Лев Кассиль - Будьте готовы, Ваше величество ! Страница 6

Глава VII. "ДИКАРЬ" И "НИЧЬЯ".

Утром принц заправил свою койку уже сам. И она теперь выглядела образцово - так аккуратно было выстлано легкое одеяло, так крепко взбиты подушки и все прибрано вокруг и на ночном столике. И полотенце висело там, где полагается. Тут и явились по вызову вожатого Тараска с Тонидой. Но Тонька и на этот раз показала свой скверный характер. - С чего это я буду виниться? - пробормотала она. - Ему можно драться, раз он принц, а ты уж и сдачи не ответь. - При чем тут принц? - рассердился вожатый Юра. - Кто бы ни был на его месте, а порку устраивать ты не имеешь права. - Я его не порола, - проокала Тонида, - поддала разок. - Три раза, - уточнил принц. - А я не подсчитывала, - не сдавалась Тонида. - Стыдно, - сказал вожатый. - Приехал человек из колониальной страны, борющейся против угнетателей, слышал там, что у нас самые справедливые порядки, что никогда никого пальцем не трогают в смысле физических наказаний, а ты - бац-бац... Что человек подумает? - А ему можно Тараску бац-бац? - Так он же раскаивается, - сказал Юра. - Ты ведь, Дэлихьяр, раскаиваешься? - А как, у-это, раскай-вай-ваешься? - Ну, ты жалеешь, что так получилось нехорошо? - У-это, нехорошо. - Принц отвернулся. - Только пускай и они тоже раскай-вай-ваются! - Ну вот, - сказал вожатый. - Дэлихьяр считает сам, что поступил нехорошо. Значит, он раскаивается. Тарас тоже зря дразнился. Правда, зря? - Правда, - выдавил из себя Тараска. - Только я пошутил, а не дразнился. Я же ему не на ногу наступил, а на тень только. - Ну ладно, ладно, - поспешил вожатый Юра. - Словом, все ясно. А уж рукоприкладство Пашухиной было совершенным безобразием. Короче говоря, протяните друг другу руки, вот давайте их сюда... - Вожатый взял сперва за руку Тараску, потом Тониду, свел их руки вместе, а сверху положил руку принца и накрыл своей ладонью. - Вот так. Раз, два, три! Все повинились, все поняли. А теперь гоните на пляж. Все трое, не глядя друг на друга, побрели к дверям и, выйдя из них, быстро пошли в три разные стороны, ни разу не обернувшись, На одной из аллей, которая вела к морю, принца нагнал Гелька Пафнулин. - Плюнь ты на нее, - сказал он, имея в виду, должно быть, Тониду, - на нее вообще у нас никто не обращает внимания. Она грубая, невоспитанная, хуже всякого хулигана, из детдома потому что. Ну, это как у вас приют, понимаешь? Ни роду, ни племени - подкидыш. Принц хмуро слушал его и продолжал шагать к берегу. Пафнулин семенил чуточку позади. - Слушай, давай поддерживать друг дружку, если хочешь, - приставал Гелька. - Знаешь, чего я тебе скажу? Подари мне твой транзистор, и я тебе все обеспечу. У меня тут везде свои ходы, со мной беды знать не будешь. А? Принц решительно замотал головой. - Что, жалко стало? Тебе же еще из дворца новый пришлют. Эх ты, жадина... - Я не джадина, - рассердился принц, - ты сам джадина. У-это, так не говори... - Ну ладно, - примирительно сказал Гелька, - там видно будет. Ты от меня, в общем, не отдаляйся, не советую. Тут, знаешь, компания не очень подобралась, я тебе честно скажу. Я бы мог, понимаешь, отдыхать индивидуально, но маме порекомендовали, чтобы я в коллективе лето провел. Сказали, что коллектив способен воздействовать. Ну и пусть себе воздействует. Тебя ведь, наверное, тоже прислали, чтобы коллектив воздействовал. А ты им не поддавайся, ты плюнь. А хочешь, так сделаем, ты меня при всех сборешь на обе лопатки? И сразу покажешь себя. Только тогда уж определенно гони мне твой транзистор. Тебе же все равно новый подарят. А ты меня можешь сбороть при всех, пожалуйста... - А я тебя, у-это, и так сборю, - сказал с ненавистью принц и вдруг яростно кинулся на Пафнулина. Ему был уже отвратителен этот хлипкий, гнусавый мальчишка с заискивающими глазами. Принц кинулся тем приемом, который ему показал вчера вожатый Юра, неожиданно для самого себя опрокинул Гельку на песок аллеи. Пафнулин поднялся, отряхиваясь. - Ну и что? - загундосил он. - Все равно тебе никто не поверит, что ты меня взаправду сборол. Скажут, что я нарочно поддался. А мне плевать до лампочки! Они меня тут все равно подлизой дразнят. Я им скажу, что поддался тебе. И верно, никто не поверил. Ребята, которые шли к морю и все видели издали, остановились теперь на аллее, крича: - Что, уже прилип? Подполз, стелешься, поползень... Но уже вконец разъяренный Пафнулин заорал: - Стану я к нему прилипать, очень мне нужно, подумаешь! К кому прилипать-то? Кокос-абрикос, желторылый туземец, дикарь!.. Принц было рванулся к нему, но, что-то, видно, вспомнив, сдержался. Он только тихо сказал: - Не смей, у-это, так говорить. Так только мерихьянго говорят. Плохой человек... И ты тоже плохой. - А ты дикарь, дикарь, дикарь! - не унимался Пафнулин. - Вождишка из дикого племени!.. Ребята сгрудились вокруг них. И уже решительно проталкивался вперед Ярослав Несметнов, приговаривая на ходу; - А ну, Гелька, кончай, кончай живо! Вдруг откуда-то появилась Тонида: - Эй ты, Граф Нулин, не больно-то дразнись! Там твои родители приехали на собственной персональной. Так и сказали вахтеру дяде Косте у ворот: "Позовите нашего сыночка, скажите ему, что мы приехали вольным порядком и обосновались тут на денек дикарями". Так что ты-то и есть самый настоящий этот дикарь, природный дикарь. - А ты, подумаешь, хи!.. Принцесса, - не сдавался Пафнулин. Тонида двинулась угрожающе на него: - Уж не знаю, кто я, только вот не виновата, что твои папочка с мамочкой сами себя дикарями объявляют. Гелька решил бить по самому больному: - Вот именно, что ты - не знаю кто. Слышали? Ловко! Сама сказала. За мной дикарями не дикарями, а приехали, а за тобой никто не пригонит. Потому что ты безродная, - подкидыш!.. Именно - "не знаю кто". Ты же ничья... И вдруг Тонида, всегда готовая отбрить любого обидчика, вспыхнула вся, беспомощно посмотрела на ребят... Одной рукой она схватилась за плечо, словно ее больно ушибли и зажала в сгибе локтя закушенные губы. Тараска посмотрел сперва на нее, потом на Гельку. - Ты чего говоришь?! Это ты всегда сам ничей - ни вашим ни нашим... поддавашка! - Не хочу я с тобой связываться, рахитик, - надменно изрек Гелька, с опаской поглядывая на окружавших их ребят и побежал к воротам парка, за которыми его ждали приехавшие родители. Ребята, потоптавшись возле Тониды, которая продолжала стоять, уткнув лицо в сгиб руки, медленно побрели к морю. И только принц Дэлихьяр остался. Он тихонько подошел к Тониде, покашлял. Снова отошел. И опять приблизился. - У-это, - почти шепотом начал он, - ты не надо... У-это, я тоже, как ты, тоже нет папа-мама. Тоже ничей, как он сказал. Маму, у-это, плохие убили. Она была против очень мерихьянго, они ей давали пить, у-это, яд... отравляли. Я слышал потом, люди тихо сказали, у-это... тихо сказали, а я всё слышал... Тоня медленно отняла от лица словно затекшую руку, подняла голову. Она стояла, отвернувшись от Дэлихьяра, чуть скосив назад через плечо взгляд. - А я его правда положил, сборол, - опять заговорил принц. - Честная правда, клянусь солнцем и луной! Я его сильно так - и поклал. Мне Юра покажет еще прием, я буду сильный самый... Хочешь, я его бац-бац, если он тебе плохо скажет? Тонида медленно обернулась и долго смотрела на принца. Длинные брови ее перестали тесниться. И лицо как будто стало доверчиво приоткрываться. Она все смотрела на принца. Вот он как родился, так уже был тем и знаменит. А она долго даже не знала, где родилась, у кого. А в общем-то, они оба оказались чем-то схожими. Как ни странно, а этот смуглый, грустноглазый мальчишка из далекой заморской страны, родившийся во дворце, но тоже почти не знавший, что такое слово и ласка матери, был сейчас чем-то близок и странно родствен ей. - Ты на меня не серчай, что я тебя вчера так, - сказала она глуховато. Хочешь, можешь ударить меня. - Она подняла голову и подставила щеку. Только, уж конечно, не потому, что ты принц... - Длинные ее брови, и без того сходившиеся на переносице, теперь сомкнулись совсем над плотно закрытыми глазами. - Нет, нет, я, у-это, так не хочу! - пробормотал принц, тряся головой. Так у нас слуга говорит, когда его по щеке... Я так не хоту. - Ну и ладно. - Она вдруг глянула на него весело и по-свойски. - Пойдем тогда камешки собирать, может, сердолик найдем или Куриного бога. Пошли, а? И они побежали к морю. А между тем мамаша Гелика уже бушевала в кабинете начальника лагеря, нервно открывая и захлопывая пасть своей огромной цветастой сумки. - Вы не находите, что это выглядит по меньшей мере странно? Мой мальчик, сын советского работника, занимающего видное место, живет в матерчатой палатке, где все продувается сквозняком и куда может заползти любая сороконожка вплоть до скорпиона, а какой-то принц, иностранец, разумеется капиталистического происхождения, размещен на даче со всеми удобствами! Действительно, как говорится, в царских условиях. Начальник пытался урезонить ее: - Должен вам сказать... Простите, не знаю вашего имени-отчества... Ольга Федоровна? Так вот, Ольга Федоровна, мы стараемся для всех ребят создать, как вы выражаетесь, царские условия. Но здоровые мальчишки предпочитают жить по-лагерному, по-походному, у моря, чтобы оно у них под самой подушкой шумело, чтобы волны в полог стучали. Ну, а в дачах мы размещаем менее закаленных, более слабых. Впрочем, как желаете... Можно и вашего сынка устроить. Вы не обижайтесь, но должен вам сказать, что сынок ваш в тысячу раз больше принц, чем этот самый Дэлихьяр из Джунгахоры. - Да, - невозмутимо отвечала мамаша Гелика, угрожающе щелкая сумкой, - мы не скрываем, что стремимся дать нашему сыну воспитание на высшем уровне... Гелика Пафнулина, хотя он уже был и сам этому не рад, перевели из береговой палатки, в которой обитали Слава Несметнов, Тараска Бобунов и другие ребята, на дачу, предназначенную, как выражались мальчишки, для "слабачков". Узнав об этом, принц на другой же день стал требовать от Юры, а потом и от директора, чтобы его непременно перевели на освободившееся место, в палатку номер четыре, к Тараске и Несметнову. Посоветовавшись с вожатым, начальник в конце концов согласился. - Ладно, пусть живет с товарищами. Он парень, видно, подходящий. Они его там закалят как надо. Только ты, Юра, все-таки предварительно потолкуй с ними. И, конечно, с врачом вопрос согласуй. Получив согласие врача, вожатый Юра явился в палатку номер четыре, перед тем как туда перевели принца: - Вы все-таки с ним потактичней. Он приучен к определенным манерам. Придворные церемонии соблюдать, конечно, никто вас не заставляет, ну, а, так сказать, считаться кое с чем все-таки не мешает. Понятно? - Все понятно! - хором отвечали ребята. Никакой церемонии перехода в палатку не проводили. Только Тараска, посоветовавшись с Юрой-вожатым, попросил девочек вышить флаг Джунгахоры. Долго упрашивать не пришлось. Тоня охотно вышила флаг и герб страны Джунгахоры. И у входа в палатку номер четыре повесили пионерский вымпел, а рядом с ним джунгахорский флаг. Так принц Дэлихьяр стал жить на берегу в палатке номер четыре. Не буду скрывать, что флаг-то флагом, а в первую же ночь принцу все-таки была устроена некоторая проверка. Ему подложили в постель дохлую лягушку. И когда принц стал разбирать кровать на ночь, все в палатке замерли, ожидая, что сейчас произойдет, как будет себя вести принц в этих каверзных условиях и что полагается сделать в таком случае по дворцовому этикету. Дэлихьяр, напевая свою любимую песенку, которую он запомнил со слов бабушки, "Гайда тройка, снег пуджистый", сноровисто, желая показать ребятам свое умение, готовил себе койку. И вдруг замолк. Все остановилось в палатке номер четыре. - О! - воскликнул Дэлихьяр. - Бедный, у-это, уже не живой... У нас в Джунгахоре мы их кушать, соус банан. Нет, у-это, не такой породы. - Он взял двумя пальцами за лапку лягушку, внимательно осмотрел ее, покачал головой, подошел к выходу из палатки, откинул полог и выбросил лягушку вон. Едва не опрокинув Дэлихьяра, из палатки пулей вылетел Славка Несметнов. Его тошнило... Через два-три дня вожатый Юра спросил Тараску: - Как у вас там принц, освоился? Не очень вы его? - О, полный порядок, - затараторил Тараска, - в обстановке полного взаимопонимания, мир и дружба, фройндшафт, бхай-бхай! Не прошло еще и пяти дней, как принц стал одним из самых заядлых охотников за морскими камешками. С пренебрежением откидывая зеленые полосатые камешки-лягушки, он отбирал сердолики и халцедончики. Он научился великолепно ноздрить камешки, натирая их до нужного блеска о крылья собственного носа. И на груди у принца рядом с королевским амулетом с золотым изображением солнца, перламутровым слоном и жемчужной луной болтался вскоре на ниточке так называемый "Куриный бог", то есть камешек с дыркой, которую выточило в нем море. Найденного им второго Куриного бога он преподнес Тониде, и она великодушно приняла подарок. А потом все словно и забыли, что он принц и наследник королевского престола. Только и слышалось: - Дэлька, наноздри мне вот этот сердолик. У меня нос обсох, лупится. - Дэлька, пошли на отмель крабов ловить, а? Сходили? - Дэлька, ты когда брови упражнял, сперва пальцем их поддерживал? И голос принца, высокий, мелодичный, какого-то особого оттенка, хорошо выделялся вечером, когда он вместе с приятелями по палатке номер четыре пел под балконом дачи "слабачков"! У Пафнулина у папы, У Пафнулиной у мамы Жил сынок чин чинарем. Он любимчик был мамулин, Он любимчик был папулин, Ну, а вырос дикарем.