Дмитрий Емец - Таня Гроттер и Золотая Пиявка Страница 11

Не удержавшись, Таня запустила в надгробия дрыгусом и тотчас пожалела об этом.

«Таньке Валялкиной. От внуков и правнуков», – сердито высветило правое надгробие.

«Таньке Ягуновой, дурацкой сиротке. От лопухоидного домоуправления», – заспорило левое.

«Вот свинство! Напрасно я с ними связалась. Хорошо, что ни Ванька, ни Ягун ничего не заметили», – подумала Таня и поспешно юркнула вверх по лестнице. Вскоре они уже стояли на узком обзорном балкончике, выступающий козырек которого нависал точно над рвом.

Таня сообразила, что никогда раньше не бывала в той части острова Буяна и совсем её не знает. Окна её комнаты в Большой Башне выходили во внутренний двор и на игровые лужайки. Драконбольное поле "тоже было с другой стороны.

– А вон и руины... Куда смотришь-то?.. Правее... Во-он, куда Усыня с Горыней бегут! – махнул рукой Баб-Ягун.

Приглядевшись, Таня увидела, что ров переходит в заболотившееся, до безобразия заросшее колкой щетиной камыша русло речушки, а та, в свою очередь, смыкается с озером. На берегу, наполовину плескаясь в воде, наполовину догнивая на суше, раскинулись развалины, угрюмо таращившиеся на Тибидохс слепыми провалами окон.

Теперь у развалин кипела самая настоящая битва. Прозрачные, упругие водяные, чем-то похожие на набитые тиной бурдюки, налетали на скрипучих, неповоротливых леших. На стороне водяных выступала и ударная бригада русалок, из которых больше всех буянила знаменитая избранница Поклепа. Она вопила, опрокидывала леших мощными ударами хвоста и забрасывала их тухлой рыбой, которую ей услужливо подносил какой-то позеленевший дряхлый рясочник.

– Никак развалины не поделят. Одна половина в воде – значит, водяных царство. А лешакам обидно, вторая-то половина к лесу примыкает. Года не проходит, чтобы они из-за этих развалин не сцепились, Потом помирятся, некоторое время в мире поживут и снова идут друг другу носы сворачивать. Нежить, одним словом, чего с неё возьмешь... – пояснил Ягун.

Преподаватели Тибидохса пытались разнять дерущихся, но результат пока выходил самый плачевный.

Медузия, вынужденная отступать, отстреливалась искрами от леших. Профессор Клопп уже висел головой вниз на ближайшем дереве и тоненьким голосом пищал угрозы:

– Ви не зналь, с кем связалься! Я измельчиль вас в мелкий окрошка!.. Ай, я боюсь высота!

Академика Сарданапала, сбив с ног, уже щекотали две русалки, а третья тащила большущие садовые ножницы с явным намерением отстричь ему бороду. Зубодериха, пытавшаяся усмирить водяных, была посажена ими в лужу и теперь гневно там подпрыгивала, пытаясь состряпать ответный сглаз. Тарараха капитально припечатали по уху дубиной, а в следующую секунду он был буквально сметен градом сушеной воблы из катапульт водяных.

– А там весело! Преподы у нас прикольные! – одобрительно сказал Ванька.

– А ты думал! – гордо произнес Баб-Ягун. – Видела бы ты, как они в позапрошлом году с лешаками сражались! А водяные едва Клоппа на дно не утащили! Напихали ему полные штаны ряски.

– Слушай, Ягун, а что раньше было в этих развалинах? – спросила Таня, Баб-Ягун поморщился.

– Да ну... Развалины – они развалины и есть. Вообще, непонятно, за что тут воевать. Все равно же ни лешие, ни водяные здесь не живут. Даже не заходят никогда, так моя бабуся говорит.

– Как не заходят?

– Так и не заходят. Они и Тибидохсом-то брезгуют, вообще всем, что построено магами, а тут на тебе, как раскипятились! Одно слово – Буян-остров!

– А они как-нибудь это объясняют? Свою вражду? – поинтересовалась Таня, Ягун хмыкнул.

– Ага, держи карман шире! Чтобы нежить что-то магам объясняла, никогда такого не было. Они сами по себе, мы сами по себе, – категорично заявил Ягун.

Он потер пальцем вздернутый нос и задумчиво продолжал:

– Правда, про эти развалины всякие слухи ходят. Будто была здесь сторожка Древнира, которую он построил ещё до Тибидохса. А уж почему он эту сторожку потом забросил – ума не приложу. Да, видать, были причины... Нет, ты смотри, смотри, как эта нежить распалилась!

Битва за развалины была в самом разгаре. Несколько раз водяные оттесняли леших в чащу, но к тем прибывало подкрепление – и тогда уже они загоняли водяных в их озеро. Профессор Клопп больше не висел на дереве. Его возмущенно взбрыкивающие ноги торчали из какой-то норы.

Наконец Усыне, Горыне и Дубыне, на которых сыпался град сучьев и склизких от тины камней, порядком прискучило быть мальчиками для битья, Их богатырское терпение таяло стремительнее, чем мороженое на языке у мечтающего заболеть ангиной восьмиклассника.

– Наших... – крикнул Усыня.

– ...бьют! – закончил Горыня.

Дубыня хотел добавить нечто столь же интеллектуальное, но не нашелся и, злобно выплюнув залетевшую ему в рот шишку, молча пошел махать кулаками.

Разбушевавшиеся богатыри-вышибалы переловили водяных и стали по одному закидывать их в озеро. Перешвыряв всех водяных, они принялись за леших и вскоре окончательно оттеснили их в лес.

Благоразумные русалки, видя, что битва близка к завершению, бросили ножницы и стали заботливо отчищать академика Сарданапала от водорослей и улиток. Дряхлый рясочник, сочувственно цокая языком, бережно извлекал из норы профессора Клоппа.

Из бурелома, огромный и сутулый, вышел лешак, опоздавший к началу сражения. Постоял, облокотившись на сосну, заскрипел и вновь скрылся в лесу.

– Всё, пошли делать уроки! Больше тут делать нечего. Самое интересное закончилось, – сказал Ягун.

С уроками Таня провозилась до вечера. На завтра надо было выучить дюжину заклинаний к снятию сглаза у Зубодерихи да ещё подготовиться к первому занятию у Поклеп Поклепыча, который начинал читать второму классу защиту от духов – предмет, которого не было в прошлом году. О защите от духов в школе ходили самые невероятные слухи. Утверждали, будто Поклеп, как бывший черный маг, не столько защищает от духов, сколько натравливает их на своих учеников.

Баб-Ягун, не раз доводивший своими проделками Поклепа до белого каления, заранее опасался завтрашнего занятия. Боясь быть застигнутым врасплох, он раздобыл кучу талисманов и теперь незаметно развешивал их под одеждой и прятал в рукавах.

– Только Поклеп на меня духов напустит, как я – раз! – достану одну надежную штучку. Он у меня попляшет! Ой, мамочка моя бабуся, что-то мне не по себе... – бормотал Ягун.

Расправившись с уроками, Таня схватила футляр с контрабасом и бросилась на драконбольное поле. Она опасалась, что инструмент будет рыскать. Сумели ли домовые, ремонтируя инструмент, не нарушить первоначального замысла Феофила Гроттера?

Забравшись на контрабас, Таня произнесла: Торопыгус угорелус! Контрабас дрогнул, слегка приподнялся над полем, словно собираясь с духом, а потом стремительно рванул вперед. Таня, за недели, проведенные в магпункте, отвыкшая от такой скорости, едва сумела на нем усидеть.

После двух или трех кругов над полем Таня убедилась, что летные качества инструмента не ухудшились, разве что маневрирует он немного не так, как прежде. Раньше он слушался всякого, даже незначительного движения, теперь же малость притормаживал.

– Подкрути чуток колки, чтоб струны натянулись. Перемудрили, конечно, с полировкой, умники, ну да ничего, на скорость это не влияет, – ревниво проворчало кольцо.

Таня успокоилась. Если прадед находит, что ничего, значит, волноваться не о чем.

– А Веревка Семнадцати висельников не лопнула? – поспешила спросить Таня, однако дед Феофил не дал на этот вопрос определенного ответа.

Кольцо загадочно хмыкнуло, некстати выбросило пару искр и замолчало.

Подкрутив колки, Таня поднялась высоко над островом, где начинались постоянные воздушные течения. Одно из них направлялось на восток, а другое – в холодную Антарктику, населенную загадочными духами, о которых почти ничего не было известно и которых невозможно было назвать ни врагами магов, ни их друзьями.

Стараясь не попасть в эти течения, чтобы не быть унесенной, Таня, держась в пограннчье, пролетела над побережьем. Длинные песчаные косы чередовались с выветрившимися скалами. На одной из кос бородатый морской царь Нептун застенчиво мылил и стирал какое-то свое бельишко. Рядом на мелководье лежал его трезубец.

Тане в первую секунду захотелось пронестись у него над головой и слегка подразнить, но она раздумала. Связываться с Нептуном было опасно. Он запросто мог вызвать бурю. К тому же, по слухам, он был хорошим знакомым профессора Клоппа.

С океана порывами дул холодный ветер, долетали брызги, Таня развернула контрабас и направила его южнее Тибидохса – к лесу, занимавшему значительную часть острова, По какой-то не совсем понятной причине ходить в этот лес школьникам запрещалось. Правда, запрет распространялся лишь на пешие прогулки. На большинстве тропинок стояли особые сторожевые заклинания – это уже потрудились Поклеп и Зубодериха, редкие мастера магических каверз. Стоило набрести на одно из них, как немедленно на это место телепортировал сам Поклеп, и последствия бывали для нарушителей довольно неприятными. Самое меньшее, чем можно было отделаться, – все каникулы перемалывать в мясорубке дождевых червей, готовя фарш для грифонов и вынося насмешки вездесущих привидений.