Кристиан Пино - Сказки Страница 30

На следующее утро Леокадия узнала, что ее приютили в больнице для пьяниц. У нее мелькнула мысль, от которой ей стало стыдно: «Если бы сюда привезли моего мужа, я могла бы за ним ухаживать». Первая встреча с пациентами вызвала в ней желание поскорее бежать из этой больницы и возвратиться домой в отцовский трактир. Но странное стечение обстоятельств, благодаря которому она очутилась в таком месте, показалось ей знамением судьбы, наказавшей ее за то, что она нарушила свою клятву.

Леокадия провела в больнице для алкоголиков около двух месяцев. Она помогала Мелани и сиделкам, охотно ухаживала за больными, но не в силах была забыть своего покинутого супруга.

Как-то под вечер фея виноградных лоз, особа по природе любопытная, заглянула в зал «Трех грошей». Ее очень удивило, когда вместо Леокадии, которую она рассчитывала увидеть счастливой супругой, к ее столику подошла невзрачная, не очень-то приветливая служанка.

Закончив обед и осушив бутылку коньяку, фея зашла на кухню, где мамаша Турлуру уныло перемывала посуду. От нее фея узнала об исчезновении Леокадии.

– Если вам хочется повидать ее мужа,- добавила бедная трактирщица,- пройдите к стойке. Беднягу совсем подкосило горе, и он просто уже не стоит на ногах. У меня сердце разрывается, когда я вижу, как страдает наш зять.

Фея подошла к стойке и увидела, что Валер спит на стуле, уронив голову на руки, а перед ним стоит целая батарея опорожненных графинов. Ей тотчас все стало ясно. Одним мановением руки она рассеяла хмель у спящего, основательно потрясла его за плечо и, когда Валер совсем пришел в себя стала ему сурово выговаривать.

– Ну, в последний раз я оказываю услугу смертному; люди всегда злоупотребляют моими благодеяниями. Вместо тоге чтобы скромненько пользоваться тем, что я даю, они теряю! всякое чувство меры. Вы, мой друг, глупец, кто же ведет себя так в день свадьбы! Подобные вещи можно допускать лише значительно позднее. Теперь мне придется искать вашу Леокадию.

– Она погибла,- простонал Валер,- она покоится на дне реки или же ее растерзали волки. Я никогда больше не увижу ее.

– Откуда вы это взяли?

– Сердце мое чует, что ее уже нет в живых!

– Ваше сердце! Ах уж эти пьяницы! Они иногда бывают самыми нежными существами, но никогда не отличаются догадливостью. Предоставь это дело мне, я разыщу твою красавицу!

Едва фея удалилась, Валер быстро пошел за новым графином, наполнил вместительный стакан, опустил туда палец, бормоча «in vino veritas», и… с отвращением выплюнул жидкость, ибо она имела вкус самой обыкновенной пресной колодезной воды.

А в эту минуту фея родников выслушивала исповедь Леокадии. Ей нетрудно было догадаться, что несчастная женщина все еще любит своего Валера, и она решила утешить ее.

– Вам не в чем себя упрекать,- сказала ей фея,- вы не нарушили своей клятвы. Ведь ничего не могйо навести вас на мысль, что ваш муж пьет что-либо, кроме воды. Зато под венцом вы дали другую клятву, пожалуй, поважнее первой. И ваш долг – исполнить эту клятву!

Потом, лукаво засмеявшись, она добавила: «Я вам помогу» – и исчезла.

Обе феи встретились на дороге. Они жестоко соперничали между собой, но относились друг к другу с уважением. Одна рассказала про Валера, другая стала говорить о Леокадии. Обнаружив, что обе они озабочены одним и тем же, феи решили соединить разлучившуюся чету.

В тот же вечер фея родников явилась в трактир «Три гроша». Валер был в большом смятении: расставив перед собой на столе длинный ряд стаканов, наполненных водой, он касался их по очереди пальцем, торопливо произнося магические слова, затем, пригубив, ставил стакан на место и тяжело вздыхал.

– У меня есть известия о Леокадии,- прямо, без всякого вступления сказала ему фея.

Одним движением руки молодой человек смахнул со стола все стаканы, и они вдребезги разбились на каменных плитках пола.

– Хоть вы и красивая молодая женщина, но если вы меня обманываете…

– Я не обманываю тебя, Валер, твоя жена вернется, но только при одном условии: ты заранее подчинишься наказанию, которое я для тебя придумала.

– Согласен,- воскликнул Валер.

– Хочешь знать, какое наказание?

– Я на все согласен, только верните мне мою Леокадию. Впрочем, по какому праву наказывать меня будете вы?

Фея родников рассмеялась.

– По тому же праву, по какому я возвращаю тебе твою жену.

Внезапно дверь отворилась, и Леокадия бросилась в объятия своего супруга.

– Это надо спрыснуть,- заявил папаша Турлуру, когда торжественный обед подходил к концу.- Я принес из погреба самую старую бутылку – ее спрятал там еще мой дед.

Валер, с беспокойством взглянул на жену.

2* Истина в вине (лат.).

– Если ты будешь благоразумным,- улыбнулась Леокадия,- я буду снисходительна.- И она сама налила стакан мужу.

И тут открылось во всем его утонченном коварстве наказание феи родников: вино, сверкавшее в бутылке чудесным красным цветом, становилось бесцветным в стакане. Оно превращалось в воду.

Вы полагаете, что рассказ окончен, поскольку наши влюбленные соединились?

Нет! Фея виноградных лоз не могла допустить, чтобы ее любимец был на всю жизнь лишен вина, и вернула ему отнятый у него дар.

Дары обеих фей чрезвычайно усложняют трапезы хозяев трактира «Три гроша». Если Валер хочет вина, на стол надо ставить воду, если же он в угоду жене попросит воды, папаша Турлуру, ворча, идет в свой погреб за бутылкой вина. Вряд ли он когда-нибудь примирится с тем, что вынужден принимать участие в подобном святотатстве.

АЛСИД В СТРАНЕ КОШЕК

Алсид был лохматый пес каштановой масти. Жизнь его текла счастливо. Он любил своего хозяина и хозяйку, немного меньше – их маленького сына, который был слишком шумным и грубым в своих ласках. Он любил также большое удобное кресло в гостиной, где ему разрешалось спать, и круглый стол в столовой, вокруг которого он мог бегать, выпрашивая остатки мяса, корки сыра и кусочки хлеба, политые соусом.

Алсид был умной собакой. Достаточно было ему сказать: «Алсид, пошли!» -и он тотчас же бросался к своему поводку; если же, заметив неприятные последствия того, что собаку не вывели вовремя гулять, хозяева повышали голос, Алсид от стыда спешил забиться под кресло. Он трепетал при слове «еда» и мчался в кухню, как только служанка начинала открывать дверцу ледника.

Алсид мог наделать глупостей, как все собаки, но всегда сознавал свою вину, и, по правде говоря, его недостатки нравились хозяевам не меньше, чем его достоинства.

Но вот однажды кто-то из знакомых принес в дом кошку, вернее, прелестного черного котеночка с белым животиком и великолепными усами. Хозяйка Алсида пришла от котенка в восторг и оставила его у себя, несмотря на то, что муж отнесся к нему весьма сдержанно, опасаясь разбитых ваз и неприятных запахов.

С этого момента начались мучения Алсида. Его сопернику разрешалось все то, что ему самому было запрещено. Котенок имел право утром забираться на кровати, цепляясь когтями за простыни, прогуливаться по каминам, опрокидывать лампы – словом, делать все, о чем бедный Алсид не смел даже и мечтать.

За едой Алсид переживал жестокие нравственные пытки. Котенку давали маленькие кусочки мяса, и он с аппетитом ел их, сидя на коленях у хозяйки, Алсид же получал кости, на которых не было даже признаков мяса. И при этом его еще упрекали, что он грызет их неприлично громко.

И играли теперь все только с маленьким соперником Алсида. Целыми часами кто-нибудь из обитателей дома размахивал бумажкой на веревочке и до упаду хохотал над ужимками котенка. Кончились дни, когда Алсид забавлял хозяев, бегая с палкой в зубах по гостиной, пускаясь на всякие хитрости, а хозяева делали вид, что хотят отобрать у него добычу. Понятно, что Алсид стал испытывать муки ревности, он похудел, ему стали сниться кошмары, от которых он выл по ночам и получал за это пинки ногой.

Если бы еще в доме была справедливость, если б каждого награждали и наказывали по заслугам, положение было бы терпимым; но там господствовал полный произвол. Даже тогда, когда Алсид защищал свою кость, свою собственность, которую котенок хотел захватить, его называли зверем, эгоистом, нахалом. Кончилось тем, что его стали привязывать.

Зависть легко переходит в ненависть. Алсид постоянно вынашивал планы мести, но чем больше он проявлял злости, тем чаще хозяева подвергали его мучительным унижениям, да еще в присутствии соперника.

Драма разыгралась на кухне. Служанка дала котенку аппетитный кусок мяса, тогда как еда собаки состояла всего- навсего из кусочков хлеба и жира, накрошенных в безвкусный бульон. Взбешенный Алсид бросился на котенка, тот стал шипеть и царапаться, и тогда Алсид с такой силой вцепился в хвост своего маленького врага, что кончик хвоста остался у него в зубах.