Валерий Медведев - Тридцать шесть и девять, или Мишкины и Валькины приключения в интересах всего человечества Страница 5

Как мама и папа наткнулись на нас с Мишкой в чёрном тумане, из-за чего мама упала в обморок, что кричал командир пожарных, когда обнаружил дымовые шашки и не обнаружил никакого пожара, и что после этого началось, как реагировали на всё это наши соседи, почему милиционер катера записал наш телефон, чем пригрозил брандмайор моему папе и как мы себя чувствовали всё это время- я рассказывать не буду!

Всё, что я перечислил, мы с Мишкой перенесли мужественно и героически. Как и полагается всё переносить настоящим путешественникам. Только один раз наши ряды с Мишкой дрогнули и пришли в замешательство-это когда приехавший на "скорой помощи" врач установил у нас обоих отравление угарным газом, правда, не очень тяжёлое. Достав две кислородные подушки, он заставил нас с Мишкой дышать кислородом. Потом он заставил нюхать нашатырь, потом он заставил раздеться и растёр с ног до головы, потом хотел обложить нас грелками… Уж против чего, а против грелок Мишка просто взбунтовался. А за ним взбунтовался и я.

Мишка орал, что он нигде ещё не читал, чтобы путешественникам, которые читали дым и мысли с помощью дыма, давали после этого нюхать нашатырь и обкладывали грелками.

— Во-первых, — сказал папа, — вы дым не читали, а вы просто его нюхали… Во-вторых, — сказал папа, — для того чтобы читать мысли на расстоянии, надо иметь не только расстояние, но и мысли…

По-моему, папа хотел сказать нам с Мишкой ещё что-то "в-третьих", и "в-четвёртых", и "в-пятых", но доктор сказал, что нам с Мишкой необходимы тишина и полный покой. После этого все ушли. И мы с Мишкой остались одни в тишине и в полном покое.

Если не считать нашего покашливания, то мы с Мишкой лежали молча. Судя по выражению Мишкиного лица, он опять обдумывал что-то просто невероятное. А я, убедившись, что Мишка ни с дымом, ни без дыма пока не может прочитать мои мысли, я, как всегда, но почему-то с ещё большим наслаждением предался своим ничем не выдающимся мыслям.

Сначала я думал о Танечке с соседней дачи, потом о модной курточке на "молниях" и, наконец, о своих съеденных ботинках… Причём на этот раз я думал о них как-то по новому, без тоски, что ли, и без грусти. Я, например, думал: "Не так уж плохо, что ботинки съели, я как хорошо, что дача не сгорела…"

И уснул. А когда проснулся, было утро и Мишки в комнате уже не было. Тогда я сунул руку под подушку и, как в прошлый раз, обнаружил там записку.

"Всё в порядке! — писал Мишка. — Подготовка к отважным путешествиям продолжается… жди указаний!.."

— А у него действительно температура всегда тридцать шесть и девять? — донёсся из-за стены папин голос.

Мама подтвердила этот невероятный факт.

— Так, может, ему незаметно дать что-нибудь жаропонижающее… аспиринчику, например?..

УЖИН С УДАВОМ

С той минуты, как Мишка передал мне в кустах из рук в руки загадочный чемодан с пластилиновыми пломбами, прошло несколько часов. Теперь вслед за чемоданом на дворе с минуты на минуту должен был появиться и сам Мишка. Как-то так получилось, что мы все трое: я, Наташка и папа, не сговариваясь между собой, собрались возле калитки и стали с нетерпением ждать Мишкиного появления. Правда, нетерпение это выглядело у всех у нас троих по-разному. Наташка, например, смотрела откровенно во все глаза на дорогу, и на лице её было написано: "Хоть бы скорее приехал этот Мишка!.." (Уж не влюбилась ли она в него?) Папа изредка поглядывал мрачно в сторону станции, как бы говоря: "Хоть бы этот Мишка вообще не приезжал!.." А я, как всегда перед встречей с Мишкой, как-то раздвоился в своих ощущениях и в одно и то же время с нетерпением ждал, чтобы Мишка хоть бы скорее приехал… и чтобы Мишка хоть бы вообще не приезжал… В разгар нашего ожидания, когда папа начал петь тихо себе под нос песню со словами "что ты жадно глядишь на дорогу…", за нашими спинами неожиданно раздался мамин голос:

— А вот и мы!

Мы обернулись. Смотрим, посреди двора нашей дачи стоит наша мама и наш двоюродный брат Мишка со своей повышенной температурой. Мы их ждали со стороны станции, а они почему то появились со стороны реки. Пока мы все трое про себя удивлялись и ничего не могли понять, мама сказала:

— А мы от самой Москвы до дачи на речном катере ехали! Мишка поговорил с милиционером, и тот сказал, что ему с нами по пути!..

— Здравствуйте! — сказал Мишка.

— Привет! — сказал папа, переводя взгляд с мамы на Мишку. Смотрел папа на него долго, пристально и мрачно.

— Кажется, всё в порядке! — прошептала мне Наташка. — Папа может Мишку не только слышать, но и видеть!..

В это время папа подошёл к Мишке и похлопал его по плечу. Мы с Наташкой даже обрадованно переглянулись. Выходит, что папа может не только видеть и слышать Мишку, он даже может его приветствовать. Мы с Наташкой просто залюбовались этим.

А папа все продолжал хлопать Мишку. Постучав руками по плечам, он стал его хлопать по животу, по спине и по бокам. А когда уж папа начал хлопать Мишку по заднему месту и даже по ногам, — то я понял, что это он его не приветствует, а просто обыскивает. Обыскав Мишку и не найдя ничего такого папа на минуту задумался и вдруг сказал:

— А ну-ка, открой рот!

Мишка открыл рот.

Папа заглянул в рот и сказал:

— Скажи "а-а"…

Мишка сказал "а-а". Не обнаружив ничего подозрительного и во рту у Мишки, папа стал выворачивать у него на курточке все карманы. А Мишка всё это время смотрел на меня, как бы спрашивая: "Ну что? Как там с чемоданом? Пломбы целы? Всё в порядке?"

А я тоже всё время смотрел на Мишку, как бы отвечая: "Конечно, всё в порядке! Чемодан спрятан в надёжном месте! Пломбы в полной сохранности!.."

После обыска Мишка как ни в чём не бывало уже направился на берег Москвы-реки, и я уже сделал шага три-четыре за ним, как вдруг папа как закричит:

— А ну-ка, голубчики, постойте-ка! Мы остановились.

— Вы это куда?

— Туда… — сказал я, указывая рукой в сторону злополучного берега реки.

— Никаких "туда", — сказал папа. — Только сюда!.. Или сюда!.. Или сюда!.. — Он указал рукой сначала на гамак, потом на веранду, потом на поляну перед самой дачей. — И чтобы быть всё время у меня на глазах!.. Понятно?..

Я ничего не сказал. Я думал, что Мишка сам с помощью избытка электричества в своём организме энергично воспротивится папиному ультиматуму. Ничего подобного. Спокойно выслушав папу, Мишка повернулся и неторопливо направился к гамаку. "Кажется, сегодня подготовка к отважным путешествиям мне не грозит, — подумал я в одно и то же время и с радостью и с разочарованием и стал устраиваться в гамаке рядом с Мишкой. — Ну и хорошо, что не грозит… Очень хорошо!.. Но и плохо, конечно!.. Очень плохо!.. Я уже как-то привык, чтобы с Мишкиным появлением на нашей даче мне обязательно что-нибудь грозило".

Гамак тихо качался. Свесив одну ногу за борт, я легонько толкался ею об землю, посматривая на Мишку. Мишкино лицо горело как в огне, но было, как всегда, непроницаемым. Только губы его что-то всё время беззвучно колдовали. Наташка делала вид, что читает с интересом какую-то книгу. Папа изредка из-за газеты бросал на нас довольные взгляды. Заметив, что папа был нами очень доволен, мама тоже стала очень довольна. А Наташка это тоже, видимо, всё почувствовала и тоже была довольна тем, что мама была довольна тем, что папа был очень нами доволен.

Не знаю, то ли меня укачал гамак, или мне передалось общее настроение, только даже моё двойственное состояние "и доволен-и недоволен" уже склонялось больше к просто "доволен", когда вдруг Мишка перестал беззвучно колдовать своими губами и тихо сказал:

— В конце концов, там, в путешествиях, — прошептал Мишка, — кроме умения есть кожаные ботинки и читать дым, очень важно будет уметь ещё сохранять СБОИ жизни…

Выслушав Мишку, я подумал о том, что свои жизни надо уметь сохранять не только там, но и здесь тоже… но ничего не сказал.

— …Потому что, — продолжал Мишка, — если мы там не сохраним свои жизни, то мы просто не сможем вернуться из путешествия…

"А если мы здесь не сохраним свои жизни, то мы просто не сможем отправиться в путешествие…" — снова подумал я и добавил вслух:

— Про жизнь это ты точно, Мишка… там ведь, в случае чего, неотложку не вызовешь…

— Вот, вот, — сказал Мишка. — Поэтому жизни надо научиться сохранять уже здесь!

Мне показалось, что на этот раз Мишка сумел без помощи всякого дыма просто прочитать мои мысли. Поэтому ох я и обрадовался!

— Давай, — сказал я. — Давай учиться сохранять здесь! Сегодня! Прямо сейчас!

Растроганный, вероятно, моими словами, Мишка молча и крепко пожал мою руку. Я почувствовал, как Мишкино электричество стало перебегать в мой организм. Во рту сразу стало кисло, как от лимона.

— А мы как будем учиться сохранять?

— Как? — сказал Мишка. — По методу Субанга…