Пятеро детей и Нечто - Эдит Несбит Страница 23

Но это тоже совсем другая история.

Глава шестая. Замок и без обеда

Назавтра все, кроме Роберта, сидели дома в наказание за вчерашнее плохое поведение. Конечно, Марта решила, что во всем виновато детское озорство, а не невезение. На нее не стоило обижаться, ведь она думала, что выполняет свой долг. Как вам известно, взрослые люди часто говорят, что им не нравится вас наказывать, дескать, они поступают так только ради вашего же блага и наказание огорчает их так же сильно, как и вас, – и это часто бывает правдой. Марта терпеть не могла наказывать детей точно так же, как они терпеть не могли быть наказанными: и потому что ватага целый день шумела в доме, и по другим причинам.

– Честное слово, почти стыдно держать их дома в такую прекрасную погоду, – сказала она кухарке. – Но они настолько распустились, что в один прекрасный день проломят себе головы, если я не буду тверда. Приготовь им кекс к чаю, дорогая. И как только управимся с работой, пойдем погулять с малышом. Если он не будет путаться под ногами, остальные смогут хорошенько побузить. А теперь, Элиза, займись проветриванием постелей. Уже почти десять часов, а мы мышей не ловим!

Люди в Кенте говорят про мышей, когда имеют в виду: «еще ничего не сделано».

Итак, старших детей оставили дома, но Роберту, как я уже сказала, разрешили выйти на полчасика за чем-то очень-очень нужным. И этим нужным, конечно же, было сегодняшнее желание.

Роберт без труда нашел песчаного эльфа. День выдался таким жарким, что эльф впервые сам выбрался наружу и сидел в куче мягкого песка, потягиваясь, расчесывая усы и вращая улиточьими глазами.

– Ха! – сказал псаммиад, левым глазом заметив Роберта. – Я вас высматривал. А где остальные? Надеюсь, не разбились из-за того, что выпросили крылья?

– Нет, не разбились, – ответил Роберт. – Но крылья довели нас до беды, как и предыдущие наши просьбы. Поэтому остальных держат дома, а меня выпустили всего на полчаса – чтобы загадать желание. Пожалуйста, позволь поскорее его загадать.

– Загадывай, – разрешил псаммиад, ерзая на песке.

Но Роберт никак не мог ничего придумать. Все мысли вылетели у него из головы и вспоминались только всякие пустяковины, которые он хотел получить лично для себя, вроде конфет, альбома с иностранными марками или ножа с тремя лезвиями и штопором. Он сел, чтобы сосредоточиться, но все равно в голову лезло то, что другим было совершенно не нужно: например, футбольный мяч, или пара крикетных щитков, или мечты о том, чтобы хорошенько вздуть Симпкинса-младшего, как только начнется новый учебный год.

– Эй, – наконец сказал псаммиад, – лучше поторопись. Время-то летит.

– Знаю, что летит, – ответил Роберт. – Но ничего не могу придумать. Мне бы хотелось, чтобы ты мог исполнить желание других, не ожидая, пока они сюда придут и сами о нем расскажут… Ой, не надо!

Но было уже поздно. Псаммиад раздулся, сделавшись раза в три больше своего обычного размера, а потом опал, как проколотый пузырь, и с глубоким вздохом откинулся на кучу песка, совсем ослабев от усилий.

– Готово! – пробормотал он. – Было ужасно трудно, но я это сделал. Беги домой, не то твои родственники пожелают какую-нибудь глупость, прежде чем ты до них доберешься.

Роберт чувствовал, что они уже пожелали какую-нибудь глупость, и, пока бежал домой, все гадал, чего же остальным захотелось в его отсутствие. Они могли захотеть кроликов, или белых мышей, или шоколаду, или хорошей погоды на завтра, или (самое вероятное) кто-то из них мог сказать: «Хочу, чтобы Роберт поторопился». Что ж, он уже торопился, и, если они этого захотели, значит, сегодняшнее желание потрачено впустую. Потом Роберт попытался представить, как бы остальные пожелали развлечься в заточении. Собственно, он сам отпросился на улицу потому, что когда снаружи светит солнце, а вам запрещено выходить, немногое может вас развлечь.

Роберт торопился изо всех сил, но, свернув за угол, не увидел знакомых железных украшений крыши и водостоков – кошмара архитектора. Он так широко раскрыл глаза, что ему пришлось перейти на шаг, потому что не получалось бежать с широко открытыми глазами. Потом и вовсе остановился… Дома не было! Ни дома, ни ограды, а там, где раньше стоял дом… Роберт протер глаза и посмотрел снова. Да, другие явно загадали желание. Наверное, они пожелали жить в замке, потому что вместо белого дома высился замок, черный и величественный, высокий и широкий, с зубчатыми стенами, стрельчатыми окнами и восемью огромными башнями. А там, где раньше был фруктовый сад, выросли, как грибы, какие-то белые сооружения.

Роберт медленно двинулся вперед. Подойдя ближе, он понял, что это белые палатки, между которыми ходят люди в доспехах… Целые толпы вооруженных людей.

– Ух ты! – воскликнул Роберт. – Они это сделали! Они мечтали очутиться в замке, и вот они в нем очутились – в осажденном замке! Ну, знаешь ли, песчаный эльф! Лучше бы мы никогда не встречали тебя, мерзкое создание!

В маленьком окошке над большими воротами, за рвом, появившимся там, где всего полчаса назад был сад, кто-то размахивал чем-то почти белым. Роберту показалось, что это один из носовых платков Сирила. С тех пор, как Сирил опрокинул бутылку красителя в ящик со своими носовыми платками, они никогда уже не бывали чисто-белыми. Роберт помахал в ответ и тут же понял, что поступил неразумно, ибо этот сигнал заметили осаждающие, и к нему направились двое в стальных шлемах. Их длинные ноги были обуты в высокие коричневые сапоги, и приближались эти двое такими большими шагами, что Роберт, вспомнив, какие короткие ноги у него самого, решил не удирать. Он знал: сбежать все равно не удастся, а враг, чего доброго, придет в ярость. Поэтому он застыл неподвижно – к удовлетворению обоих мужчин.

– Клянусь святынями, – сказал один, – вот храбрый плут!

Роберту понравилось, что его назвали храбрым – каким-то образом это и вправду прибавило ему смелости. «Плута» он пропустил мимо ушей. Он знал, что в исторических романах для юношества люди часто так говорят, значит, его не хотели обидеть. Оставалось надеяться, что он поймет язык воинов. Ему не всегда удавалось понять, о чем говорят персонажи исторических романов для юношества.

– Какая странная у него одежда, – сказал второй воин. – По-видимому, он задумал коварное предательство. Скажи, парень, какими судьбами ты здесь очутился?

Роберт понял, что это означает: «Ты что тут делаешь, мальчик?» – и ответил:

– Если вы не против, я хочу пойти домой.

– Ну так ступай! – разрешил человек, чьи сапоги были выше,