Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.2. 1997–1999 гг. Страница 11

Нас сразу повезли в гостиницу «Сангро» – пятиэтажное здание довольно простого вида, выделяющееся, однако, своими размерами среди других деревенских зданий. Моим соседом по номеру оказался как раз Харальд Мейер. Наш номер был на четвёртом этаже. Номер большой (в принципе трёхместный) с отдельной душевой, туалетом. Есть телевизор – 14-дюймовый цветной «Филипс». У него функционирует около 15 итальянских каналов, по одному-двум всё время показывают футбол.

Я даже посмотрел в воскресенье матч «Интер» -«Фиорентина», где флорентийцам, конечно, не повезло: при счёте 2:1 в их пользу Батистута и Оливейра дважды попадали в перекладину, а после «Интер» забил два гола (второй был весьма курьёзен: полузащитник «Интера» сильно отпасовывал мяч назад, попал в ногу Батистуты, от которой мяч срикошетил на ход Джоркаеффу, находившемуся в глубоком оффсайде. Тот спокойно вышел один на один с Тольдо и забил решающий гол) и выиграл 3:2. А в матче «Ювентуса» с «Брешией» (?) потрясающий гол забил Конте – удар «ножницами» через себя по быстро летевшему мячу в самую девятку!

В гостиницу мы приехали часов в пять, приняли душ, и в шесть часов автобус повёз всех в институт. После лекции Боба Мишеля был организован фуршет на открытом воздухе около институтской столовой. Еда типично итальянская – в основном всевозможные варианты пасты, овощи (как свежие, так и тушёные), весьма своеобразный сыр (fromage по-французски) – нечто вроде недозревшей (и несолёной) сулгуни. Разумеется, вина – красные и белые, весьма мягкие. Много всякой выпечки; из фруктов – виноград, сливы и дыня.

Вечер я провёл в уже сформировавшейся компании с Харальдом и Сарой. В тот день мы легли спать сразу по приезду в отель – сказалась усталость двух предыдущих дней (а я ещё и в автобусе не спал). Режим в течение всей школы был весьма суровый – лекции начинались в 8:30, и заканчивались в 19:30 (с двумя кофейными перерывами по 30 минут и часовым обеденным перерывом).

Два часа уделялось постерной сессии (час собственно постерам и час устным выступлениям студентов (их, правда, было весьма ограниченное число, и я, например, не выступал)), в последние два дня постерные сессии были заменены круглыми столами. Вставать поэтому приходилось в семь утра, завтрак был в отеле (такой же, как в Испании), а в восемь в институт шёл автобус (иногда, впрочем, ходили пешком, хотя как и в Испании, дорога не очень предназначена для пешеходов).

Утром в субботу (второй день школы) мы повесили постеры. Поскольку я таскал постер в пакете вместе с собой по Риму, один лист (который отличался по формату от остальных) слегка помялся. В остальном же визуально постер выглядел неплохо. В принципе такое же решение (отдельные листы на цветном картоне) избрало и большинство других участников школы, так что он не особенно отличался от других. Однако содержание…

Во-первых, моя тематика немного отличалась от тематики всей школы, по крайней мере никто кроме меня не занимается синтезом простагландинов и простагландин-Н-синтазой, хотя по арахидоновой кислоте (первой части моего постера) несколько работ было. Основная же проблема была в уровне самой работы. Конечно же, когда ты ограничен в средствах (финансовых, приборных), очень сложно делать что-либо на высоком уровне.

На школе было много работ совершенно незатейливых по своему смыслу, безыдейных, проще говоря. Однако методически они выполнены безупречно, а именно это определяет сейчас уровень работы и то, возможна ли её публикация. На самом деле большинство работ по тематике школы (липидные сигналы), в том числе и то, что подавалось на лекциях, сводилось к изучению какого-нибудь сигнального пути в одной клеточной системе (типа что связано с чем), нахождению какой-нибудь сигнальной молекулы (даже неизвестно, сигнальная ли она вообще, просто она образуется в каком-либо случае клеточной активации).

Часто общего смысла в этом немного, ситуации только ещё больше запутывается, но выхода из этого никто не находит, а поскольку экспериментальный уровень работ высокий, они достаточно легко публикуются в хороших журналах. С другой стороны, все ставят перед собой весьма чёткие задачи, получают под это гранты и успешно эти задачи решают.

У нас же получается замкнутый круг. Денег нет, значит серьёзных результатов ты получить не можешь, то есть нет задела для получения хорошего гранта. Фактически можно сказать, что в таких условиях мы обречены на вымирание. Поэтому одной из целей поездки для меня было выяснение возможности устроиться уже сейчас на аналогичную позицию на Западе, не важно даже где. И во всех разговорах с лекторами я об этом своём намерении говорил.

Однако, ситуация здесь непростая. Все, конечно, понимают, что положение с наукой в России тяжёлое, сочувствуют, но смысла брать людей из России просто исходя из того, что у них хорошее базовое образование для них не очень много. Я ещё вернусь к этой теме. А пока продолжу описание событий Школы.

Итак, Школа вошла в свой рабочий ритм. Сложно описать её тематику. В целом она была посвящена новым классам липидных сигнальных молекул (их сигнальная роль открыта в последние пять лет). В принципе сейчас любому липидному компоненту клеточной мембраны приписывают какую-то сигнальную роль, так что ситуация сейчас выглядит очень запутанной. Я не буду вдаваться в подробности, потому что это заняло бы у меня объём больший объёма всего моего рассказа.

Для меня всё это очень интересно, но и то со слуха много чего воспринимается с трудом. Тут свою роль играет не очень хороший уровень восприятия английского (а большинство лекторов говорит очень свободно), да и устаёшь к вечеру от лекций. Много поэтому я просто пропускал мимо ушей, поскольку впоследствии всё это я собираюсь прочитать в обзорах.

Лекторов было 18 человек, студентов – человек 30, из них 15 иностранцев. По прибытии в отель нам раздали программу Школы со списком участников. Там я обнаружил, что есть один участник с Украины Виталий Бабенко. Однако до середины второго дня я его не видел. После обеда он все-таки объявился; оказалось, что рейс из Киева только два раза в неделю, и Виталий не успевал на институтский автобус.

Виталию 31 год, он уже кандидат биологических наук, работает в Киеве, изучает липоксигеназу – другой фермент окисления арахидоновой кислоты. С ним должна была прилететь его жена – тоже научный сотрудник, но другого института, но, к сожалению, как раз перед поездкой она заболела. Виталий уже поездил по таким международным сборищам, для него это четвёртый выезд.

Также я ещё до поездки знал, что в институте работает ещё один русский – Александр Миронов из Ивановского Медицинского Института, но пока он мне на глаза не попадался. Вечером в субботу (второй день Школы) мы ужинали уже в гостинице. Там уже ресторанное обслуживание, но блюда в принципе похожи, центральную роль опять играют разные формы пасты. За ужином общение очень неформальное, студенты и преподаватели сидят вперемешку. Мы с Виталием разговорились, например, с Робертом Зваалем из Маастрихтского университета – оказалось, что он бывал в СССР – в Ташкенте, и что узбеки запомнились ему прежде всего своим гостеприимством. Хотя конечно, реальной жизни в Узбекистане он не видел.

После ужина Харальд, познакомившийся за столом с институтскими студентами, предложил поехать в паб в Ланчиано. Собралось туда человек 10, мы разместились в трёх машинах и отправились в город. Ланчиано – город очень древний, упоминавшийся ещё в античных хрониках, хотя основные архитектурные сооружения относятся к 12—14 векам.

Главная достопримечательность города – Eucharistie Miracle (боюсь неточно перевести). В VIII веке один местный монах усомнился в существовании Христа, и во время причастия хлеб и вино превратились в плоть и кровь. С тех нор эти плоть и кровь хранятся в одной из местных церквей. Химический анализ, проведённый в 1981 году, показал, что это действительно человеческая кровь и фрагмент человеческого сердца.

К сожалению, мне так и не удалось рассмотреть Ланчиано при дневном свете. Паб, в который мы направлялись, назывался «Капитан Блад». Поскольку была суббота, народу было много, но стол мы всё-таки нашли. Пили все пиво, там его сортов 5 на разлив и сортов пять – бутылочного. За столом болтали о всякой всячине. Кстати, в нашей компании был и Фил Хокинс – тоже оказался любителем пабов.

Харальд вообще оказался очень компанейским парнем, легко находил тему для разговора. Работает он над не очень распространённым объектом – зелёными водорослями -изучает там липидный метаболизм. Сам он родом из небольшого городка недалеко от Утрехта, но учится в Амстердаме. Фанат «Аякса», в свободное время играет на чём-то вроде валторны, а также вроде бы ди-джействует у себя в родном городке. Он уже поездил по Европе туристом (на своём автомобиле), а на международной конференции (вне пределов Голландии) тоже впервые. Лекции Харальд тщательно конспектировал – видимо с восприятием у него проблем не было.