Инсу-Пу: остров потерянных детей - Мира Лобе Страница 50

– Что такое? – строго спросил он, смерив ледяным взглядом своего вопящего внука. – Довольно, Майкл, более чем довольно! Теперь я хотел бы…

– Дед, – Майкл бездыханно повис на руке президента и потянул его к волшебному саду. – Дед… дети… я слышал… по радио… они не погибли!

Президент неохотно пошел за внуком. За ним следовал доктор ван Штейн, который поглядывал на Майкла с прищуром. За доктором ван Штейном, перешептываясь, теснились стюарды, а заключал шествие кок в белом колпаке.

– Вот, – сказал Майкл, указывая на радио. – Замрите все, и вы услышите.

А за полминуты до этого у Зеппа в микрофоне что-то щелкнуло, и он прекратил попытки.

Стояла полная тишина…

– Я ничего не слышу, – сказал президент.

Среди стоящих воцарилось смущенное молчание.

– Дед, – Майкл поднял свою кровоточащую руку, – смотри сюда, дед, я это слышал… кровь идет, ты видишь? Они на острове, их надо оттуда забрать… я… они…

Он начал заикаться. Он путался в словах. Глаза его перебегали с одного на другого: они ему не верили! Дед, его родной дедушка, смотрел на него отчужденно и непонимающе.

– Что ты несешь? – холодно сказал он.

– Дед, – всхлипывал Майкл, вертя окровавленной рукой. – Я нарочно укусил себя, посмотри же, я сам не хотел себе верить, но я их слышал!..

Он внезапно завопил как дикарь и упал на пол. Его голос звенел, рассекая тишину «Серебряной стрелы». Президент стоял рядом, бледный и беспомощный.

– Карл, – прошептал он, оглядываясь в поисках врача. Никто не заметил, что доктор ван Штейн вдруг куда-то исчез. Но он быстро вернулся в волшебный сад, держа в руке шприц, и склонился над мечущимся Майклом.

– Да что вы делаете, доктор?.. Нет, не надо укол!..

Он все еще отбивался слабеющими руками, а потом затих, уснул. Доктор ван Штейн отнес его к себе в каюту и уложил на койку. Дед вошел за ним следом и запер дверь изнутри.

Майкл попадает в интернат и сбегает

В Бельмонте заседал семейный совет. Было решено, что Майклу требуется другое окружение. «Сменить обои» – так это называл доктор ван Штейн. Он сказал, что для человека, который совершенно зациклился на чем-то, нет ничего лучше, как начать сначала в новой среде. Например, в интернате? Разумеется, не в каком-нибудь, а в знаменитой лесной школе «Заповедник», где было все самое лучшее: лучшие мальчики всех возрастов, лучшие учителя и воспитатели, самый большой парк, лучшая спортплощадка, великолепный плавательный бассейн… короче: самый великолепный интернат во всей Террании.

Майкл пожал плечами, когда ему сообщили о решении семьи. Как вам будет угодно, всегда пожалуйста! Ему-то было уже все равно, что с ним станет, а если ему там не понравится, он просто сбежит.

«Заповедник» располагался на отшибе, вдалеке от шоссе, в холмисто-зеленой местности. От столицы туда был день пути. Господин Петри сам отвез сына и представил его директору интерната.

– Итак, выше голову, мой мальчик, и смотри не опозорь нас! – сказал отец на прощанье и по-мужски хлопнул Майкла по плечу.

Майкл ничего не ответил. Даже привет деду не передал.

На то же плечо положил руку директор и проводил Майкла в «его» комнату. Она вообще была не «его», он делил ее с тремя другими мальчиками.

В первый же вечер, после того как воспитатель выключил свет, зажглись карманные фонарики. Из окрестных комнат прокрались другие мальчики и уселись на кровати Майкла и трех его соседей.

– Ну, валяй, – сказали они Майклу. – Колись.

Он не знал, чего они от него хотят.

– Рассказывай. Почему ты сюда попал.

– О-о-о! – удивился Майкл. – Это мое дело. Вы не находите?

Они пропустили его замечание мимо ушей.

– Ты что-то натворил? Или твои родители разводятся?

– Нет! – сказал Майкл и попытался с головой укрыться одеялом. – Отстаньте от меня, я спать хочу!

Они стянули одеяло у него с головы:

– Что значит «нет»? Так не бывает, чтобы кого-то ни за что ни про что упекли сюда. Что-то, значит, с ним не так.

– Со мной всё так, – уверял Майкл.

– Да он прав! – воскликнул один. – С ним всё «так»!

И все прыснули от смеха.

Майкл подумал: ну начинается! Не хватало еще, чтобы они меня поколотили…

Но этого не случилось. Они оставили его в покое, как он требовал; зато с ним никто не говорил ни одного лишнего слова. Мальчики вели себя так, будто его вообще тут нет! И это было жаль, потому что среди них попадались и приятные, и, если бы Майкл с первого же вечера не испортил все, у него бы уже появилось несколько близких друзей. И вообще: кто хотел, мог в этом интернате чувствовать себя превосходно. Но Майкл не хотел. Он держался мрачно и замкнуто, в стороне от всех – и тосковал по дому.

Он дал себе срок – один месяц. Если он за это время не привыкнет, то сбежит. Туманной ночью через ограду сада. Поскольку главные ворота всегда запирались, даже днем, а привратник был строгий и обязательный.

Разумеется, Майклу без особых усилий удалось чувствовать себя в интернате и через месяц таким же несчастным, как в первый день. И он решил бежать. Ему оставалось только выждать, когда будет достаточно темно, чтобы его не поймали, но и достаточно светло, чтобы видеть, куда ставить ногу, перелезая через стену, с какой высоты придется прыгать по другую сторону и в каком направлении бежать, когда он окажется снаружи. Все остальное сложится само. Он положился на удачу и не стал продумывать отдельные подробности – из опасения, что в голову ему придут тысячи «но» и «если» и его решимость растает, как семифреддо в кафе «Гренландия».

В ближайшую полулунную ночь он лежал без сна, выжидая, когда светящаяся стрелка его часов покажет полночь. «Час привидений! – подумал он. – Как романтично!» – и бесшумно вышел из комнаты. Он огляделся в коридоре. На стенах горели ночники на равном расстоянии один от другого, погружая мертвецки тихое здание в сумрачный голубоватый свет. Майкл беззвучно спустился по темной лестнице. Его вдруг наполнило чудесное ожидание; все уныние, безразличие последнего времени с него как рукой сняло, все его чувства обострились, он наконец снова стал самим собой, двенадцатилетним мальчиком, готовым к ослепительному приключению.

Все двери, выходящие в сад, были заперты. Майкл, недолго думая, метнулся к кухне, которая