Карл Сэндберг - Страна Рутамята Страница 9

Обезьяна ответила: «Найди мне стремянку со свистком, чтобы мне вскарабкаться повыше, свистеть и регулировать дорожное движение».

Тогда Бебо Марш-Марш обрыскал весь город, он искал тут и там, спрашивал всех подряд, пока его ноги и глаза, голова и сердце почти совсем не отказались ему служить.

Тогда-то он и встретил старую вдову, ее муж погиб при взрыве, прокладывая трубы под землей. В мешке за спиной старушка несла связку собранных лучинок, потому что ей не хватало денег на уголь.

Бебо Марш-Марш обратился к ней и сказал: «У тебя горе, у меня тоже. Ты несешь свой груз на спине, и люди его видят. Я тоже несу свой груз, но его не видит никто».

«Расскажи мне о своем горе», – сказала старая вдова. Он все ей рассказал, и она ответила: «В квартале рядом живет мастер, который чинит старые зонтики. У него есть стремянка со свистком. Он взбирается на нее, когда делает длинные-длинные ручки для зонтиков. А для свиста на стремянке есть свисток».

Бебо Марш-Марш отправился в соседний квартал, нашел дом зонтичного мастера и сказал ему: «Ветер переменился, и большой палец Бимбо Режь-Режа пристал к носу и не отклеится, пока его не ударят шесть раз кончиком жезла пол-ицейкого-регулировщика, а тот не может оставить перекресток, где он регулирует дорожное движение, пока его не сменит обезьяна, а обезьяна не может его сменить, потому что у нее нет стремянки со свистком, чтобы взобраться на нее и свистеть фургонам и машинам».

Зонтичный мастер ответил на это: «У меня сегодня вечером особая работа, я должен сделать длинную-длинную ручку для зонтика, и мне понадобится стремянка, чтобы на нее взобраться и свисток, чтобы свистеть в него. Но если ты обещаешь вернуть все к вечеру, я тебе их дам».

Бебо Марш-Марш пообещал ему это, взял стремянку со свистком, отдал ее обезьяне, и та заняла место регулировщика, а тот отправился домой к Бебо Марш-Маршу, где Бимбо Режь-Режь сидел на крыльце с приставшим к носу большим пальцем. А когда по улице кто-то проходил он вдобавок еще махал остальными пальцами.

Регулировщик пять раз ударил Бимбо Режь-Режа жезлом по пальцу. Палец держался крепко. Но когда он ударил его жезлом в шестой раз, палец отклеился.

Бебо поблагодарил полицейского, поблагодарил обезьяну, вернул стремянку со свистком зонтичному мастеру и поблагодарил его.

Когда Бебо Марш-Марш вернулся домой, он увидел, что Бимбо Режь-Режь уже в постели и рад-радешенек. Сын сказал отцу: «Когда ветер в следующий раз переменится, я буду показывать нос поосторожнее».

5. Три истории о трех внезапных вихрях ветра

На одной из улиц Печенка-с-луком-сити стояли друг против друга два небоскреба. Днем, когда улицы были полны продающего и покупающего народа, они разговаривали друг с другом так, как разговаривают горы.

Ночью, когда все продающие и покупающие отправлялись по домам, а на улице оставались только полицейские и таксисты, ночью, когда по улицам полз туман, набрасывая на дома фиолетово-серое покрывало, ночью, когда звезды и небо укутывали город пеленой фиолетово-серого тумана, два небоскреба склонялись друг к другу и шептались.

Что они шептали друг другу – тайны или что-то такое простое, что известно и мне и тебе и всбм остальным – это осталось их тайной. Одно можно сказать наверняка – часто можно было увидеть, как они по ночам склоняются друг к другу и шепчутся, точно так же, как по ночам склоняются друг к другу и шепчутся горы.

Высоко, прямо на крыше одного из небоскребов стояла бронзовая коза, она смотрела вдаль на бескрайнюю прерию, где серебристо-голубые озера сверкали как голубые фарфоровые тарелки, и в утреннем солнце сияли змейки рек. Высоко на крыше другого небоскреба стоял бронзовый гусь, он смотрел вдаль на бескрайнюю прерию, где серебристо-голубые озера сверкали как голубые фарфоровые тарелки, и в утреннем солнце сияли серебристые змейки рек.

У двух небоскребов был друг – Северозападный Ветер. Он прилетал издалека, за пару часов покрывая пять сотен миль. Он двигался так быстро, а небоскребы все стояли неподвижно на том же самом углу той же самой старой улицы, потому-то он всегда приносил им новости.

«Я вижу, город все еще на месте», – насвистывал ветер небоскребам.

А они в ответ: «Да, а горы все еще там, откуда ты прилетел, Ветер?»

«Горы еще там, а за ними – море, и железная дорога бежит, спешит по прерии к горам и к морю», – отвечал Северозападный Ветер.

Теперь я расскажу о том, что Северозападный Ветер пообещал двум небоскребам. Он часто тряс бронзовую козу и бронзового гуся, стоящих на крышах небоскребов.

«Ты что, хочешь сдуть бронзовую козу с моей крыши?» – спрашивал один небоскреб.

«Ты что, хочешь сдуть бронзового гуся с моей крыши?» – спрашивал другой.

«Нет, нет, – Северозападный Ветер улыбался сначала одному, потом другому небоскребу. – Если я сдую козу, если я сдую гуся, то только из жалости к вам, когда на вас обрушится несчастье – чьи-то похороны».

Время шло, а небоскребы стояли себе среди полицейских и таксистов, среди продавцов и покупателей, нагруженных свертками, пакетами и узлами, и высоко-высоко на крыше стояли коза и гусь, сюяли и глядели на серебристо-голубые озера, похожие на голубые фарфоровые тарелки, на серебристые змейки рек, извивающиеся под утренним солнцем.

Время шло, Северозападный Ветер прилетал, рассказывал новости и повторял свое обещание. Время шло, и небоскребы решили завести ребенка.

А еще они решили, что когда их ребенок родится, он станет свободным.

«Он должен быть свободным, – повторяли они друг другу. – Он не должен всю жизнь смирно стоять на углу улицы. Да, да, если у нас будет ребенок, пусть он свободно носится по прерии, к горам и к морю. Да, да, он должен быть свободным».

Время шло, ребенок появился на свет. Это был поезд Золотая Стрела, самый быстрый поезд, ходивший по самому длинному пути страны Рутамяты. Он мчался по прерии к горам и к морю.

Два небоскреба были счастливы, они были так счастливы, что их свободное дитя мчится от большого города к далеким горам, к далеким морям, к самым далеким горам и к морскому побережью, где гуляет Северозападный Ветер.

Они были так счастливы, что их дитя приносит пользу, были так счастливы, что их дитя возит тысячи людей на тысячи миль каждый день, и что люди, говоря о Золотой Стреле, повторяют, какая она сильная и чудесная.

Время шло, и вот пришел день, когда продавцы газет принялись кричать как сумасшедшие. «О-о-о, а-а-а, о-о-о», – вот что донеслось до небоскребов, обычно не слишком обращавших внимание на новости газетчиков.

«О-о-о, а-а-а, о-о-о», – снова донеслось до верхушек небоскребов.

Наконец крики продавцов газет достигли такой силы, что небоскребы прислушались и услышали: «Все о крушении огромного поезда! Все о несчастье с Золотой Стрелой! Множество погибших! Множество погибших!»

Прилетел Северозападный Ветер и простонал тихую грустную песенку. А после полудня толпа полисменов, таксистов, продавцов газет и покупателей со свертками столпилась вокруг двух Удивительных предметов, лежащих подле друг друга прямо посередине проезжей части. Это были бронзовые коза и бронзовый гусь. Они лежали рядышком.

Давным-давно, задолго до того, как те самые путепрыжки потеряли чудесные полоски цвета золотистой овсяной соломки и зеленые как трава тимофеевка пятнышки на дивно закрученных хвостах, задолго до того, как зынь-зынь-звонки засвистали среди цветов жимолости, а горелыки прокричали свой последний предсмертный крик, задолго до того, как произошли все грустные события, которые случились позже, за несколько лет до одна тысяча серединка-наполовинкового года Новенький Кожушок и Красные Башмачки шли по стране Рутамяте.

С того-то и началось, что они шли по стране Рутамяте. А шли они потому, что им нравилось чувствовать под ногами дорожную пыль и наполняться запахом земли. Они разузнали птичьи маршруты и тропинки жуков, догадались, почему у птиц крылья, а у жуков ножки, почему радозвонки откладывают яйца в гнездо-корзинку на дереве дунуфу, а свисти-висти пиликают свои короткие скрипичные песенки все лето напролет, пока не кончатся длинные летние ночи.

Как-то рано поутру они шли, напевая веселую песенку, по кукурузным полям страны Рутамяты. Они только что позавтракали горячим кофе и горячими булочками с маком, намазанными маслом. Новенький Кожушок спросил у Красных Башмачков: «Какой самый интересный секрет мы разгадали за это лето?»

«На этот вопрос легко ответить, – сказала она и взмахнула длинными черными ресницами. – Интереснее всего золотые веревочки, тянущиеся от каждой звезды в небо, по которым можно взобраться, когда захочется».

Они неспешно вошли в город и там встретили человека с печальным лицом. «Что случилось?» – спросили они. «Мой брат в тюрьме».

«За что?» – снова спросили они, а он ответил: «Мой брат надел посреди зимы соломенную шляпу и для смеха вышел в ней на улицу. Мой брат сделал прическу в стиле „помпадур“ и для смеха вышел летом без шляпы. И то и другое против закона. Хуже всего, что он чихнул в неположенном месте на неположенных людей, чихнул в тот момент, когда умнее было бы не чихать. Поэтому его повесят завтра утром. Виселицу сделают из бревен, а веревку из пеньки, и они будут дожидаться его завтра утром. Ему завяжут вокруг шеи галстук палача и высоко его вздернут».