Кофе без молока - Андреа Феррари Страница 8

она раскладывала по пакетам печенье, взвешивала помидоры, прикрепляла ценники и обслуживала покупателей. А от них, от покупателей, отбою не было: с тех пор как год назад, приехав из Кореи, она открыла магазин самообслуживания, в нем всё время полно народа. А всё дело в том – пусть Клоринде и не понравится то, что я скажу, – что цены у госпожи Чан гораздо ниже. Поэтому можете себе представить, как задело Клори, что именно госпожа Чан первой заметила ребят и позвонила в полицию. Настолько задело, что Клори никогда не упоминает ее в своем рассказе и даже готова категорически отрицать ее участие, если кто-то об этом заикнется. Но не сомневайтесь: госпожа Чан увидела их первой.

– Вон там, вон там, – сказала она Носачу, показывая на крышу дома напротив. – Вместе. Стояли там. На краю.

Хотя госпожа Чан на удивление быстро овладела испанским, изъясняется она весьма своеобразно: отрывочными предложениями, которые не всегда кажутся связанными между собой. Возможно, поэтому журналист отнесся к ее словам недостаточно серьезно. И допустил грубую ошибку, если хотите знать мое мнение. Со своего места госпожа Чан как никто другой видела, что произошло. Например, она пыталась сказать журналисту, что ребята там, на карнизе, казалось, хотели куда-то пройти, но он ее не слушал.

– И тогда приехали полиция и пожарные, – напомнил он.

– И любопытные. И журналисты. И продавцы. Газировки, попкорна. Но я продала больше. Цены лучше.

– Ага, – журналист начал терять терпение, – а что делали родители?

Она тихо-спокойно объяснила: сначала появился отец девочки и чуть было не потерял сознание. Тогда она вытащила стул – вот этот, темно-зеленый, – и предложила ему. Какой-то мужчина одолжил ему мобильный телефон, и он позвонил жене. А также родителям парня. Вскоре все они были здесь, стояли возле магазина и смотрели наверх. Переживали, нервничали. Одна женщина плакала. Отец мальчика говорил, что, если они не убьются там, на крыше, тогда он сам убьет их после того, как они спустятся. А затем наверх поднялись пожарные.

– И отец девочки говорил в рупор, – нетерпеливо подсказал ей Носач.

– Никакого рупора.

– Как это никакого? Меня уверяли, что мужчина через рупор убедил их не прыгать вниз.

– Вы придумываете, или я вам рассказываю? – обиделась госпожа Чан.

Журналист замолчал. И тогда она объяснила, что, пока комиссар пытался успокоить родителей, на крышу поднялась группа пожарных во главе с неким Пьедрабуэной. Вроде как специалистом. По крайней мере, так сказал комиссар: что специалист поговорит с ребятами и убедит их слезть с карниза. И действительно, спустя какое-то время ребята начали потихоньку продвигаться по крыше. У людей уже болели шеи: еще бы, столько времени стоять, задрав головы, – но никто не отводил взгляда от ребят. Пока они не сделали последний шаг – и тут началось: люди аплодировали, обнимались и плакали.

– А родители друг с другом разговаривали? – поинтересовался Носач.

– Конечно, – ответила госпожа Чан.

– Но ведь они же в ссоре, – настаивал он, – у них был серьезный конфликт, из-за которого их семьи рассорились.

– Серьезный? – удивилась женщина. – Нет, фара.

– Какая фара?

– Да они столкнулись. Давно. Один разбил фару на машине другого. На парковке. Немного повздорили. Кричали.

– И только?

– Да. Потом выпили пива. Вон там, в баре. И готово – друзья.

Во взгляде журналиста читалось недоверие. Рассказ госпожи Чан вызывал у него всё больше сомнений. Поэтому он и не воспринял всерьез ее сообщение о том, что в тот вечер она видела, как ребята вошли в здание.

– Вы, наверное, хотите сказать, что видели одного из них, – поправил ее Носач. – Потому что сначала пришла девочка, а уже потом – мальчик. И увидел, что она стоит на карнизе.

– Ничего подобного, – возразила госпожа Чан. – Они пришли вместе. Я видела. А с ними еще один. Мужчина.

– Этого не может быть, сеньора, – с раздражением сказал журналист. – Все утверждали, что девочка поднялась на крышу первой. Она даже не знала, что парень тоже собирается прийти.

Сеньора Чан, похоже, обиделась.

– Как вам угодно. – Она принялась протирать прилавок, не обращая внимание на журналиста.

Тот поспешно вышел из магазина, и я вместе с ним. Мы почти не разговаривали. И даже не заметили, что всё это время позади нас возился с ящиками Голован. А он мог бы сообщить кое-что интересное об этом деле.

Глава 8

Голован

Как его на самом деле зовут, я вам при всём желании сказать не могу. Отвечу честно: не знаю. Подозреваю, что он и сам этого не знает. Насколько мне известно, он для всех всегда был Голованом. Госпожа Чан зовет его просто «Ван». И зовет она его практически ежеминутно, потому что Голован всегда у нее на подхвате: нарезает ветчину, раскладывает товар, рассчитывается с покупателями, отвечает на телефонные звонки. А когда нет работы, смотрит в окно. Поэтому в тот вечер он много чего увидел.

Он сказал мне об этом как-то раз, пока нарезал сыр для бутербродов. Не знаю, говорила ли я вам, что продаю бутерброды у себя в киоске. Начала пару месяцев назад, и дело пошло. Особенно хорошо торговля идет в полдень, когда многие ищут что-нибудь попроще, чтобы перекусить. Сначала я осмелилась предложить только бутерброды с ветчиной и сыром, а сейчас у меня их уже тридцать три варианта.

Ладно, это вам неинтересно. Я говорила, что Голован резал сыр, и тут разговор коснулся Ромео и Джульетты. И он сказал мне, что первым заметил, когда они пришли, – раньше других, даже раньше госпожи Чан. Их было трое: ребята и парень постарше, который показался ему знакомым, как будто он видел его где-то здесь, в нашем районе.

– Значит, – рассуждала я вслух, – если они пришли вместе, выходит, то, что мальчик обнаружил свою подругу стоящей на карнизе, – неправда. И выходит, что она не собиралась бросаться вниз. Для чего тогда они туда залезли?

Голован пожал плечами.

– Может, хотели сделать вид, что собираются броситься вниз.

– Похоже на то, – согласилась я. – В таком случае, они хотели, чтобы их заметили. Возможно, думали, что смогут переубедить своих родителей.

– Только сначала они направились не в тот дом, где всё случилось, – продолжил Голован, – а в соседний.

– Что?

– Да, они какое-то время звонили в соседний дом, но им не открыли. Я абсолютно уверен, потому что следил за ними с самого начала. И как не следить, если на плече у взрослого парня сидела обезьяна.

– Что-что?

– Обезьяна, такая маленькая.

– Брось, я тебе не верю.

Но он поклялся своей мамой