Дагмар Нормет - Засыпайка в Таллинне Страница 14

Выходило, что в городе есть две такие улицы — Длинная нога и Короткая нога. Древние и причудливые.

Потом Старый Томас указал своим мечом на городскую стену из серого плитняка — часть неприступной крепостной стены, которая в старину кольцом опоясывала весь город, преграждая путь ветру. Каждую красноголовую защитную башню он назвал по имени, как доброго старого приятеля: Конюшенная башня и Банная башня, Золотоножка и Девичья, и многие, многие другие.

— А вот там, — страж города кивнул на внушительную башню посреди парка, — Кик-ин-де-Кёк, что в переводе означает «Загляни в кухню».

— В какую кухню?

— О, это весьма занятная история, — усмехнулся Старый Томас и охотно рассказал ее.

Давным-давно жил в Таллинне человек по имени Михкель, который нес сторожевую вахту на башне Вируских ворот. Каждый день, сменившись с поста, Михкель спрашивал свою жену Аманду:

— Скажи-ка, дорогая женушка, чем ты сегодня меня попотчуешь?

И Аманда отвечала:

— Попробуй-ка отгадать, любезный муженек, что я сегодня подам к столу.

Эта игра длилась много лет, и ни разу Михкель не смог угадать, что состряпала Аманда на обед, потому что — и об этом следует сказать особо — Аманда была лучшей хозяйкой во всем городе и ублажала своего Михкеля все новыми и новыми блюдами.

— Свиные ножки с горохом! — говорил Михкель.

— Не тут-то было! — смеялась Аманда. — Сегодня я угощу тебя бычатиной с брюквой.

— Судак в яичном соусе, — говорил Михкель.

— Ничего подобного! — смеялась Аманда. — Сегодня попотчую тебя жареным кабаном в соусе из красного вина.

Уже их сын Антс вырос в здорового парня, а Михкель и Аманда все еще вели себя, как молодожены. Но вот наступил день, который едва не стал для них роковым.

Михкель верой и правдой служил городу, и его поставили стражем на новую башню. Это было высокое место и по чину, и по числу ступенек. С башни весь город был как на ладони: и море, и пастбища, и луга на окраинах. А когда Михкель принялся осматривать Нижний город, его сердце подпрыгнуло от радости, потому что — знаете, что он увидел? Случайно он заглянул в дымоход собственного дома и увидел, как Аманда жарит камбалу.

Придя домой, Михкель не стал ни о чем спрашивать, а сразу объявил Аманде:

— Сегодня у нас жареная камбала!

Бедная Аманда страшно расстроилась и заплакала! Ей казалось, что не удивить мужа обедом — это позор.

Теперь Аманда изо дня в день выискивала в поварских книгах самые изысканные рецепты, а Михкель, приходя домой, знал все наперед! Аманда забыла песни и улыбки, ее ласковое лицо стало совсем бледным. Наконец Михкель сжалился над ней и признался, что, дежуря на башне, заглядывает в дымоход и видит все, что варит жена к обеду.

— До чего нескромная башня! Просто нахалка! — рассердилась Аманда. — Какая-то «Загляни в кухню!»

Так и осталось за башней имя, которое дала ей Аманда, — «Кик-ин-де-Кёк», «Загляни в кухню».

Некоторое время на шпиле Ратуши царила тишина.

— Ниу-ниу, можно спросить? — пропищал вдруг Тупс.

— Скажите, пожалуйста, у меня все еще день рождения или он уже куда-то задевался?

— Никуда твой день рождения не делся! — успокоил его Засыпайка.

— А тогда можно я съем свою именинную колбасу? — спросил Тупс, и не дожидаясь ответа, приступил к ужину.

— Потерпи немного, — уговаривал его Засыпайка. — Нам еще на этой колбасе домой лететь.

Друзья простились со Старым Томасом и отправились в обратный путь.

Часов в семь вечера Майли выглянула в окно и остолбенела: подумать только! — над таллиннскими крышами проплывала огромная колбаса.

Майли знала, что летать могут снежинки и бабочки, комары и ласточки, футбольные мячи и надувные шары, летучие мыши и воздушные змеи и, само собой, самолеты. Но колбаса? Ее место — в холодильнике, в магазине или дома. Колбасу делали для бутербродов, но уж никак не для полетов!

А колбаса парила, и теперь уже ясно было видно, что верхом на ней сидят мальчик, и собака, и еще кто-то в синем. Майли не раз видела, как дедушкина овчарка тащила большую колбасу к себе в будку, ведь колбаса, как известно, — «собачья радость». Но чтобы «собачья радость» сама тащила собаку, да еще и мальчика…

Додумать Майли не успела: колбаса проплыла как раз мимо ее окна.

— Эге-гей! — окликнул ее Засыпайка.

— Привет, Майли, — махнул рукой Мати.

— Возьмите и меня! — крикнула Майли.

— Садись на следующую колбасу! — посоветовал Засыпайка.

— Посмотри по расписанию, когда полетит следующая, — долетел уже издали голос Мати.

ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ,

в которой Майли исчезает, а в детском саду поднимается ужасный переполох

На следующее утро Мати разбудил длинный телефонный звонок — наверняка междугородная.

— Алло! — подняла трубку Буратино. — Сильви, это ты? Мати, скорее, мама звонит.

Мати выпрыгнул из кровати и бросился в соседнюю комнату.

Буратино держала трубку, а бабуля и Мати по словам и выражению ее лица старались угадать, что говорит мама. Мати, переминаясь с ноги на ногу, пытался дотянуться до телефонной трубки.

Наконец, дошла очередь и до него, и он собственными ушами услышал, что папа с мамой сдали все экзамены и завтра у них начинается практика в детской больнице. Целый месяц они будут работать, как настоящие врачи.

— Мама! — кричал Мати в трубку. — Мама, знаешь, я видел сегодня во сне, что я на шпиле Ратуши, а Старый Томас рассказывает о флюгерах и стражнике, который подглядывал в дымоход, что варит его жена к обеду, и вообще — сон был классный!

Раз ты смотришь такие сны, — засмеялась мама, — надо покупать билет перед тем, как лечь в кровать.

— Почему? — не понял Мати. — Какой билет?

— Потому что в кино и в театр всегда покупают билеты, а твой сон лучше любого фильма!

На этом междугородный разговор закончился. Бабуля поспешила на кухню и подоспела вовремя — вскипая, зашумел кофейник. Вся квартира наполнилась уютным запахом кофе. Буратино хотела помочь бабуле, но остановилась в дверях.

— Мати, что с тобой? — спросила она. Мальчик застыл посреди комнаты, ничего не видя и не слыша.

— Мати, ау! — позвала бабушка.

Мати оглянулся. Казалось, он вернулся откуда-то издалека.

— И еще я видел, что у Тупса был день рождения, и он получил в подарок большую-пребольшую колбасу, и мы летали на этой колбасе над городом, и…

Раздался звонок, и в комнату протопала Майли.

— Майли, ты? — удивилась Буратино. — Разве ты сегодня не в садике?

— Нет, — сказала Майли, — сегодня у мамы начался отпуск, и завтра мы едем в деревню к бабушке.

— Ты пришла поиграть с Мати?

— Я пришла спросить, нет ли у вас расписания поездов.

— Вы едете на поезде? — Буратино принялась искать на полке расписание.

— Нет, мы едем на машине. Но мне хотелось бы узнать, есть ли в расписании колбасы.

У Буратино сделались огромные глаза.

— Ну да, колбасы, — деловито продолжала Майли. — Мати сказал вчера, чтобы я посмотрела в расписании, в котором часу отходит следующая колбаса. А у нас расписания поездов нет, вот я и не смогла поехать на колбасе.

— А Мати летел на большой колбасе? — засмеялась Буратино.

— Ну да, — надулась Майли и глянула исподлобья на Мати. — Пролетел мимо нашего окна, а меня не взял.

— Тебе это, конечно, приснилось? — осторожно спросила бабушка.

— Наверное, — согласилась Майли.

— А вот и нет, — запротестовал Мати. — Тебе это не могло присниться! Это мой сон!

— Нет, мой! — возразила Майли.

— Нет, мой! — рассердился Мати.

— А вот мой! — отрубила Майли.

Спор прервала бабуля, она просунула голову в дверь и сообщила:

— Буратино, ты на репетицию опоздаешь!

Бабушка и не заметила, как дошла до театра, потому что ноги сами несли ее знакомой дорогой, а голова в это время решала сложную задачу: может ли быть такое, чтобы двое детей видели один и тот же сон? Неужели сны летают между домами, как воробьи — фюйть — из одного окна и фюйть — в другое?

Мати тем временем быстро умылся и позавтракал. Теперь он стоял рядом с Майли и хмурился, глядя, как та рисует колбасу, летящую над домами.

— Это мой сон! — обиженно выдавил Мати.

— Нет! — отрезала Майли и нарисовала на колбасе мальчика и собаку. — Это мой сон!

Мати беспомощно молчал. Как отстоять свое право? Взять и отобрать сон у Майли он не мог, просто потому что взять его было не за что.

Между тем Майли рядом с собакой нарисовала еще кого-то.

— А это кто? — спросил Мати.

— Не знаю, — ответила Майли. — Это — Тупс, это — ты. А кто тот синий, я не знаю.