Ирина Краева - Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки» Страница 21

Волчье солнце подпрыгивало в серых тучах. Вот кончилась чаща, началась дикая трава, доходившая мне до пояса. Вдруг я заметил две прерывистые колеи — словно не касаясь земли, недавно здесь проехала какая-то повозка. «Это то, что я ищу», — почему-то сразу догадался я, покрываясь ознобом.

И тут раздался громкий храп и деревянный скрип. На большой скорости неслись огромные кони, увлекая за собой открытую карету. Кони едва касались верхушек травы блестящими копытами. Ловко держа длинные вожжи, ими правила молодая красавица. Её длинные пряди сверкали, и казалось, что это изгибаются сотни серебряных змеек. Она повернула ко мне властное лицо и засмеялась. «До встречи», — только и услышал я её огненный голос, от которого моя кровь вспыхнула любовью к ней и сумасшедшим восторгом. Я понял, что готов на всё, чтобы ещё раз увидеть ночную путешественницу.

Я стал готовиться к встрече. Закрывшись в своём кабинете, я делал для неё подарок.

И вот, наконец, впервые за неделю я уснул за столом — мой подарок был готов. Ровно в полночь я проснулся, ощутив, как странно изменился воздух вокруг, он стал холодным и будто бы более лёгким, как ночью в горах. Напротив меня сидела та самая призрачная незнакомка и улыбалась.

— Пожалуйста, подойдите сюда, — робко сказал я. Взял её за кончики пальцев и подвёл к стулу, на котором стоял подарок, занавешенный шёлковым платком. Сдёрнул его — и на всю комнату, а мне показалось, что на весь мир, улыбнулось большое зеркало, забранное в серебряную раму. Прозрачный обсидиан мне удалось замечательно отполировать, выявив его магическую суть. Я заглянул в сверкающую плоскость, мечтая увидеть в нём чудесную улыбку гостьи, но вместо этого в раме искривилось серая морда ведьмы. В страхе я повернулся к той, которая была для меня самой прекрасной, и увидел по-прежнему милое лицо, только смертельно бледное.

— Что с вами? — Закричал я. — Простите, я виноват. Я создал волшебное зеркало, которое должно было ограждать вас от всех болезней и бед; любое зло можно избыть, заглянув в него. Но, значит, я ошибся. Простите меня, я исправлю ошибку.

— Я ненавижу зеркала! — Прошептала она с ненавистью. За моей спиной раздался грохот. Зеркало разбилось, будто в него попали булыжником, и мелкая крошка пеплом услала пол. Серебряный оклад был пуст, как глазница черепа.

— Так ты хочешь увидеть Боль? — Гостья испытующе смотрела мне в глаза.

— Да, — ответил я, наслаждаясь её лицом, её голосом, и чувствуя необыкновенную радость оттого, что она говорит со мной.

— Что ж, я окажу тебе эту услугу, хотя подарок твой не удался. Мы встретимся там же, что и первый раз. Ровно в полночь. Будь готов к тому, что Боль охраняют могущественные силы. Если ты не готов к встрече с ними, то не стоит и пробовать. Если ты выдержишь, мы с тобой будем вместе навсегда. Ты меня понял?

Я почтительно склонил голову, а когда распрямился, моей гостьи уже не было, и воздух в комнате стал тёплым, земным.

На следующую ночь я появился на том самом месте, на котором впервые услышал её огненный голос. Вскоре она появилась и молча поманила меня в свою коляску. Крепкие кони с чугунными копытами помчали нас. Скорость была так велика, что я ничего не мог разглядеть, да, честно говоря, и не смотрел по сторонам, наслаждаясь созерцанием её лица. Остановились мы возле больших скал, которых я никогда не видел прежде. Их верхушки будто бы облизало Волчье солнце, и на них застыла его блестящая слюна.

— Иди по этой тропинке, — ласковым голосом сказала моя спутница. — Она приведёт тебя к пещере. Зайди в неё. Там ты увидишь дверь, окованную железом. Сможешь её открыть — ты увидишь Боль. Я поцеловал её прохладную узкую руку и молча пошёл по каменистой тропинке. Сделав несколько шагов, я подумал, что за все эти дни, проведённые в радостном безумии от встречи с ночной незнакомкой, даже не удосужился подумать, что я должен делать, увидев Боль. Как именно я хочу победить её? Сердце дрогнуло. Издали я услышал слабый, едва различимый звон Александра, и острая догадка вошла в сердце: это отец пытается о чем-то предупредить меня. Но тут же передо мной возник призрачный силуэт моей возлюбленной, она манила меня рукой, и я зашагал быстрее. Вот и пещера. Большой полукруглый вход был аккуратно вырезан в скале. Насвистывая, я вошёл в нутро высокой горы. И попал в зал, освещённый тусклым трепетным светом, расположенным где-то далеко в углу. В куске света, рвущегося в разные стороны от колебаний невидимого пока пламени, метались тени бугристых сталактитов.

Я увидел человека, облачённого в длинный серый плащ. Его голову поглотил капюшон, скрывая лицо. В руке незнакомец сжимал палку, на конце которой пылала свеча, наполовину оплавленная. Услышав мои шаги, человек чуть распрямился, но его лицо по-прежнему оставалось скрытым.

— Здравствуйте, — сказал я вполне дружелюбно.

— Это обращение не подходит ко мне, — послышался негромкий голос. — Послушай, сынок, что ты хочешь сделать с Болью?

— Я хочу победить её навсегда и сделать людей намного счастливее.

— То, что ты говоришь, глупо, — он помолчал. — Я тоже был когда-то доктором, Варфоломей. Но я понимал, что могу лишь только лечить ту или иную болезнь, а на Боль и не замахивался.

— Но почему? — Спросил я без особого любопытства, даже чуть небрежно, чувствуя своё превосходство над ним.

— Почему? — Незнакомец вскинул плечи, согнулся сильнее и заговорил с огромной убеждённостью в своей правоте. — Ты не знаешь, во что хочешь вмешаться. Надо всегда думать о последствиях. Пойми, Варфоломей, Удача и Боль — это тот язык, на котором с человеком разговаривают высшие силы. Ты не понял и не оценил Знаков Удачи — Азбуки Благодати, которые ещё так недавно были ниспосланы тебе, когда ты все силы отдавал лечению людей. Если ты не откажешься от своей затеи, то высшие силы заставят тебя выучить Азбуку Испытаний — Боль станет твоей неизменной спутницей. Ты хочешь этого?

— Я готов пройти через это, лишь бы только насладиться победой над Болью, унижающей человека, — легкомысленно сказал я, вспоминая глаза своей возлюбленной.

— Ни одному человеку не дано победить Боль. Такая победа значила бы, что человек вмешался в замысел высших сил, покусился на изменение судеб, чего делать никак нельзя, — сухим голосом проговорил человек, сидящий по-прежнему неподвижно.

Складки большого капюшона трепетали под сквозняком, от этого казалось, что передо мной сидит вовсе не человек, а горит волшебное серное пламя.

— Ты думаешь, Боль — это зло, — продолжал незнакомец свои наставления. — Но это не так. Если бы мать не чувствовала пронзительную боль перед опасностью, которая угрожает её ребёнку, она не бросалась бы на колени, прося Всевышнего о помощи, и не вымаливала бы своему малышу спасение! Сколько преступлений совершили бы слабые и низкие люди, если бы не боялись Боли! Если бы в сердце человека не было Боли, в нём было бы меньше Радости и Счастья, иногда именно Боль готовит для них покои, как верный ординарец для генерала. Ты подумал обо всём этом, Варфаломей? Если ты откроешь эту дверь, ты выпустишь на божий свет больше Боли, чем ПРЕДУСМОТРЕНО, и тем самым совершишь зло.

— Ты хочешь сказать, что та женщина, которая указала мне дорогу в эту пещеру, служит чёрным силам? — Я засмеялся. — Почему я должен верить тебе, жалкое привидение?

— Ты должен верить мне, потому что я — твой отец, — проговорив эти слова, человек скинул капюшон, и я увидел отца. И я бросился, чтобы обнять его. Но он сделал упреждающий жест: — Живым нельзя прикасаться к мёртвым, остановись, мой мальчик.

Любовь и беспокойство светились в его прозрачных, словно чуть затуманенных глазах, и всё лицо было прозрачным, сквозь него я различал морщины на каменной стене. В эту минуту я отдал бы всё, чтобы обнять и поцеловать его, и только его твёрдый запрет мешал прикоснуться к нему.

— Чёрные силы используют любую возможность, чтобы выпустить Боль на волю. Сами они не могут пересилить заклятье этой двери, окованной заговорённым железом. Женщина, которую ты любишь — ведьма. Как ты не понял этого, когда рассыпалось твоё чудесное зеркало? Разве ты не знаешь, что духи боятся зеркал? Как ты не понял, о чём тебя предупреждал я, звоня колоколом изо всех сил?

— Отец, ты говоришь неправду. Она — святая! — Я закричал. Мой голос стены швыряли друг другу, словно раскалённый уголь, боясь обжечься. — Я добьюсь того, чего хочу! — И схватился за дверную ручку, сделанную в виде оскаленной пасти дракона. Железные зубы, как живые, впились в ладонь. Мой бедный отец смотрел на меня с бесконечным сожалением. Молча он приблизился ко мне и повесил на шею этот самый медальон — Рубиновое сердце, которое сейчас принадлежит тебе, Тим.