Майкл Бонд - Медвежонок Паддингтон. С любовью Страница 4

– Да как ты смеешь так со мной разговаривать, МЕДВЕДЬ! – выпалил он. – Вот я сейчас пойду и пожалуюсь миссис Бёрд.

Тут я допустил вторую ошибку.

– Я принял вас за предмет старины, – сказал я. – Мистер Крубер часто говорит: чем вещь древнее, тем дороже.

Тут мне показалось, что глаза у него сейчас выскочат из орбит, поэтому я решил сменить тему и стал объяснять, что мистер Браун дал мне лист фанеры и книжку с инструкциями и вот теперь я с помощью своих инструментов буду мастерить ему подставку для газет.

Книжка называлась «Восхитите родных, удивите друзей», и я как раз собирался взяться за дело.

Последние слова вроде бы помогли. Мистер Карри успокоился, мне даже показалось, что он умывает руки – правда, мыла я так и не разглядел.

– Подставку для газет? – повторил он. – Мне бы, медведь, она тоже не помешала. Если ты сделаешь и мне подставку для газет, я не буду жаловаться на тебя миссис Бёрд.

После этого он сказал, что сейчас уходит и вернётся только в середине дня, но я, если хочу, могу плотничать на его кухонном столе. Это, конечно же, было гораздо удобнее, чем на лужайке.

– А ещё, – добавил он, – не советую тебе никому больше об этом говорить, а то они тоже захотят подставки. Пусть это останется между нами.

Словом, поначалу мне всё это очень понравилось, но потом, к сожалению, оказалось, что кухонный стол мистера Карри гораздо меньше, чем лист фанеры мистера Брауна.

Лист был такой здоровый, что его всё равно нужно было резать пополам – особенно если делать из него две подставки для газет. Поэтому я положил лист на стол, а сам взял пилу и влез сверху.

Сначала пила шла легко, прямо как нож сквозь масло, но постепенно пилить становилось всё тяжелее. Мне даже пришлось несколько раз остановиться и утереть пот со лба – правда, потом дело опять пошло легче.

Тут-то меня и настиг второй удар за это утро. Я едва успел отскочить, как стол взял и обрушился, а фанера с ним вместе.

Я немного постоял среди кусков и обломков, гадая, как убедить мистера Карри, что два маленьких двуногих стола лучше, чем один большой четырёхногий.

В результате я решил, что если мистер Карри побагровеет второй раз за день, это плохо кончится для его здоровья. Поэтому, отыскав тюбик с клеем, я как следует смазал обе стороны распила и прижал их одну к другой, а снизу подставил старые кастрюльки, чтобы придержать стол, пока клей не высохнет.

Если погасить свет и задёрнуть занавески, выглядел стол довольно неплохо, особенно когда я ещё смазал шов мармеладом. Так что я снова взялся за подставки для газет, надеясь, что всё обойдётся.

В этот день ещё много чего случилось, тётя Люси, но у меня заканчиваются чернила. В конечном итоге вышло всё, как сказано в той книжке: мои родные восхитились, когда увидели, какие я сделал подставки, а мистер Карри удивился, причём очень сильно.

Когда я видел его в последний раз, он бегал кругами по своему саду, размахивал половинкой стола и вопил:

– МЕДВЕДЬ! Ты где, МЕДВЕДЬ?

Я на всякий случай спрятался за занавеску, но тут на помощь мне пришла миссис Бёрд.

Она сказала мистеру Карри, что, если постараться, всегда можно сделать так, чтобы все остались довольны, а потом подарила ему мой набор плотницких инструментов. Так что в результате все действительно остались довольны, включая и меня!

Письмо № 7

Лондон,

улица Виндзорский Сад,

дом 32

Дорогая тётя Люси!

Никогда не догадаешься, что со мной было на прошлой неделе! Мистер Крубер повёл меня смотреть на смену караула у Букингемского дворца. Он взял с собой фотоаппарат, а мне дал британский флажок на палочке, на случай, если я увижу королеву.

Я попытался махать флажком через решётку, но королева, наверное, ушла в магазин, потому что в ответ мне никто не помахал, а полицейский отогнал меня от решётки – испугался, что у меня голова застрянет.

Королевский дворец гораздо больше дома для престарелых медведей. У нас, как известно, есть караульный, которого почти никогда не бывает на месте, а когда он на месте, толку от него всё равно мало – ты ещё говорила, что неплохо бы его сменить; во дворце же караульные совершенно замечательные, и я не понимаю, кому пришло бы в голову их менять.

Их, кстати, очень много, и у всех на голове большие меховые шляпы. Люди приезжают со всех концов света, чтобы на них посмотреть, – а особенно интересно бывает в те дни, когда играет оркестр, а караульные идут маршем.

Народу собралось очень много, и мне почти ничего было не видно – я попытался проползти между ногами у зрителей, и какой-то мальчик принял меня за меховую шляпу. По счастью, он не попытался меня примерить – а то вот бы ведь напугался!

Но самое интересное произошло, когда смена караула уже закончилась и почти все зрители разошлись. Меня пригласили во внутренний двор, чтобы мистер Крубер сфотографировал меня с одним из караульных!

Мистер Крубер сказал, что королева, видимо, очень любит медведей и что она увидела меня в одно из окон дворца. Впрочем, как всё было на самом деле, мы, наверное, никогда не узнаем.

Прежде чем лечь в этот вечер спать, я надел резиновые сапоги и попробовал маршировать по своей комнате, но без оркестра получалось плохо. А потом кто-то – думаю, что это была миссис Бёрд, – стал стучать мне в потолок всякий раз, как я вставал по стойке смирно, – пришлось сделать вид, что я просто ищу свою пижаму. Но всё равно день выдался просто замечательный.

Письмо № 8

Лондон,

улица Виндзорский Сад,

дом 32

Дорогая тётя Люси!

В лавке у мистера Крубера больше всего народу по выходным, но только не летом: в летние месяцы на рынке полно туристов, но, поскольку они почти все приезжают издалека – иногда и вовсе с другого конца света, – антиквариат они не покупают. Так что мистер Крубер часто закрывает лавку на весь день.

И в такие дни он очень любит показывать мне Лондон. На этот раз мы с ним отправились во дворец Хэмптон-Корт.

Букингемский дворец в сравнении с ним кажется совсем маленьким. А здесь всё очень большое, включая короля по имени Генрих Восьмой, который когда-то жил в этом дворце. У него было очень много жён – думаю, именно поэтому во дворце так много комнат: он от своих жён очень быстро уставал.

Мистер Крубер показал мне кровать, на которой когда-то спала королева Анна. Вокруг кровати была натянута верёвка – я решил, что это для того, чтобы она ночью не вывалилась, но мистер Крубер поправил меня и сказал, что просто посетителям не положено залезать на кровать. Ну, если ты королева, наверное, приходится следить и за этим.

Мне очень нравятся такие вот интересные подробности.

Потом нам показали кухню с огромными печами. Мистер Крубер сказал, что именно там, по всей видимости, пекли королевские булочки. К сожалению, в день нашего посещения их не пекли – так обидно! Мистер Крубер рассмеялся, когда я сказал, что нужно взять в повара несколько медведей: оглянуться не успеешь – а булочки уже на столе.

После этого мы пошли осматривать королевский лабиринт – он весь состоит из живых изгородей и считается самым большим и самым старым во всём мире.

Я очень расстроился, когда мистеру Круберу пришлось заплатить, чтобы нас туда впустили. По-моему, это неправильно – брать деньги за то, чтобы попасть в место, откуда потом не выбраться.

Опять же, если бы этим лабиринтом руководил медведь, он впускал бы посетителей бесплатно, а потом заставлял бы купить билет на выход – причём, чем дольше ты проблуждал, тем больше с тебя причитается.

Когда я рассказал об этом мистеру Круберу, он, похоже, очень впечатлился.

– Вот теперь я понял, что занимаюсь не своим делом, мистер Браун, – сказал он, а потом посмотрел на часы и добавил: – Давайте-ка и правда поторопимся. А то миссис Бёрд будет волноваться, куда это мы подевались.

Я не хотел, чтобы мистеру Круберу попало от миссис Бёрд, и постарался сделать так, чтобы мы не потерялись.

Когда мы вышли из лабиринта, билетёр сказал, что так быстро ещё не управлялся ни один посетитель.

– Не могли вы так быстро дойти до центра и вернуться, – засомневался он.

Но мы дошли до центра! Просто пока мы шли, я прикреплял на каждой развилке по мармеладной корочке, а на обратном пути по ним и ориентировался. Правда, я никому об этом не сказал.

Мистер Крубер заметил, что медведя так просто не проведёшь, но это, по-моему, неправда: я ведь провёл по лабиринту не только его, но и самого себя!