Сергей Баруздин - Собрание сочинений (Том 2) Страница 22

Снегирь слетел со столба. Но не успел Тимка поднять отлетевшую в снег шапку, как снегирь опять появился на столбе, перекладиной ниже, и снова подал голос.

Тимка свернул с дороги и направился короткой тропкой через молодой сад к деревне.

"И до чего ж смешно люди дороги прокладывают! - думал он. - Как настоящую дорогу, так в самом неудобном месте ведут, а сами потом по полям да огородам тропки протаптывают. А то и телеги с машинами по этим кратким дорогам пускают! И в городе так..."

В городе Тимка был дважды с матерью и оба раза замечал: разобьют сквер, дорожки по нему проложат, даже асфальтом или битым кирпичом покроют, а после начинают другие протаптывать. Покороче да поудобнее! А что бы сразу такие проложить!

Как-то он об этом даже самому Нилу Васильевичу сказал.

- А пожалуй, ты прав, - согласился Нил Васильевич. - Наблюдательный!

Тимка подошел к крайнему дому. Возле магазина толпились женщины. Они о чем-то перешептывались, поглядывая на Тимку. Но Тимка не обратил на них особого внимания.

Посреди улицы стояла новая "Волга" с раскрытыми настежь дверцами. Вокруг нее прыгал молодой шофер в модной кепке, без пальто, в синем свитере с оленями. Он со злостью поочередно захлопывал дверцы машины и как-то весело чертыхался.

Когда Тимка остановился у машины, шофер будто обрадовался.

- Ведь это же надо подумать! - сказал он, разводя руками и явно обращаясь к Тимке. - Какую красотищу соорудили, а двери ни к черту. Космос, понимаешь ли, кибернетика всякая, а дверной замок не можем! Куда годится?

- Их тише надо, - посоветовал Тимка. - Я в городе видел. Там таксисты говорят: спокойно надо, мягко закрывать...

Шофер уже сел за руль и собрался закрыть последнюю дверцу, как вдруг посмотрел на Тимку и поинтересовался:

- Ты ведь Матвеевны сынок? Вам, что ль, письмо от папаньки с заграницы пришло?

Тимка опешил.

- Не знаю, - неуверенно сказал он.

- А я слышал, - подтвердил шофер. - Болтают бабы, будто так. Ну, будь здоров! Тебе хорошо, брат! Маленький еще! Никаких забот!

Он рванул "Волгу" и ринулся по деревенской улице к мосту.

Тимка посмотрел на удаляющуюся машину, постоял с минуту и решил все же пойти к матери узнать про письмо.

Про себя подумал: "И этот про письмо говорит. Шофер, а шоферы все знают".

Задним двором он направился к теплицам. Дороги здесь не было, пришлось пробираться по снежной целине. Хорошо хоть, что снег неглубокий.

Попав в первую теплицу, Тимка очутился в мире летней зелени, яркого света и парного запаха земли. Здесь буйно росли лук, укроп, зеленела петрушка. Подтянутые к белым палочкам, тянулись к свету огуречные плети, чуть заметные в черноземе, виднелись ростки рассады помидоров. Пройдут считанные недели, и рассаду пересадят в парники, чтобы она росла под настоящим весенним солнцем.

А огурцы появятся в теплицах и того раньше: уже в начале марта мать обычно приносит Тимке первый свежий огурчик.

- Твое любимое, Тимок, - говорит. - И папка твой любил. С сольцой объедение!

И пусть этот огурчик бывает немного водянистым, покрытым колючими бородавками, все равно - он самый вкусный. Первый!

Тимка обошел пять теплиц, даже в ту заглянул, где шампиньоны круглый год выращивают, но матери не нашел.

- Она небось в конторе. С утра еще туда пошла, - объяснила Тимке тетка Матрена. - Беда у нас с удобрениями. Словно из горла чужого выдираем. Будто для себя! А тля да всякая мерзость ползучая не ждет. Мигом все теплицы заселят... А может, мамка твоя к Нилу Васильевичу подалась? Тоже может быть...

- В райком?

- А что? И в райком...

Тимка отправился домой.

"Поздно, - решил он. - Дров надо наколоть да уроки еще. Гулять и так уже не придется. А про письмо узнаю и вечером. И почему они все говорят, что от папаньки оно? Разве так бывает?"

Обратно, к дому, Тимка шел ближним путем. За стенами длинного, недавно выстроенного кирпичного скотного двора глухо мычали коровы. Учуяв приятный запах парного молока, Тимка вспомнил, что ничего не ел с утра. На большой перемене с Сашей Водяниным проболтал, а после уроков в живом уголке провозился.

Возле колодца сидел на снегу соседский малыш Вовка, укутанный с ног до головы так, словно на улице стоял лютый мороз.

Вовка брал голой левой рукой снег и пихал себе в рот.

Тимка молча посмотрел на Вовку и сказал по-взрослому:

- Тебе хорошо, брат! И папка у тебя есть, и мал ты еще! Никаких забот!

4

...А посему приказываю: выдать Февралевой М. М., как вдове,

потерявшей двух мужей в борьбе за Советскую власть, матери-одиночке,

имеющей сына в армии и малолетку при себе, и учитывая ее заслуги в

труде, пять стандартных бревен для ремонта избы и поручить этот

ремонт бесплатно строительной бригаде совхоза.

И з п р и к а з а д и р е к т о р а с о в х о з а.

5

У всех ребят в совхозе были отцы. У каждого мальчишки, у каждой девчонки - отец. Один. А вот у Тимки было сразу два отца, но только оба неживые. Их фотографии висели дома на самом видном месте. Справа - первый папка. Слева - второй. Это мать их так называла. "Вот наш первый папка хорошо учился, круглым отличником был". Или: "А помнишь, что тебе наш второй папка говорил?"

И Тимка тоже с малых лет привык так говорить: "первый папка", "второй папка".

Правда, однажды ребята пробовали поспорить с Тимкой:

- Не бывает двух отцов сразу! Первый и не твой вовсе! Просто он мужем твоей мамки был...

- Нет! Он - тоже мой! - не согласился Тимка.

Тимка был искренне убежден в этом.

Первого папку Тимка никогда не видел живым, но знал его хорошо, будто жил с ним вместе. А на самом деле вместе с ним жил Петя, старший брат Тимки. Целый год жил, как говорит мать. Но сейчас Петя совсем большой, взрослый. В этом году ему двадцать лет будет. Как-никак в армии служит. А служит Петя за тридевять земель, на Севере, в городе с очень трудным названием - Сыктывкар.

Тимка знает, что в городе Сыктывкаре бывают ночи совсем-совсем светлые, как днем. Они белыми называются. И еще, что там есть улицы, на которых тротуары не каменные, как в их областном городе, а деревянные. И еще, что возле города Сыктывкара есть две большие реки, в которых водится большая рыба, плавают большие пароходы, а буксиры тянут плоты из леса длиной в целый километр.

Это все мать Тимке рассказывала. Вот только как называются эти реки, Тимка забыл. Когда Петя опять приедет домой в отпуск, Тимка обязательно у него спросит. И тогда уж постарается не забыть. Ведь это и для географии ему пригодится...

Первый Тимкин папка воевал на войне. Много лет воевал и был жив, а под самый конец войны его убили. Это самое обидное - погибнуть под конец войны. И где похоронен он, никто не знает. Потому что убили его в другой стране, которая называется Чехословакией. Это значит, что папка не только за нашу страну воевал, а и за Чехословакию.

А второго своего папку Тимка немного помнит. И какой он дома был, помнит, и какой на улице и на работе, и как говорил, и как одевался.

Второй Тимкин папка был не такой молодой, как первый, а такой, как мама, даже чуть старше. Это и по фотографии видно, если их сравнить. А если бы первый папка был жив, то, может быть, он стал бы таким старым, как второй. И мама говорит, что стал бы.

Похоронен второй папка рядом с Ельницами, на сельском кладбище. На обычном, российском, мало ухоженном кладбище. Тимка хоть с завязанными глазами покажет, где папкина могила.

Там стоит небольшой памятник - деревянный столб с красной звездочкой. Только под дождем краска с памятника смывается. И звездочка выгорает на солнце. Весной они с мамой опять покрасят столбик и звездочку.

Тимка смутно помнит, как хоронили папку. Тогда его увели ночевать в соседний дом, к тетке Евдокии, а на кладбище совсем не пустили. Но в окно Тимка все видел и музыку слышал.

А на похоронах народу было видимо-невидимо, и даже из района многие приехали на машинах. И Нил Васильевич был.

А погиб папка как раз через машину. Тогда, лет шесть назад, бандитов много из тюрем повыпускали. Думали, что они перевоспитались и будут жить, как все люди. А они не перевоспитались. И вот однажды ночью бандиты сломали дверь гаража и хотели угнать машину - легковушку. Тогда в совхозе только одна машина была - "Победа". Когда бандиты забрались в гараж и стали заводить машину, как раз папка с мамкой шли из конторы с партсобрания. Папка услышал шум в гараже - и туда. Бандитов всех троих поймали.

Да только один успел ножом папку пырнуть. Прямо в живот, говорят. Повезли его в больницу, а он - уже мертвый. Тогда завернули машину назад и привезли папку домой - убитого. А в тот день, когда похороны были, папка в клубе лежал. И все ходили туда прощаться. Все, кроме Тимки и тетки Евдокии. Она сказала, что не может на мертвых смотреть, и не пошла. И Тимку не пустила. Это ей мать так наказала, чтобы не пускать!..

А вот теперь мамка получила письмо заграничное - "от папки". Но от какого - Тимка понять не мог. От первого или от второго? Да и не пишут ведь мертвые писем. А если бы и писали, то почему мамка так огорчилась? Не обрадовалась, а огорчилась. Говорят, плакала. Почему?