Юлия Андреева - Айседора Дункан. Жрица любви и танца Страница 11

Практически все купленные за сезон вещи были утеряны, так как спасшую детей Елизавету, пожарные не пустили в горящее здание вторично. Но больше всего Дора и ее дети плакали не о платьях и теплых зимних вещах, без которых теперь им было так трудно. Вместе с нательными вещами, включая необходимую смену белья, погибли книги и семейные портреты, которые они перевозили с собой с квартиры на квартиру.

Впрочем, никто из членов семьи не пострадал, и вскоре прибывшая на место трагедии Айседора отвела всех в гостиницу «Бэкингэм», где они сняли одну комнату. Прошло несколько дней, и деньги закончились, а семья Дункан вновь сидела подле уже поднадоевшего разбитого корыта. Не представлялось возможным арендовать помещение для новой школы, сезон закончился, и Айседора уже не получала приглашений в частные дома, Раймонд по-прежнему писал в стол, оставалось ждать появление Августина хоть с какими-то деньгами.

И он приехал!.. С молодой, шестнадцатилетней женой, играющей на сцене Джульетту, но в настоящее время оставившей сцену из-за беременности.

Услышав о пополнении в семействе, Раймонд устроил истерику, крича, что брат все погубил. Так что посторонние зрители могли вообразить себе, будто находящийся на гастролях Августин умудрился тайно вернуться, дабы спалить гостиницу со всем имуществом. Елизавета сидела, уставившись в стену, мать замкнулась в себе, отказываясь знакомиться с невесткой или разговаривать с собственным сыном, на которого возлагались такие надежды, одна только Айседора, накинув на плечи единственный уцелевший в доме платок, согласилась нанести визит новой родственнице.

Заранее предчувствуя, что его встретят как вероотступника, Августин снял комнату, где и ждала его страдающая от токсикоза Джульетта. Бедные молодые люди… начало их семейной жизни было омрачено.

Из-за постоянной тошноты и головокружения супруга не могла работать, а так как семья не приняла ее, то не было и речи о том, что сестры или мать возьмутся выхаживать это чахлое, заморенное создание или помогут с ребенком, когда тот появится на свет.

Побыв у брата и его жены не более часа, Айседора была вынуждена признать, что сама судьба гонит их семью в Лондон, не давая спокойно жить и работать. Впрочем, исключив из грандиозных семейных планов по покорению Европы Августина, Айседора была вынуждена признать, что теперь необходимая для переезда и устройства на новом месте сумма сократилась на билет и питание для одного человека.

На обратном пути Айседора мысленно припоминала все богатые дома, в которых ей удалось танцевать в прошлый сезон. Прикинув, что некоторые из ее недавних клиентов проживают в Нью-Йорке, девушка решилась посетить их всех до одного с единственной целью – рассказать о своих планах и попытаться выклянчить хоть какие-нибудь деньги на этот проект.

Одна из приятных дам, с которой, Айседора познакомилась у госпожи Астор, занимала целый дом на 59-й улице с окнами на Центральный парк. Дама помнила юную танцовщицу и согласилась принять ее, после чего Айседора поведала о постигших ее семью утратах, заметив при этом, что единственный способ для нее встать на ноги и добиться признания – переезд в Лондон. Выслушав гостью, дама позвала своего секретаря и выдала девушке чек, благословив ее на переезд.

Айседора бежала домой приплясывая и подпрыгивая на ходу, ее возбуждение прошло, когда она догадалась посмотреть на подаренную ей сумму и обнаружила, что там всего 50 долларов…

«Что же, с почином», – зло поздравила себя танцовщица, и пошла в сторону Пятой авеню, где жила другая ее знакомая – супруга известного миллионера и мецената. От 59-й улицы до 5-й авеню 50 кварталов, которые принципиальная Айседора проделала пешком. Там она получила еще 50 долларов, при этом в самый пик объяснений с хозяйкой дома Айседора грохнулась в самый настоящий голодный обморок, что не удивительно, если на часах четыре часа, а ты еще не завтракала.

Выписывая чек, дама отчитала Айседору за ее неправильные мечты и нежелание учиться классическому балету. Впрочем, заметив плачевное состояние гостьи, сжалилась и велела лакею принести ей чашечку шоколада и сухарей, дабы девушка могла поддержать свое здоровье.

– Вернете их мне, когда разбогатеете, – потребовала она наставительным тоном.

Поблагодарив за чек и шоколад, Айседора продолжила поиск денег, обходя один за другим дома знакомых богачей и получая где двадцать, где тридцать, а где и снова 50 долларов. В результате скопилась сумма в 300 долларов, которой не хватало даже на путешествие вторым классом пассажирского парохода. А ведь в Лондоне нужно было еще где-то поселиться и чем-то питаться…

Получив не только деньги, но и новые предложения потанцевать на частных вечерах, Айседора глубоко задумалась. Нет, она обожала свое искусство и была готова выступать хоть каждый день, к тому же деньги были необходимы, оставалось решить в чем выступать. Ведь все ее туники сгорели вместе с прочими вещами в гостинице.

«Нет костюма – ерунда, кого это когда-нибудь останавливало», – решила Дункан. Найдя среди уцелевших вещей легкий шелковый шарф, с которым иногда выступала, подбрасывая его в воздух или позволяя тянуться за собой, подобно золотому плащу, проделала в нем дырку для головы, опоясалась шнуром от гостиничной шторы, и выскочила в таком виде на импровизированную сцену.

С одной стороны – это был действительно греческий костюм, но зрители… зрители увидели почти полностью обнаженную актрису!

И это в то время, когда на сцене бытовало множество принятых условностей. Танцовщики были обязаны плясать в трико, на пуантах или по крайней мере в закрытых туфлях. Если посмотреть ранние фотографии Айседоры, можно обнаружить, насколько постепенно она отказывалась от всех этих атрибутов старого танца.

В своей работе об Айседоре Дункан хореограф Агнес де Милль писала: «Дункан была метлой, убравшей весь лишний мусор, – до нее театр не переживал такой грандиозной уборки».

Но мы оставили нашу героиню с собранной ею кругленькой суммой в 300 долларов, которых не хватало даже на билеты второго класса. Что делать? Снова ходить с протянутой рукой или… Тут наконец за дело взялся Раймонд, который очень быстро отыскал устроившее всех решение: «Если мы не можем ехать в Европу, как люди, поедем, как скотина»! – улыбаясь во весь рот, сообщил он. Загадка разрешилась достаточно быстро, будучи журналистом, Раймонд время от времени бывал в порту, где свел знакомство с капитаном небольшого пароходика, перевозившего грузы. На этот раз «плавучий грузовик» держал путь в Гуль с партией скота. Выпив с Раймондом в портовом кабачке, капитан был так добр, что согласился нарушить закон и провести четырех пассажиров за более чем скромную плату.

Не желая называть свою настоящую фамилию, все-таки они держали собственную школу танцев и были вхожи в самые богатые и влиятельные дома Нью-Йорка, Раймонд сообщил капитану, что едет семья О’Торман – девичья фамилия мамы.

К слову, несмотря на свой свободолюбивый характер и откровенно эпатажное поведение и речи, которые еще предстоит в своей жизни произнести великой Дункан, Айседору всю жизнь будет живо интересовать мнение о ней окружающих. Так однажды, уже в пору шумной известности неистовой Айседоры, как окрестит ее пресса, один театральный критик напишет в своей статье о ее немузыкальности и отсутствии чувства ритма. Взбешенная грубым наветом, танцовщица употребит все свои связи на поиск обидчика, напишет ему вежливое письмо, умоляя зайти к ней в мастерскую, дабы она могла рассказать о своем искусстве, и доказать, что она музыкальна, специально потанцевав перед критиком. Вскоре он отозвался и действительно заглянул к мисс Дункан.

После формального представления за чашечкой чая Айседора битый час рассказывала новому знакомому о своей жизни и философии нового танца, отмечая его отличие от классического балета. В какой-то момент ее пламенной речи гость вдруг не выдержал, перебивая знаменитую босоножку на полуфразе:

– Простите, мисс Дункан. Но я абсолютно ничего не слышу…

Лондон и его нравы

Дорога была воистину ужасна, и не факт, что, узнай они все, что им придется выстрадать на своем пути к призрачной славе, отчаянное семейство согласилось бы на подобную авантюру.

Америка поставляла в Европу мясо, еще точнее – живых коров в количестве нескольких сот голов, которые стояли плотно, прижатые друг к другу в тесном трюме, не имея возможности ни походить, ни толком поесть. Они тыкались друг в друга рогами, наносили удары копытами, все время жалобно мычали и стонали, испражняясь себе под ноги и требуя хоть какого-то корма…

В результате двухнедельного путешествия Раймонд наотрез отказался когда-либо употреблять мясо животных, сделавшись убежденным вегетарианцем.

Вещей было совсем немного, собственно, все сгорело в гостинице, каюты на грузовом судне оказались крошечными, койки жесткими, из всей находящейся на пароходе еды питаться можно было одной только солониной, запивая это невзыскательное блюдо отвратительным чаем. Кроме того, все время нестерпимо воняло навозом, так что в конце путешествия стало казаться, что им пропахло абсолютно все, от волос до одежды и еды. Тем не менее настроение было хорошее и никто не заболел, а Магги О’Торман (так представил Раймонд Айседору) строила грандиозные планы покорения Европы.