Юлия Шаманская - Ищу скучных и грустных людей Страница 3

– А зачем ты их разбила?

– Я же сказала! Разозлилась!

– Чего ты на меня-то кричишь? – обиженно складывает губы Клавка.

– Прости, всё ещё злюсь.

– Ладно, проехали! Я твоего Виталика видела.

Виталик – старшеклассник, по которому я сохну уже два месяца. Но он, разумеется, даже не знает, как меня зовут.

– Правда? Он уже выздоровел?

– Где-то в холле сидит, так что убери эту кислую мину с лица и причешись.

– У тебя есть зеркальце? – суечусь я.

– Найдётся!

Мы с Клавкой прячемся за ёлкой, где я преображаюсь. Распускаю косу и достаю из рюкзака помаду.

– У мамы стащила? – интересуется Клавка.

– У неё стащишь, у этого цербера! Купила!

Помада красивая, ярко-коралловая. Стараюсь накрасить аккуратно, но получается кривовато.

– Может, сотрёшь? – неуверенно качает головой Клавка. – Она тебе не очень.

– Просто накрасила неудачно! – взрываюсь я. – Видишь, руки трясутся, лучше помоги!

– Пошли уже, пять минут до звонка! – торопит подруга. – Он сейчас вообще уйдёт.

Снимаю с плеч рюкзак, расстёгиваю пуховик, надуваю губы и торопливо поднимаюсь по ступеням школьного крыльца.

– Смотри, клоун! – смеётся рядом мальчишка из младших классов.

– Замолчи, малявка! – шипит на него Клавка.

Только я захожу в холл и направляюсь к раздевалке, как над головой раздаётся ужасающий звон. Ненавижу этот звук, кажется, больше всего на свете. И зачем его так громко включают? Хотят, чтобы дети оглохли? К моему разочарованию, Виталика в холле уже нет. Поворачиваюсь к Клавке, чтобы посетовать на это, но подруга грубо хватает меня за шею и утаскивает в раздевалку. Ещё и рот ладонью мне зажимает.

– Что за шутки? – спрашиваю, едва удаётся освободиться.

– Какие шутки? Сейчас мимо Галина Сергеевна прошла. Знаешь, что было бы, если бы она застукала тебя в таком виде?

О, знаю! Галина Сергеевна, наш классный руководитель, зверюга ещё та! У неё никто не смеет ходить с распущенными волосами, а косметика запрещена. И яркий маникюр она подло снимает с ногтей девочек в своей подсобке. Для этого держит там вату и ацетон. Она жестокая! Не обращает внимания на вопли своей жертвы, не внимает мольбам. А ещё она может схватить за руку и утащить в туалет, чтобы смыть с девичьего лица косметику. Никому нельзя нарушать её старорежимные правила. Никому, кроме Маринки! Конечно, мы не раз жаловались на такую несправедливость. Она лишь отвечала: «Я сделала всё возможное, чтобы спасти девочку, но пока бессильна! Это выбор её родителей». Эх, обидно! И от чего именно Маринку надо спасать? От красоты? Как ни крути, и тут виноваты мои родители. Если бы не боялись пойти против учителя и руководства школы, то и я была бы как Маринка. Особенная!

День с утра пошёл наперекосяк! Ещё и замечание закраснело в дневнике: «Опоздала на урок!». Что поделаешь, первый урок литературы ведёт «классная». Так что пришлось расстаться с Клавкой и задержаться в туалете, чтобы смыть помаду и заплести косу. А помада оказалась въедливой, всё лицо себе растёрла, пока смывала. В общем, явилась я чуть ли не ко второй половине урока и в весьма потрёпанном виде. Остаток времени до звонка придумывала планы мести родителям, особенно маме, но так ничего и не выдумала. Под конец ещё и зверюга наша, заметив моё мечтательное состояние, попросила повторить её слова. Конечно, я лишь промычала что-то невнятное и стала всеобщим посмешищем.

Потом на физкультуре соврала про женское недомогание, чтобы получить освобождение. Обычно я не против побегать или поиграть в волейбол, но на скамейке «запасных» сегодня оказалась Маринка с парой подружек. Мне захотелось каким-то образом примкнуть к их весёлой компании. Крутые девчонки восседали на верхних скамейках спортивного зала с видом знатных дам в римском амфитеатре, для которых устроено представление. Мальчишки пытались пробегать ближе к скамейкам, выделывая всевозможные спортивные штуки. Тот, кто делал самый интересный трюк, мог получить ценную награду в виде Маринкиного хихиканья.

Рядом со мной, неудачницей, сидели настоящие девушки! Они вели безумно интересные разговоры. У каждой из них был парень. Эти парни только и занимались тем, что дарили своим девушкам подарки и всячески баловали их. Особенно Маринкин парень. Его все знают, это известный богатей из 11-го Б. Он постоянно катает её на такси и угощает шампанским. А в воскресенье, когда я сидела дома, наказанная родителями, он водил Маринку в ювелирный магазин. Она выбрала золотые серёжки, которые бой-френд подарит ей на день рождения. Он обещал! А ещё в воскресенье между ними было что-то, о чём она сказала намёком: «ну вы понимаете». Это «что-то» был понятно подружкам Марины, но непонятно мне. Я лишь смутно догадывалась, что речь идёт о взрослых отношениях, называемых любовью.

На физкультуре я узнала ещё кое-что, отчего на большой перемене понеслась на всех парах в киоск за школой. У Мариночки закончились сигареты. И пока её подружки спорили между собой, чья очередь сбегать, я успела перехватить инициативу и пролезть в их компанию.

Ну хоть в чём-то мне сегодня повезло! Вот Марина со свитой направилась в уединённый уголок, заплёванный мальчишками и усеянный окурками, где у них всегда тусовка. А там уже я поджидаю с пачкой сигарет. Надо сказать, лица у них стали удивлённые. Даже замолкли все.

– Хм, Вася, ты что, куришь? – интересуется Маринка.

– Вообще-то редко, только когда нервничаю.

– Не угостишь? – Она косится на мою пачку.

– Без проблем!

Девочки благодарят. Это мой триумф!

– А ты будешь? – видимо, для приличия поддерживает беседу Марина.

– Уже покурила.

– Ты сегодня странная, отчего нервничаешь? И почему растрёпанная в класс влетела посреди урока?

– Выясняла отношения со своим парнем, – на ходу сочиняю я, пребывая в эйфории от внимания своего кумира.

– С твоим парнем?

– Ну да! Но всё в порядке. Мы помирились.

Марина смотрит с недоверием. Девочки переглядываются.

– И кто он?

– Это Виталик.

– Наш, Мальцев? – вмешивается Лидка, в её голосе скользит презрение. – То-то я его на литературе не видела.

– Нет, что ты! – возмущаюсь я. – Из старшего класса, конечно!

– Прохоров, из 11-го Б? – удивляется Маринка. – Странно, что он мне ничего не сказал! Это же друг моего Гены!

– Он не будет всем хвастаться, он не такой, – говорю я.

– Может быть, хотя он не выглядит скрытным, – всё ещё недоверчиво качает головой Маринка. – Ну, раз ты из нашей компании, теперь будем гулять вместе.

И на следующий урок я снова попадаю после звонка. Но теперь это не жалкое опоздание, а триумфальное шествие. Здорово быть в стае сильных! Если бы я одна опоздала, то географ, поиздевавшись вволю, как он любит, написал бы замечание в дневнике или вызвал к доске. Но от Маринки с её компанией наглых девчонок он пытается держаться подальше, как и большинство учителей. Круто!

Всё ещё паря в облаках славы, я приземляюсь на своё место рядом с Клавкой и замечаю её взгляд. Ничего хорошего он не сулит. Ясно, что подруга недовольна. Но она точно умрёт от зависти, когда узнает!

– Где ты была? Я тебя искала всю большую перемену, – шепчет Клавка.

– Да так, с Мариной разговаривала, – отвечаю.

– О чём это, интересно?

– О наших общих знакомых.

– От тебя табачищем воняет за версту, – шипит Клава.

– Это от тебя воняет! – возмущаюсь я.

– Синичкина, что ты там шепчешь, расскажи-ка нам вслух! – подходит ко мне географ.

Так я и знала! Стоит связаться с такой неудачницей, как Клавка, и ты заражаешься неудачей! Сейчас спросит заданный урок, а я, как назло, не выучила!

Что-то мычу, получаю двойку в журнал карандашом (на первый раз есть возможность исправить) и даю себе обещание держаться подальше от Клавки. Вон, Маринкины подружки занимаются кто чем. Кто ногти под партой пилкой ровняет, кто с телефоном играет. А урок спрашивают у одних неудачников! Я возвращаюсь от доски к парте, за которой до сего момента сидела с Клавкой, беру тетрадь, ручку и рюкзак. Демонстративно пересаживаюсь на свободное место, поближе к новым подругам.

Глава 3

«Вечная жизнь»

Солнце слепит. Приятно после зимы. Воздух густой, ароматный, будто липовый чай с мёдом. Птицы так орут, что перекрикивают шум автомобилей. Лужи нагрелись, в них плещутся воробьи. Солнце отражается в празднично вымытых витринах магазинов.

Возле одной из таких витрин охорашивается стайка девочек. Это не просто школьницы, а настоящие барышни. Щеголяют в ярких одёжках, на каблуках, без шапки. Волосы у всех распущены, накручены или выпрямлены, уложены в причёски. Я среди них выделяюсь своим убожеством. Перед выходом из школы сделала что могла: распустила волосы и накрасила губы. Но куда деть немодную куртку, рюкзак, почти что ранец, и тёплые сапоги, не имеющие ничего общего с женственностью?

Сравнив своё отражение с отражением новых подруг, я растеряла добрую половину радостного запала, с каким шла на прогулку. «Ну и что же, – пытаюсь себя ободрить, – зато Марина сама предложила мне пойти с ними в кино! И теперь никто не посмеет надо мной смеяться!» Вспоминаю свой триумф, когда я в числе этих райских птиц, самых клёвых девчонок класса, продефилировала мимо неудачников и моей бывшей подруги Клавки. От этого задираю выше нос и не смотрюсь уже в стёкла витрин. Мне нужно теперь смотреть сквозь стёкла на манекены в модной одежде и прицениваться. А маме придётся понять, что мне необходим новый гардероб, как у моих подруг.