Большая книга ужасов – 87 - Елена Арсеньева Страница 22

это и в самом деле действует только ночью. А днем? Как-то раз в лесу мне попалась волчья шкура. Набросив ее на себя, я бегал целую ночь и вел себя как настоящий волк. Мне ничего не стоило поймать овцу и задрать ее. На ее визг вышел хозяин, но, увидев меня, спрятался. И правильно сделал, иначе я в обличье волка задрал бы и его! К утру я вернулся на то же самое место, где нашел шкуру, и сбросил ее, а потом развел костер и сжег, чтобы не попалась кому-то другому и не наделала бы вреда. Я не мог забыть об охватившем меня страстном желании убить человека. А другой оборотень мог бы не удержаться!.. Ну так вот: волки из этой стаи никуда не делись, хотя шкура одного из них была сожжена. Словом, днем исчезает только тот оборотень, которому принадлежит шкура или другое магическое одеяние, а насчет ночи сказать ничего не…»

На этом запись обрывалась.

– Это про что? – изумилась Таня.

– Я, кажется, поняла… – сосредоточенно нахмурилась Лиза. – Когда ты удрала из гаража, папа поднял один листок из тех, которые рассыпались, и прочитал что-то такое: мол, если ночью сжечь на огне рыбью кожу, птичьи перья или звериную шкуру, потом вся порода исчезнет. Понимаешь? Наверное, эта страница как раз продолжение той!

– Значит, надо всего-навсего сжечь перо! – воскликнула Таня. – Понимаешь? То перо, которое осталось на чердаке, помнишь? Я на него журналы бросила, оно, наверное, так и лежит там! Пошли скорей! – Она шагнула к двери, но на лестнице послышались шаги, потом голос отца:

– Вижу, вы предпочитаете реальность выдумке. Сериал отличный.

– Я знаю, – ответил Съекль. – Мне он тоже нравится. Но я так долго мечтал об этой рукописи, что не могу больше откладывать знакомство с ней.

– Ну, как угодно, Доминик. Сейчас я дам вам полотенце. Умывайтесь и наслаждайтесь вашей рукописью. Или наоборот, это уж как захотите.

Ступеньки снова заскрипели: мужчины поднялись в мезонин; потом заскрипели опять – когда мсье Верьер спустился в салон, а Съекль в ванную; потом еще раз – Съекль выходил оттуда, поднимался к себе, спускался опять в салон (видимо, что-то забыл), поднимался…

Девочки покорно сидели на кроватях – ждали, слушая скрип ступенек.

– Помнишь куклу и Мари-Элен? – хихикнула Лиза.

Таня тоже тихонько засмеялась.

Эта история была любимой страшилкой сестричек Верьер несколько лет назад – в далеком детстве, как они обычно говорили. Вот о чем она.

Пришла девочка по имени Мари-Элен в магазин и увидела куклу, которая ей необыкновенно понравилась. Одна рука у куклы была сжата в кулачок, только два пальца торчали. Ну, Мари-Элен куклу купила, а продавец на прощанье сказал:

– Ты должна никогда не расставаться с этой куклой. Идешь в школу – бери ее с собой, спать ложишься – бери с собой. Ни на минуту не оставляй ее одну!

Сначала Мари-Элен и правда не расставалась с куклой. Даже в туалет ее с собой брала. Но вот как-то раз забыла ее на кухне, поднялась в свою комнату и села делать уроки. Вдруг слышит – кто-то ходит внизу. А девочка была дома одна, она удивилась и кричит:

– Кто там?

И слышит девчоночий голос:

– Мари-Элен, я поднимаюсь на первую ступеньку!

Девочка решила, что ее разыгрывает кто-то из подруг, неожиданно зашедших в гости.

– Мари-Элен, я поднимаюсь на вторую ступеньку!

– Ну и поднимайся, – сказала девочка беззаботно, а голос раздавался снова и снова:

– Мари-Элен, я поднимаюсь на третью ступеньку! Мари-Элен, я поднимаюсь на четвертую ступеньку! Мари-Элен, я поднимаюсь на пятую ступеньку!

Девочке стало страшновато, а голос не умолкал:

– Мари-Элен, я уже в коридоре! Мари-Элен, я открываю к тебе дверь!

Дверь распахнулась – на пороге стояла кукла! Девочка закричала, но было поздно: кукла набросилась на нее и перегрызла ей горло.

Потом кукла спокойно вышла из дома и вернулась к магазину. Постучала – продавец открыл ей дверь.

– Я сделала свое дело! – сказала кукла.

Продавец довольно улыбнулся и поставил ее на ту же полку, где она стояла раньше. Но теперь из кулака у куклы торчали не два, а три пальца…

Лиза и Таня то и дело разыгрывали эту очаровательную страшилку перед сном. Каждая по очереди была куклой, продавцом и Мари-Элен. В конце концов мадам Верьер осточертели эти хождения по скрипучим ступенькам и разноголосые завывания: «Мари-Элен, я поднимаюсь на первую ступеньку! Мари-Элен, я поднимаюсь на вторую ступеньку!..» – а потом ужасные вопли загрызаемой Мари-Элен. И она строго-настрого запретила устраивать эти спектакли, особенно на ночь глядя.

– Вы меня до того довели, что я боюсь одна в комнате оставаться, – сказала мама сердито. – Все время чудится, что ступеньки скрипят!

Пришлось игру прекратить, а потом страшилка и вообще забылась, вот только сейчас вспомнилась. Но жаль, что вспомнилась, потому что девчонкам стало вдруг очень даже не по себе.

– Пошли? – нерешительно позвала Таня, но Лиза поежилась, глядя на окно, уже закрытое на ночь ставнями:

– Давай подождем, пока рассветет? А то в темноте идти до Френа – это же ужас! Я от страха с ума сойду. Пять километров – не меньше часа топать, а то и больше. Велосипеды ведь забрать не удастся – родители услышат.

– Да мы только до лавуара добежим, – возразила Таня. – А там нас Адриан ждет, в смысле Бруйяр. Он нас и довезет до Френа очень быстро. Конечно, без седла трудно будет, но уж как-нибудь…

– Я боюсь идти сейчас, – жалобно проговорила Лиза. – Все время буду думать: вдруг эта, сама знаешь кто, налетит? Честное слово, я почти уверена, что это не ветер бросил ветку в окно, а она по стеклу царапала! Я видела ее глаза! А главное… помнишь, если сжечь перо или шкуру ночью, весь род птиц или животных выведется. Я совсем не хочу, чтобы все вороны исчезли. Нет уж, ждем рассвета!

– Ну ладно, – как бы недовольно проворчала Таня, хотя на самом деле она была очень даже рада, что они выйдут из дому только утром. Да, Таня храбрилась изо всех сил, но на самом деле ей тоже было страшно.

Она часто слышала, что у взрослых бывают какие-то там предчувствия, но не слишком-то воспринимала такие слова всерьез. Когда о предчувствиях заводила речь мама, отец посмеивался над ней и говорил, что это просто загадочная славянская натура сказывается. Дескать, все русские религиозны и суеверны, почитают разные приметы, вообще склонны к мистике, вот и нагнетают всякие опасения: словом, как ошпаренный кот, боятся холодной воды[31]. Но вот сейчас и Тане было страшно… неизвестно почему.

Хотя