Дагмар Нормет - Засыпайка в Таллинне Страница 15

— Ага! — торжествующе заявил Мати. — Ты даже не знаешь, кто с нами летал! А еще говоришь, что это твой сон!

— Говорю! — подтвердила Майли.

— Нет! — затряс Мати головой.

— Да!

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Конечно, нет! — раздался вдруг хрипловатый голос Засыпайки.

Посреди комнаты замерцало, зарябило, и вот перед детьми уже стоял Засыпайка в шапке-невидимке, повернутой задом наперед.

— Это вообще не сон. Все было взаправду.

— Ты кто? — спросила Майли.

— Тот, кого ты сейчас нарисовала, — сказал неожиданный гость. — Меня зовут Засыпайка.

— А меня — Майли.

— Я тебя знаю, — улыбнулся Засыпайка. — Мы встречались зимой, в парке. И во дворе — сражались в снежки возле снежной бабы. И засыпать я тебе помогал. А ты меня не видела.

— Правда? — Майли широко раскрыла глаза.

— Честное слово! — засмеялся Засыпайка и повернул шапку как следует — козырьком вперед. Там, где только что сидел синий человечек, стоял пустой табурет.

— Где же ты? — удивилась Майли.

— Я здесь, — Засыпайка снова повернул шапку задом наперед.

— Как это у тебя выходит? Я тоже хочу исчезнуть! — загорелась Майли.

— Тебе нельзя исчезать, — важно возразил Мати. — Ты правил игры не знаешь.

— А вот и можно! — крикнула Майли, сорвав шапку с головы Засыпайки. И тут же стала таять, расплываться, и — ИСЧЕЗЛА!

А так как Засыпайка остался без шапки, Мати сразу же заснул.

Скрипнула дверь — это Майли вышла из комнаты. Засыпайка прислушался. Хлопнула входная дверь — значит, Майли уже на улице. Все произошло так быстро, что Засыпайка сразу и не сообразил, в чем дело. А поняв, оторопел: невидимый ребенок на улице — это ужасно! Майли могла запросто попасть под машину: ведь шоферы ее не видели!

Ее надо вернуть немедленно! Но как? Без шапки Засыпайке не выйти на улицу — весь город заснет средь бела дня. С Мати тоже не посоветуешься, он уже спит.

Засыпайка вспомнил про Тупса.

— Тупс! Ищи, Тупс, ищи!

Щенок вылез из-под кровати, потянулся, взглянул на Засыпайку, лег, свернулся калачиком и заснул.

Что же делать? Как поговорить с Мати, чтобы тот его не видел?

И тут Засыпайку осенило. Он выскочил на улицу и бросился к телефонной будке на углу. Там на него никто не обратит внимания. Он позвонил Мати.

— Алло! — отозвался тот.

— Это я, Засыпайка. Скорее отправляйся искать Майли. Она убежала на улицу в моей шапке и может попасть в беду: ведь она невидима.

— Как же ее искать, если она невидима?

— Тупс пойдет по следу. А я буду ждать тебя. Как только найдешь Майли, забери шапку и неси мне в телефонную будку на углу.

— Будет сделано! — ответил Мати, прицепил Тупсу поводок и сказал бабуле:

— Пойду погуляю с собакой.

А теперь выясним, что случилось с невидимой Майли. Выйдя на улицу, Майли направилась прямо к киоску с мороженым.

— Одно эскимо, пожалуйста! — сказала она.

Продавщица сидела, подперев голову рукой, и со скучающим видом смотрела вдаль. Похоже, девочку она не видела и не слышала.

— Пожалуйста, одно эскимо, — повторила Майли. Никакого ответа.

— Ого! — обрадовалась она. — Значит, я действительно невидима! И взяла с прилавка мороженое.

На глазах изумленной продавщицы эскимо вдруг описало дугу и пропало.

Майли топала по бульвару и лизала мороженое.

Чем теперь заняться? Может, пойти в детский сад? Пусть и другие увидят, до чего она невидима!

Сказано — сделано. Майли вприпрыжку пустилась знакомой дорогой и вскоре была на месте. Невидимка обежала вокруг дома, но детей на дворе не было: наступило время обеда. С кухни доносились дразнящие запахи. У Майли слюнки потекли, и она прошмыгнула в кухню.

Здесь была невероятная суматоха. Скворчали на сковороде котлеты, гудела взбивалка для сливок, а повариха разливала в стеклянные мисочки клюквенный кисель.

Майли сразу съела аппетитную котлету, сочную, с поджаристой корочкой, бесподобно вкусную. Но больше всего на свете она любила кисель со взбитыми сливками. Девочка схватила мисочку с киселем и навалила туда целую горку взбитых сливок. Получилась белоснежная скала посреди красного моря.

В кухне было нестерпимо жарко, и Майли со своей порцией сладкого отправилась в столовую. Но едва она приоткрыла дверь кухни, та скрипнула, и повариха подняла голову от плиты.

— Смотрите! — закричала она и словно приросла полу. — Смотрите! Кисель!

Больше повариха не смогла сказать ни слова, потому что плывущую по воздуху мисочку с киселем видела впервые в жизни.

Нянечка с горкой тарелок как раз шла в столовую. В дверях она столкнулась с невидимой Майли. Белая башня тарелок в ее руках угрожающе закачалась. Она колебалась, пошла влево, вправо и, упав с грохотом на пол, разлетелась вдребезги.

Это так напугало повариху, что она опрокинула на горячую плиту полный кувшин холодной воды. Вся кухня наполнилась паром, из которого доносились визг и крики.

Когда на шум подоспела заведующая детским садом, Майли проскользнула мимо нее и побежала в свою группу.

Дети уже сложили игрушки и собирались мыть руки. И вдруг в комнате стало твориться что-то несусветное. Кубики, которые ребята только что аккуратно сложили в шкаф, повыскакивали и вспрыгнули на стол. Деревянный поезд, отдыхавший в депо, внезапно протарахтел через всю комнату и заехал под стол. Одна за другой игрушки выпрыгивали из ящика и разбегались по комнате.

Дети замерли с удивленно раскрытыми глазами. И только когда невидимая Майли выхватила у одного мальчика грузовик, а у девочки мячик и выбежала с ними во двор, ребята ожили, загомонили и пустились догонять удиравшие игрушки.

Посреди двора стоял большой деревянный слон-горка. Мяч и заводной грузовик спрятались за слоном. Дети бросились за ними. Грузовик и мяч побежали вокруг слона. Дети за ними. Они трижды обежали горку и тут невидимая Майли зацепилась за что-то ногой. Девочка упала как подкошенная, шапка-невидимка слетела с головы и повисла на кончике слоновьего хобота.

И слон исчез! Старый синий детсадовский слон как сквозь землю провалился, а там, где он был раньше, лежала Майли.

— Майли! Майли пришла! Смотрите, Майли! — зашумели дети. И никто не мог понять, откуда она взялась. Неужто слон превратился в девочку?

Тупс, вместе с Мати бежавший по ее следам, влетел во двор в тот момент, когда Майли потеряла волшебную шапку и стала видимой. Открыв рты, ребята смотрели, как Майли поднялась и потерла ушибленную коленку. Поэтому никто не заметил Тупса, который по запаху отыскал шапку-невидимку, схватил ее зубами и скрылся.

А синий слон опять появился на своем месте!

— Майли, пошли домой! — сказал Мати, огляделся и добавил:

— А где Засыпайкина шапка? Ты ее потеряла?

— Нет!

Но шапка как в воду канула, и Тупс тоже.

— Значит, она у Тупса, — подумал Мати и позвал:

— Тупс, Тупс, где ты? Тупс, неси шапку!

И на глазах у ребят случилась еще одна невероятная вещь: незнакомый мальчик наклонился поднять что-то, и вдруг пропал! А там, где он только что стоял, теперь вертелся лохматый щенок.

Не было никакого сомнения: на глазах у всех мальчик превратился в собаку!

Прошло всего полчаса, а Мати и Тупс уж вернулись домой.

— Где вы были? — спросила бабуля.

— Да так, просто гуляли, — ответил Мати.

— И тебе не хотелось погулять подольше?

— А что там интересного?

ИСТОРИЯ ТРИНАДЦАТАЯ,

в которой Мати мечтает увидеть белую ночь, а в сердцах Ли и Лa просыпается зов предков

Стояла ясная июньская ночь. Красивая и такая ясная ночь, что бабуля, сидя у окна, могла читать даже без лампы. Люди гуляли по улицам старого Таллинна и по берегу моря. И только дети сидели по домам: время позднее, и они должны были спать. Всегда вот так: происходит что-то интересное, а детей гонят спать! На улице белая ночь, а дети — пожалуйте в кровать!

И Мати сегодня пришлось лечь как всегда. Он, правда, пытался возражать, да что толку. Он наперед знал, что спорить с бабушкой — мартышкин труд и упирался просто так, по привычке, на всякий случай. Мати послушно старался заснуть, но из этого ничего не выходило. Солнце светило прямо в глаза и манило на улицу. Мати слышал, как часы в соседней комнате пробили десять. И если бы бабуля не поцеловала его на ночь и не пожелала приятного сна, можно было бы подумать, что сейчас десять часов утра, а не вечера.

И Засыпайка уже несколько дней не появлялся — уж не забыл ли он своего друга?

Мати всплакнул, ему стало жаль себя. Он натянул одеяло на голову. И сразу же темнота и тишина сомкнулись вокруг него. Не слышно было голосов на улице, исчезло вечернее солнце. Здесь, в своем маленьком и темном гнездышке, Мати мог грустить сколько душе угодно.