Валерий Панюшкин - Ройзман. Уральский Робин Гуд Страница 11

Цыган-наркоторговец сидит сложа руки. Только теоретически его задача добывать крупные партии наркотиков, чтобы жена фасовала в розницу. На самом деле даже и этого не делает, поручает жене. А сам занят политикой: кушает шашлыки с ментами, кушает шашлыки с поставщиками из Таджикистана, уважаемые люди, между прочим, президентская семья. Выпьет водки или покурит травки и давай вести переговоры, то бишь рассказывать о близком своем родстве с цыганским королем, живущим в молдавском городе Сорока, каковой король вот-вот будет короноваться, и приедут со всей земли английская королева, бельгийская королева, джайпурский раджа – все родственники, потому что все коронованные особы на земле родственники. Ну, и он, рассказчик – родственник и потому здесь, на Урале, – старший, баро. А рассказав все это, возьмет вдруг гармошку или аккордеон и затянет унылую песню, сочиненную в то время, когда никаких домов, устеленных коврами, не было, а были кибитки, покрытые коврами. Да вдруг унылая песня станет за полтакта веселой, потому что все у них так – грусть пополам с весельем, правда пополам с небылицами, верность пополам с ветреностью, и даже на свадьбах то воют, то пляшут, а на похоронах, если умер ребенок, сначала покойника женят, играют веселую свадьбу, а отпевают уж потом, ибо что же это у человека была за жизнь, если не было в ней свадьбы.

Любят цыгане детей. А в расчете на то, что детей любят и все остальные люди на свете, прячут в детские коляски расфасованный наркотик – авось не придет в голову обыскивать никому. А когда врываются ОБНОН с Фондом искать в доме наркотики, посылают пятилетнюю дочку спрятать героин в игрушках или спустить в унитаз – неужели же не пустят ребенка по нужде?

Миновал обыск – опять поют, хлопают в ладоши: «Переулочком пхэрэл, телеграммочку марэл». Но, может быть, не аккордеон и не гармошка. Встав из-за стола, наркоторговец Колчапа может не музыкальный инструмент взять, а маузер. И выйти на улицу, и тогда слова его песни будут написаны кровью. Но тоже как-то и не всерьез. Маузерные пули легкие, Колчапа пьян. Хоть и погибнет однажды Колчапа от пули, а все же цыганская стрельба – это по большей части эксцентрическое развлечение на свадьбах. Потому и не верит Ройзман, когда приглашают в ФСБ, предупреждают, что была, дескать, у цыган в Одессе общая сходка, и постановили цыгане Ройзмана убить и наняли киллеров. Предупреждают, стало быть, и советуют взять фээсбэшную охрану. А Ройзман не верит. Общий цыганский сход в Одессе – такая же легенда, как коронация цыганского короля в городе Сорока. Нанятые киллеры – такое же фанфаронство, как Колчапин маузер. А вот если согласиться и допустить к себе специально обученных телохранителей, так они и убьют, а спишут на цыган.

У ментов ведь тоже как-то это устроено в голове. Редко ведь найдешь среди них человека, который, будучи продажной тварью, считал бы себя продажной тварью. Наоборот, говорят про честь офицера и располагают секретными данными, способными весь мир вывернуть наизнанку. Вот, например, начальник Чкаловского ОБНОН следователь Надир Салимов. Настанет время, когда рыжий Дюша открыто назовет Салимова наркобарыгой, плюнет ему в лицо. А Ройзман будет рассказывать журналистам, что Салимов, дескать, по килограмму конфискованного героина в месяц раздает наркоманам прямо в отделении милиции. Что прямо и колются клиенты Салимова в его милицейском кабинете. Что даже и скорую вызывали в Чкаловский ОБНОН на передозировки. И все это для того делается, чтобы наркоторговля продолжалась, и Салимов получал взятки с наркоторговцев за закрытие уголовных дел.

Но разве так видит Салимов свою работу? Нет. Борьба с незаконным оборотом наркотиков – это вам не нарков по подворотням ловить, как хотелось бы думать обывателю, на простых страхах которого спекулирует Ройзман. Борьба с незаконным оборотом наркотиков – это сложная игра, агентурная работа, стратегия. Не наркопотребителя надо поймать, который украл в родительском доме хрустальную вазу и обменял на героиновую фитюльку. И даже не дилера его надо поймать. И даже не посредника, у которого получает вещество дилер. А надо поймать поставщика. Крупную рыбу. И не с двумя граммами на кармане, а терпеливо выждав день, когда придет из Таджикистана крупная поставка, – на крупной поставке. Ради этого плетется агентурная сеть.

Как сплести агентурную сеть? Чем привлечь агентов? Ну, наркотиками, разумеется – они же наркоманы. Десять человек, двадцать должны знать, что в Чкаловском ОБНОН следователь Салимов даст им раскумариться, если придет нужда. Но прежде расспросит, разумеется: «У кого берешь наркотики, если не у меня? А он у кого берет? А тот у кого? Не знаешь? А можешь узнать? Через неделю? Вот через неделю и приходи еще».

Не логично ли предположить, что наркоман, получивший такое задание, не за неделю его выполнит, а за сутки? Более того, уже и не отбросом общества будет себя ощущать наркопотребитель, а борцом с незаконным оборотом наркотиков. Сам пропал, конечно, но зато других оберегает от попадания в лапы наркомафии. Борется со злом.

А может быть, и слезет рано или поздно с иглы. Салимов ведь смотрит в глаза по-отечески, гладит по руке красавицу-наркоманку Элю Штроб: «Растут у тебя дозы, девочка. Растут. Надо бы тебе на детокс. Я помогу». И действительно помогает. И Эля всерьез считает Салимова хорошим человеком, а Ройзмана негодяем с его методами. И после больнички, с которой помог Салимов, правда не употребляет пару недель, а потом хоть и срывается, но на меньшие дозы. И оправдывает свой срыв тем, что выводит зато Салимова на крупного поставщика, которого Салимов арестовывает при попытке сбыть крупную партию героина.

Берет и отпускает. Но ведь это хитрая игра, агентурная сеть, стратегия. Конечно, надо отпустить поставщика Эли Штроб, чтобы тот вывел на своего поставщика, куда более крупного. И да, кроме обещания сотрудничать надо взять с этого поставщика еще и деньги, чтобы ему не казалось, будто обещания сотрудничать достаточно, чтобы отпустили. Пусть знает, мерзавец, что сотрудничать придется действительно, иначе Салимов опять возьмет его с поличным и опять придется платить крупный выкуп.

Кстати сказать, не только наркотики, изъятые при обысках, вкладываются у Салимова в плетение агентурной сети, но и деньги, полученные с наркоторговцев за временное прекращение их уголовных дел, тоже вкладываются в плетение агентурной сети, в стратегию, в тонкую игру и охоту за крупной рыбой. Потому что агентурная работа – дорогое удовольствие, а непрофессионалы в федеральной и местной власти даже и понятия не имеют, сколько такая работа стоит. И да, часть денег идет на поощрение сотрудников, включая самого Салимова, потому что знаете сколько должен зарабатывать высокого уровня профессионал? Вот и сравните с денежным довольствием офицера милиции. А тут журналисты еще мешаются под ногами. И Ройзман этот с Кабановым, которым лишь бы шашкой махать да по мелочи громить под видеокамеры наркопритоны. Показушники, пиарщики – думает Салимов про Варова, Кабанова и Ройзмана, – а может быть, и того хуже, может быть, нарочно разрушают профессионалам-следователям всю стратегию борьбы с наркоторговлей, и, может быть, даже переделяют рынок, тщатся отнять розничную и мелкооптовую наркоторговлю у цыган, которых Салимов оплел агентурными сетями, и передать Уралмашевской преступной группировке, с которой всю агентурную работу Салимову придется начинать заново.

Вот что примерно Салимов думает. Вот почему отказывается от сотрудничества с фондом «Город без наркотиков». Сотрудничать Салимову с Фондом – это, на взгляд Салимова, все равно как микрохирургу сотрудничать с мясником.

Однако же считаться приходится. Чуть ли не каждый день, раз уж в неделю точно Телевизионное агентство Урала дает в эфир сюжет про то, как сотрудники фонда «Город без наркотиков» совместно с милицией (только не Чкаловским ОБНОН!) накрыли, разгромили, уничтожили очередной наркопритон.

Приходится и Салимову приглашать телевизионщиков, устраивать показательные обыски, арестовывать своих собственных агентов, разрушать понемногу собственную агентурную сеть (это его цыгане научили, они тоже держат рабов-таджиков нарочно, чтобы можно было их сдать, свалить на них всю вину, если найдут героин при обыске). Арестовывает своих людей со своим же героином и ждет только случая разделаться с презренными дилетантами, зарабатывающими дешевую славу на профанации сыска.

Глава пятая

Настоящие люди

Помним же мы, с чего начинался Фонд – с презрения. Со слов Дюши о том, что наркомания не болезнь, и наркоман – не человек. Это позволило действовать. Был бы наркоман больным человеком, так надо ведь как-то лечить его, сострадать ему, разговаривать с ним. А как с ним поговоришь, если он ничего не соображает, если воля его растворена героином и направлена только на то, чтобы достать героин? Презрение позволило действовать: громить, врываться, хватать, бить, сдавать ментам – ничего этого нельзя делать ни по уральским понятиям, ни даже просто по дворовым, мальчишеским, – пока не найдешь причин для презрения.