Инсу-Пу: остров потерянных детей - Мира Лобе Страница 49

Майкл бросился на шею президенту.

– Дед! – кричал он. – Ты самый лучший!

Старый господин едва избежал смертельной опасности удушения.

– Ни в коем случае не лучший, – отрицал он. – Всего лишь уставший от постоянных разговоров со своим внуком о затонувшем корабле. Я хотел бы наконец сменить тему наших с тобой бесед, только и всего! Завтра в это время…

* * *

Через сутки Майкл сидел в волшебном саду на корточках и с отсутствующим видом таращился на большой аквариум. Он был сокрушен душой и телом. Со вчерашнего дня он жил как в лихорадке. Сразу после слов президента он ринулся на палубу, вел долгие разговоры со шкипером Орелем, сидел с ним час за часом и озирал безбрежное море; он видел, как садилось солнце и всходили звезды, а с наступлением ночи отказался спуститься к себе в каюту, боясь пропустить момент, когда он смог бы позвать наверх президента и крикнуть ему: «Вон же они, дед, ты видишь лодку? Вон там, вдали… Они нам машут!..»

И действительно, несколько раз ему даже казалось, что на горизонте появилось что-то похожее на лодку с детьми. А когда его переутомленные глаза уже отказывались смотреть на пустую сверкающую поверхность воды и он их на несколько секунд закрывал, то и за опущенными ве́ками ему мерещилась лодка; но как только он снова открывал глаза, она быстро растворялась в пустоте. В девять часов вечера президент совершал свою подлунную прогулку по палубе. Он остановился рядом с неподвижно глядящим внуком и спросил:

– Значит, ты не пойдешь спать, Майкл?

Мальчик молча помотал головой.

– Ну как пожелаешь. Я не вижу большого смысла искать в темноте то, чего не найти и при свете дня.

– Тут не темно, дед, ведь светит луна. И если доктор ван Штейн будет так любезен в виде исключения не играть сегодня вечером на пианино, то я мог бы и услышать, если они будут нам кричать.

Президент немного повздыхал и ушел вниз. Он послал наверх два теплых пледа для Майкла и велел стюарду как следует укутать ими мальчика. Незадолго до полуночи стюард появился в волшебном саду, где дед беседовал с доктором ван Штейном, и спросил, можно ли подать Майклу крепкого кофе. Мальчик настоятельно просил об этом.

– Ну хорошо, – сказал президент. – Отнесите ему кофе.

Доктор ван Штейн выразил сомнения.

– Ты заходишь слишком далеко, – сказал он. – Всему есть границы. Ребенок смертельно устал, ему следовало бы спать, а не подхлестывать себя кофе. Это неразумно!

– Оставь его, Карл, – увещевал дед. – Еще пара часов, и дурь у него из головы окончательно выветрится; вот и настанет покой для него и для нас всех!

Так Майкл провел на палубе всю ночь, видел, как блекнут луна и звезды и как восходит солнце, и наконец впал в глухой сон, из которого несколько часов спустя – был уже полдень – испуганно вдруг встрепенулся. На яхте произошло какое-то изменение, и он не сразу сообразил, что его разбудило. У него болела голова. Испуганными глазами он таращился на зеленую воду, по которой легкий бриз гнал шелестящие волны. И вдруг он понял, в чем дело: «Серебряная стрела» прекратила поиски! Она больше не вспарывала океан с гудящими моторами целенаправленным курсом ост-норд-ост, а уютно покачивалась и ползла назад, на юго-запад.

Майклу удалось незаметно скользнуть вниз, в каюту. Он беззвучно закрыл за собой дверь. На столе стоял поднос с его любимой едой: на сковородке над спиртовкой, слабое пламя которой не давало блюду остыть, томился душистый жареный цыпленок.

– Как будто я мог бы сейчас есть! – громко сказал Майкл.

На своей подушке он увидел записку. В ней была всего одна фраза:

Будь мужчиной!

Дед

Майкл сел к столу и долго плакал, поливая слезами записку и жареного цыпленка. С палубы доносился звон тарелок, и стюарды, сервирующие обед, пробегали мимо каюты Майкла. Потом на «Серебряной стреле» все стихло. Господа разошлись подремать после обеда. Майкл задул пламя спиртовки под опустевшей сковородкой. Досыта наплакавшись и наевшись, он поднялся в волшебный сад; там он сидел перед аквариумом и тупо смотрел в пустые глаза полосатых сине-золотых рыбок. «Будь мужчиной!» – приказал ему дед. Легко сказать. Как это делается – быть мужчиной? Уж точно не через слезы, как у девчонки. Как мужчина, он, может быть, не должен был есть жареного цыпленка, несмотря на голод. Мужчины владеют собой; и мужчины не сидят тупо перед аквариумом, а что-то делают. Майкл со вздохом встал и направился к столику с радио. Он чувствовал себя невероятно усталым. А спать мужчинам можно?

Он бездумно включил радио и крутил колесико, перемещаясь с одной частоты на другую. Танцевальная музыка, глупость. Реклама, глупость. Он крутил дальше. А другой рукой пролистывал иллюстрированный журнал. Новые модели автомобилей. Он даже не взглянул на них, как и не слушал то, что передавали по радио.

– Алло, алло! – из аппарата прозвучал мальчишеский голос.

«Наверное, какой-нибудь детский час, – подумал Майкл. – Этого мне только не хватало…» – и уже начал было прокручивать дальше.

– …одиннадцать детей с судна «Огненная Земля»… – уже затихая, донеслось из радиоприемника.

Майкл чувствует, как замирает его сердце – и тут же делает несколько лишних ударов. Он осторожно поворачивает ручку настройки назад и напряженно прислушивается к приемнику, сжимая колесико. Он даже зажмурил глаза, чтобы лучше слышать.

– …на маленьком острове… – говорит мальчишеский голос из неведомой дали. – Пожалуйста, заберите нас отсюда…

– Штефан, – шепчет Майкл, обращаясь к радиоприемнику, – это ты? Скажи еще раз, Штефан, пожалуйста!..

В этот самый момент Зепп на Инсу-Пу думает: «Попробую-ка еще раз…»

– Алло, алло, – услышал Майкл с внезапной отчетливостью и совсем близко. – Мы, одиннадцать детей с судна «Огненная Земля», не погибли, а очутились на маленьком острове в океане. Пожалуйста, заберите нас отсюда!

Майкл ущипнул себя за руку. Было больно. Даже появилось красное пятно. Завтра оно позеленеет, а потом останется синяк. Но ему было мало. Он укусил, действительно укусил сам себя за руку. Выступила кровь. Значит, он не спит. Значит, он действительно слышал то, что услышал.

Мальчишеский голос возвестил в третий раз:

– Алло, алло! Мы, одиннадцать детей…

Майкл ринулся в коридор.

– Дед, – вопил он. – Дед, я их нашел! Иди скорей сюда!

Он кричал, он выл как обезумевший пес, с лаем