Инсу-Пу: остров потерянных детей - Мира Лобе Страница 19

– Ничего подобного, – возразила Диана. – Август – это наш ягуар. Он дрессированный, прыгает через кольцо и вообще самый умный в мире ягуар. Только бомбежки он не переносит. Когда начинают выть сирены, он нервничает, а однажды ночью бомба взорвалась неподалеку от нас. И он вырвался и бегал вокруг как безумный. Когда его снова поймали, я хотела его погладить, а он укусил меня за плечо. Не очень сильно, рана зажила за две недели, и Дудль-Нудль сказал, что ничего страшного, каждого может укусить ягуар. Но мама ругалась, что война становится опасной и что мне лучше уехать в Терранию.

Оливер откашлялся и сказал:

– Итак, Диана и Томас у нас отвечают за кокосовые орехи и прочие древолазные плоды. Кто еще не представился?

Вперед выступил остроносый мальчик.

– Мой отец был профессор, – сказал он и огляделся в ожидании аплодисментов. Но после Дудль-Нудля детей уже ничто не могло впечатлить. – Профессор Конрад. А меня зовут Курт Конрад, мне тринадцать с половиной, и я учусь уже в четвертом классе гимназии, потому что я отличник, перешагнул через один класс и тоже стану профессором. Матери у меня нет, то бишь она есть, но мне нельзя с ней видеться, потому что родители развелись, и отец всегда говорил, что мать плохо на меня влияет. Отец погиб на войне, а поскольку других родственников у меня нет, я предпочел поехать в Терранию; ведь когда у человека никого нет, то какая разница, на родине ты или за границей.

Возникла пауза. Дети молчали.

– Ну не знаю, – задумчиво произнесла Лина, – совсем один в целом мире… Я бы на твоем месте вернулась к матери. Она тебя наверняка любит.

– А я ее нет! – резко ответил Курт Конрад. Его остроносое лицо стало злым, а глаза смотрели так жестко, что дети тут же забыли про сострадание и он опять стал им несимпатичен, как раньше, когда он напустился на маленького Вольфганга.

– И какую работу ты возьмешь на себя в нашем детском государстве? – спросил Оливер.

Курт Конрад пожал плечами.

– Это я еще подумаю, – надменно сказал он. – Я меткий. У нас в саду я всегда попадал камнем по птицам на деревьях.

– Ты что же, – ужаснулась Катрин, – бросался камнями в ни в чем не повинных птиц и, может, даже убивал их?

– Определенно, – подтвердил Курт Конрад, полный самоуверенности.

Дети смотрели на него с осуждением, хмурились и недовольно бурчали. Все ждали, что скажет на это Оливер.

Но Оливер молчал. Опустив голову, он задумчиво смотрел в огонь. Красные и золотые отсветы вспыхивали на его лице, и все видели, что он борется с тяжелыми мыслями. «Что сказать пацану, который убивает птиц? – размышлял Оливер. – Я этого парня терпеть не мог еще до того, как он разоблачил себя как убийца. Но мне нельзя предаваться своим симпатиям и антипатиям, я здесь старший, который в ответе за всех. И что мне делать? Курт Конрад умеет убивать камнями птиц. Злой талант! Дома в Цетеро, когда я был еще просто Оливер Ломан, я бы его побил за мучительство животных. Но здесь так нельзя, потому что как раз этот дурной талант важен для нашей общины. Может, мы все умрем голодной смертью, если он не убьет птицу».

– Ну, Оливер? – Лина, наконец, вклинилась в его долгое молчание. – Чем у нас займется Курт Конрад? Нам еще нужен кольщик дров для костра.

Оливер вздрогнул и сказал:

– Курт Конрад будет занят на охоте. Ему придется убивать птиц нам на еду, но мы не позволим ему мучить этих птиц. Ты можешь нам это обещать?

– Я никому ничего не обещаю, – строптиво заявил Курт Конрад.

Оливер сделал вид, что не услышал этого, и обратился к Зеппу:

– А теперь ты, Йозеф, – сказал он.

Зепп Мюллер встал и рассказал про свою больную мать и однорукого отца, про своих младших, про рабочий квартал в Цетеро.

– Мне кажется, – сказал он детям, – что я среди вас единственный из рабочей семьи.

– А сколько твой отец зарабатывает в месяц? – со знанием дела спросил Пауль. В конце концов, ведь и его отец тоже ходил на фабрику.

– Очень мало, – сказал Зепп. – Нам всегда не хватает. Но зачем мне об этом рассказывать? Для вас это так же далеко, как цирк Дианы, только не так весело, к сожалению! Конечно, для меня было настоящим чудом, что меня тоже взяли в Терранию. В нашей школе каждому году рождения было выделено по одному месту. Я думал, оно достанется отличнику или какому-нибудь подлизе. И вдруг объявляют: поедет Йозеф Мюллер! Из ста двадцати старшеклассников они выбрали меня!

Катрин сказала:

– Я знаю почему: чтобы и у тебя было хоть что-то хорошее!

Штефан удивленно взглянул на Зеппа:

– Старшеклассников? Сколько же тебе лет?

– Четырнадцать.

– Надо же, – удивился Оливер, – тебе четырнадцать? А с виду лет двенадцать.

– Это из-за того, – сказал Зепп, – что в детстве я получал недостаточно витаминов, и ноги у меня поэтому колесом. Зато в автобусе до сих пор по детскому билету езжу.

– Так не положено, – строго сказал Оливер. – И что ты умеешь делать?

– Я хорошо умею мастерить, – сказал Зепп. – Но делать могу любую работу. Это же ясно.

– Хорошо, – сказал Оливер, – теперь осталась только ты, – он повернулся к маленькой баронессе, и она робко встала.

– Я дочь барона Александра фон Шпаафорта, – сказала она, заикаясь и покраснев. – Мне девять лет, и зовут меня Клаудиа. – Она смолкла и опустила голову. – И я вообще ничего не умею, – она перешла на шепот. – Не верите, спросите у Зеппа.

Но Зепп сказал, что это неправда, она умеет шить и вообще годится быть на подхвате в любой работе.

– Так, – сказал в заключение Оливер, – вот мы все одиннадцать! Завтра утром начнем строить наше детское государство. Первым делом надо построить дом, и этим займутся столяр Пауль, Зепп и Штефан. Если вам пригодится маленькая Клаудиа, возьмите ее в помощь. Диана и Томас отправятся за кокосовыми орехами, да чтоб принесли побольше! Нам надо сделать запасы. Курт Конрад и я пойдем на охоту. Лина и Катрин приготовят еду. Кто у нас еще остался? А, Вольфганг! Да, что мы сделаем с Вольфгангом?

Никто не знал, что может делать чернокудрый. Он не мог ни строить, ни охотиться, ни кашеварить. Наконец он сам сказал:

– Если ты позволишь, Оливер, я пойду в лес и поищу, не найдется ли подходящей деревяшки для флейты.

Оливер разрешил ему и на этом завершил вечернее заседание. Ночь повеяла на усталых детей своим холодным дыханием. Они улеглись в один тесный ряд и укрылись согревающим пальтовым одеялом. Оливер был последним, он проследил,