Кристиан Пино - Сказки Страница 28

Взглянув на девушку, молодой человек нашел ее очаровательной; он слегка покраснел и подумал, что отказ может обидеть ее. Каково же было его удивление, когда, подав вино, Леокадия перестала приветливо улыбаться и смотрела на гостя с подчеркнутым равнодушием.

Он молча выпил вино, причем нашел его прегадким – что, между нами говоря, обличает его дурной вкус,- поспешно съел десерт и удалился, потеряв всякую уверенность в своих способностях пленять хорошеньких девушек.

Леокадия вошла во вкус затеянной игры. Всех пьющих воду она подвергала суровому испытанию, смысл которого не разгадал никто. Все они считали, что поступают правильно, соглашаясь выпить предложенный ею стакан вина или рюмочку ликера, и все они были вычеркнуты из списка возможных претендентов на ее руку. А если кто-нибудь из них и начинал говорить ей о своих нежных чувствах, Леокадия отвечала гордым отказом.

Прошел год. Леокадия оставалась такой же несговорчивой, трактир понемногу растерял посетителей. У стойки по вечерам собирались лишь пожилые люди да завзятые холостяки, нечувствительные к прелестям все более расцветающей прекрасной девушки.

Как-то вечером в зале было совсем пусто. Мамаша Турлуру охала и вздыхала у себя на кухне подле приготовленного на всякий случай какого-то блюда из телятины, а муж ее утешался в своем заветном погребке.

И вот в час, когда никто уже не ждал посетителей, вдруг отворилась дверь и вошла старая женщина. Она уселась за столик неподалеку от входа и попросила обед. Ничего особенного Леокадия в ней не заметила – посетительница, как и все другие! Да и как могла она угадать, что фея виноградных лоз, перерядившись, развлекается, совершая прогулку среди людей? Мы создаем себе некое условное представление о феях, а потому никогда не узнаём их, когда нам доводится с ними повстречаться.

Девушка подала обед молча, хотя в душе подивилась, что такая пожилая и почтенная с виду женщина выпила шесть бокалов старого вина и оно, по-видимому, нисколько на нее не подействовало. Удивление Леокадии возросло еще более, когда, закончив обед, старушка заказала коньяку, причем попросила оставить на столе всю бутылку.

Минуты тянулись медленно. Пожилая гостья спокойно осушала рюмку за рюмкой, добродушно поглядывая на огонь, весело пылавший в очаге. Время от времени она подбрасывала туда ветку лозы и снова впадала в приятную задумчивость.

Дожидаясь, когда приезжая уйдет к себе в номер, Леокадия села за соседний столик и предалась своим мыслям, которые были не очень-то приятны. Она уже отказала более чем сотне женихов, дела трактира пошатнулись, папаша и мамаша Турлуру были в отчаянии. Да и сама девушка начинала грустить и в глубине души проклинала свой зарок.

Так, перебегая с одной мысли на другую, Леокадия кончила тем, что разрыдалась. Фея виноградных лоз повернулась и удивленно посмотрела на нее. Сердце у феи было доброе, и ей захотелось утешить славную девушку. Сначала та упорно молчала, но фея была искусной сердцеведкой и понемногу выпытала у девушки ее тайну.

– Чудная, право, клятва,- проворчала она.- Терпеть не могу тех, кто пьет воду! Но давши слово – держись. Постараемся помочь твоему горю.

Она приласкала Леокадию, подбодрила ее, и девушка уже с легким сердцем отнесла на кухню порожнюю бутылку из-под коньяка.

На следующее утро старушка собралась в путь, не преминув посетить на прощанье (из вежливости, конечно) заветный погребок папаши Турлуру.

Она шла уже около двух часов, с радостью ощущая под ногами добротную земную дорогу, как вдруг повстречалась с молодым человеком, который не спеша ехал на лошади. Всадник понравился ей. Фея не была чересчур застенчивой и, окликнув его, спросила, далеко ли он держит путь.

– Добрая госпожа,- ответил молодой человек,- этого я и сам хорошенько не знаю. Мои родители недавно умерли, оставив мне скромное наследство,- он показал на мешочек с деньгами,- и вот я решил искать счастья по белу свету. По правде сказать, я бы не прочь жениться и обосноваться где- нибудь в тихой деревне.

– Вы, наверное, любите выпить стакан доброго вина? – осведомилась старушка.

– Что за вопрос! Разумеется, люблю. Мой отец был виноградарем и делал славное винцо. Но я продал виноградник – слишком много грустных воспоминаний связано у меня с местом, где я провел детство.

Эти слова пришлись фее по душе, хотя они и не совсем отвечали ее планам. Подойдя к всаднику, она стала что-то шептать ему на ухо, да так тихо, словно боялась, что кто-нибудь, спрятавшись за ближайший тын, подслушает ее.

Поэтому мне не пришлось узнать, о чем шла речь, но разговор был долгий и оживленный. Расстались оба путника, по- видимому, очень довольные друг другом.

В утренний час в трактир «Три гроша» вошел молодой человек.

Взглянув на него, Леокадия решила, что красотой и непринужденной манерой держаться он превосходит всех, кто за последние месяцы побывал в заведении ее отца. Когда она подошла к гостю с меню в руке, на губах у нее была улыбка, но сердце билось тревожно.

Леокадию немножко задело, что приезжий, углубившись в список вкуснейших блюд, приготовленных мамашей Турлуру даже не взглянул на нее, но, когда он заказал графин воды, она вся встрепенулась от радости.

Однако, чтобы не предаваться пустым мечтам, Леокадия поспешила подвергнуть его испытанию.

– Сударь,- сказала она, собравшись с духом,- у нас есть сухое белое вино – легкое и с тонким букетом. Оно отлично подойдет к щуке. Право, очень жаль, если вы будете запивать водой одно из лучших блюд моей матушки!

– Мадемуазель,- ответил молодой человек с полнейшим спокойствием,- я выполняю обет и пью только воду.- И добавил, уж не знаю зачем: – Меня зовут Валером.

Леокадия была очень взволнована, когда пришла на кухню передать матери заказ. Не явился ли наконец долгожданный королевич? Если да, то как же хорошо она поступила, отвергая в ожидании его всех женихов! Клятва сделает ее счастливой. Валер такой милый юноша.

Она принесла щуку, сняла мясо с костей и подала блюдо на стол. Она делала все проворно, но не суетясь, стараясь обратить внимание гостя на свои тонкие пальчики и ямочки на локотках. Но молодой человек был занят только рыбой.

Несколько минут спустя, стоя у другого столика, Леокадия увидела, что Валер налил себе стакан воды; ее удивило, что, прежде чем поднести его к губам, он коснулся пальцем прозрачной влаги и что-то пробормотал про себя. Вероятно, он шептал молитву.

Леокадия предложила Валеру красного вина к превосходно зажаренному филе, игристого белого к заливному и малиновой наливки после кофе. И всякий раз он твердо отказывался от спиртного.

– Мама,- взволнованно сказала Леокадия,- у нас сегодня чудесный постоялец. Он пьет одну воду.

– Что же тут хорошего, скажи на милость? – проворчала мамаша Турлуру.- Странное у тебя представление о торговле.

Девушка не настаивала. Когда она возвратилась в зал, Валер прихлебывал маленькими глотками воду из своего стакана, причем жмурился, словно это доставляло ему величайшее наслаждение. Растроганная, она задержалась в проеме двери. Какой славный юноша! Если он пьет только чистую воду, значит, он способен мечтать о чистой любви. Вот, без сомнения, ее суженый.

Постоялец, казалось, и не подозревал, какие чувства он внушал Леокадии. Он попросил счет, уплатил деньги и, поднявшись, направился к выходу. За все время он не произнес ни одного из тех слов, которые от него ждала Леокадия.

Впервые ей довелось встретить такое равнодушие к своей особе. Она привыкла считать себя неотразимой, и вовсе не по недостатку скромности – ведь и на самом деле еще никто не мог устоять перед ней.

Но приезжий расплатился и ушел, не взглянув на нее, не сказав ей ни одного комплимента, хотя воспитанный человек считает своим долгом полюбезничать в трактире с приветливой молодой хозяйкой. Сердце у Леокадии тревожно замерло, и, когда Валер удалился, даже не оглянувшись, у нее на глазах выступили слезы.

Леокадия грустно прислуживала в зале. Смятение ее было столь велико, что она даже не обратила внимания на легкий, но примечательный запах от стакана, из которого пил равнодушный красавец.

С этого дня Леокадия стала задумчивой. Она изведала все муки, терзающие влюбленных, когда они не встречают взаимности. Ей не на что было надеяться. Неизвестный ушел, даже не взглянув на нее. Чтобы его вернуть, понадобилось бы чудо.

И чудо, разумеется, совершилось. Через некоторое время Леокадия вновь увидела Валера в зале трактира. Валер сидел за столом, но как он изменился, как смело смотрел он ей в глаза!

Она не очень-то соображала, что делала, когда подавала ему блюда и ставила перед ним графин с водой. Больше всего она боялась, чтобы он не заметил, как дрожат у нее руки, и не угадал бы смятение ее души. На этот раз у нее не хватило мужества подвергнуть его испытанию. Можно себе представить, как бы она страдала, если б он, к несчастью, вдруг поддался соблазну.