни тысяч лет назад, и так будет всегда. Жизнь вечна и неуничтожима, как Вселенная. И еще ему показалось, что небо тоже смотрит на него.

А звезды меж тем вращались все быстрее и быстрее. В ушах Семена появился легкий шум, поначалу почти не слышимый, но по мере того, как ускорялось кружение звезд, становившийся все громче. Вскоре он превратился в низкий гул, от которого болела голова и глаза наливались кровью. Небо разогналось в своей пляске и полетело, как карусель. Из-за горизонта вырвались неведомые созвездия. Семен не знал их и в душе его появился легкий страх. Змееносец, Дракон, Южный Крест, Волосы Вероники… От гула боль в голове стала почти невыносимой, а звук все нарастал. Казалось, к нему приближается что-то огромное. Звезды слились в пунктирные линии и продолжали лететь все быстрей. Человек почувствовал, что его голова сейчас лопнет, в глазах зарябили красные точки, и тут из-за горизонта появилась Луна. Она, огромных размеров, вся покрытая кратерами, закрывая собой полнеба, пронеслась вверху. Семен закрыл от невыносимого гула уши руками и упал на колени, казалось, что она сейчас раздавит его. Луна скрылась из глаз, и на небо вышел караван планет. Первым летел оглушительно визжащий раскаленный, как уголь в горне, Меркурий. Человек почувствовал, как его жар опаляет ему лицо, растапливает ледяную корку на голове, и упал лицом на мерзлую землю. Ему казалось, что за шиворот ему вылили расплавленную смолу. Он застонал и заерзал, не зная, куда деться от потока жара, хлынувшего с неба. Он подумал, что сейчас на нем вспыхнет одежда, и даже почувствовал запах тлеющего тряпья, когда жар стал спадать, уносясь вслед за планетой, скрывшейся за краем видимости. Ее визг медленно и немного печально затих вдали. Семен неуверенно поднял голову, горячая одежда коснулась тела, и он, зашипев от боли, выгнулся дугой.

После были еще планеты, а потом из темноты появилась Земля. Семен не знал, что это Земля, он просто увидел красивую планету, укрытую белой пеленой облаков, сквозь которые были видны голубые пятна океанов, желтые пустынь, бурые гор и зеленые лесов и степей. Семен залюбовался ей, как в детстве любовался сияющим церковным алтарем. Ему вдруг стало грустно и в то же время весело. Захотелось плакать и плясать одновременно, бить при этом кулаком о стол и играть на гармони, разорвав рубаху. Планета плыла медленно, неторопливая в своем величии. Она, как красавица, опустившая к земле запорошенные снегом облаков ресницы, плыла, зная о своей красоте, и зная, что всякий, кто с нею встретится, остановится, чтобы полюбоваться ею. Семену вспомнилась Наталья с косою до пояса и лебяжьей походкой. Да и вправду Наталья чем-то была похожа на Землю. Вроде все на виду, простая и понятная, а глаз не оторвешь и под ресницы ее заглянешь. А под ресницами Тайна переливается по жилкам, бежит струйками, где уж тут повернуться спиной да пропустить мимо. Пройдет рядом, как глаза промоет, мир блестеть начинает — солнце, цветы, краски…

Семен затанцевал, засмеялся, как маленький, даже руку протянул «мол, дотронуться хочу». И не боится ее ни капельки, хоть и большая она — во все небо, и проплывает так близко, что, кажется, разглядеть можно как деревья в лесах под ветром качаются, как с них шишки да яблоки сыплются, как стаи китов в океанах плавают, бьют по воде огромными хвостами, выбрасывают фонтаны воды прямо в небо, как стаи диких гусей возвращаются под палящим солнцем и холодной луной на суровую родину, где за короткое лето надо успеть вывести птенцов, научить их летать и до снегов улететь в чужие жаркие страны.

В воздухе звучала музыка Земли. В ней был шум волн и звон капели, свист ветров и рев ураганов, пение соловьев и крики морских гигантов. Это была музыка жизни, могучая и в то же время нежная и тонкая, как сентябрьская паутина. Она серебрилась ледяными кристаллами и шуршала песком, перекатывалась камнепадом и мягко ступала рысьим шагом. Что-то человеку казалось в этой музыке знакомым, что-то он слышал впервые, и потому вслушивался в нее, как в голос бабушки в детстве, когда она рассказывала сказки о далеких землях и великих подвигах героев былых времен, от которых остались только эти сказки. Сердце его замирало и перескакивало с удара на удар, как девчонка перескакивает с камня на камень, перебираясь через быструю речку.

Долго он любовался Землею, приплясывая от увиденного и услышанного. Засмотрелся так, что не заметил, как высокая гора, стоящая среди заснеженных хребтов на окраине великой страны, подошла вплотную и ударила его ледяной вершиной. Свет померк в его глазах, он слетел с холма и больше уже никогда не пришел в себя.

Над ним с погребальными песнями прошли Уран, Сатурн, Юпитер, Марс, Венера, Нептун, Плутон. Они пели низкими голосами, как когда-то пели над могилами героев, в чьих силах было менять вращение небосвода и пути планет, перешагивать горы и переступать океаны. Но это был всего лишь маленький человек, рванувшийся из своей земной скорлупы и погибший. Зачем он был им нужен? Почему опечалил их своей смертью?