Александр Намгаладзе - Записки рыболова-любителя. Часть 6. Ельцинские времена. Том 6.2. 1997–1999 гг. Страница 12

Харальд вообще оказался очень компанейским парнем, легко находил тему для разговора. Работает он над не очень распространённым объектом – зелёными водорослями -изучает там липидный метаболизм. Сам он родом из небольшого городка недалеко от Утрехта, но учится в Амстердаме. Фанат «Аякса», в свободное время играет на чём-то вроде валторны, а также вроде бы ди-джействует у себя в родном городке. Он уже поездил по Европе туристом (на своём автомобиле), а на международной конференции (вне пределов Голландии) тоже впервые. Лекции Харальд тщательно конспектировал – видимо с восприятием у него проблем не было.

Хотя он признавался, что большинство материала для него совсем ново, всё-таки в водорослях всё совсем не так как в животных клетках, с которыми работает большинство участников школы. В общем, очень интересный парень. Виталий Бабенко говорил, что в нём много от бой-скаута, может быть, это и так. По крайней мере энтузиазма в нём много.

На следующий день мы с Виталием познакомились с Александром Мироновым. Ему уже сорок восемь, хотя выглядит он лет на 10 помоложе. В Италии он работает уже три года, до этого, действительно, работал в Иванове, занимался электронной микроскопией. У нас ему приходилось, заниматься бизнесом, чтобы поддерживать свою лабораторию в рабочем состоянии. В конце концов он уехал, и здесь является главой отдела морфологии (всё те же микроскопы).

Он уже перетащил в институт четырёх человек из своей лаборатории (а ещё пять работают по всему миру), в том числе сына и дочь (сыну 26, а дочери 21). Здесь он считается крайне правым, и, действительно, он крайне отрицательно относится к различным социалистическим проявлениям на западе. Среди российских политиков выше всего ценит Чубайса.

Здесь ему нравится, по крайней мере, он может заниматься только наукой, не отвлекаясь ни на что другое. Хотя институт Consorzio Мало Negri Sud сейчас находится в сложном финансовом положении, у него огромные долги (а это частный институт, точнее филиал; головной институт находится в Милане, а здешний филиал управляется совместно с администрацией провинции Кьети и был задуман для развития отсталого юга Италии (его открыли в 1986 году)). Из-за этого возникают некоторые проблемы с покупкой реактивов, однако зарплату платят всем, и в целом институт функционирует нормально, и работа тут ведётся на мировом уровне.

Зарплату, впрочем, платят небольшую, сам Миронов получает где-то 1.200 долларов в месяц, а аспиранты получают раза в два меньше. Квартиру он арендует у института (дом стоит практически напротив институтского здания), стоит это около 100 долларов в месяц. Повседневные расходы также составляют около 100 долларов, то есть Миронов ухитрялся откладывать чуть меньше тысячи долларов, впрочем, живёт он примерно в таких же условиях, как и я в Москве. Здесь очень сложно обходиться без машины, потому что магазины и бытовые услуги находятся достаточно далеко. Миронов купил машину (подержанную) сразу по приезду, а его сотрудник Рома Полищук купил новую в кредит, на выплату которого уходит большая часть его зарплаты. Тем не менее Миронов очень доволен, что уехал из России.

Пока мы втроём (я, Миронов и Бабенко) обсуждали российскую жизнь у Миронова в лаборатории, участников Школы собрали для группового фото. В результате мы так и не попали на эту фотографию. Миронов показал нам часть института, в том числе и местную библиотеку. В библиотеку, конечно, всё поступает незамедлительно, на полках стояли журналы, датируемые 15 сентября. Поскольку копировать можно было свободно, я вовсю пользовался этой возможностью и за время курса наксерил страниц всяких статей и, в основном, обзоров, страниц на 60.

На четвёртый день курса был запланирован единственный перерыв (на полдня) – поездка в город Васто, расположенный на берегу моря километрах в тридцати южнее института. Сначала всех привезли на пляж. Пляж песчаный, вода в море градуса 23 (примерно такой же была и температура воздуха), однако я купаться не стал – уж больно мелко было в районе пляжа – ещё хуже, чем у нас на Балтийском море. Особые любители, впрочем, забрели подальше и немного поплавали.

Потом же мы поднялись на гору в исторический центр города Васто (он примерно одного размера с Ланчиано). Интересных зданий в Васто, впрочем, немного, хотя это тоже древний город (есть здания 11—12 веков). Зато из некоторых точек открывается великолепный вид на побережье (исторический центр находится метрах в 200 над уровнем моря).

Вечером в честь участников Школы был дан обед в одном из ресторанов, нас приветствовал мэр Васто, а потом был ужин, мало, впрочем отличавшийся от ужина в отеле. Можно было, правда, купить местные продукты, и я купил бутылку местного оливкового масла.

После ужина в местном театре (очень миниатюрном, но настоящем классическом театре) перед нами выступал местный хор с неаполитанскими и абруццианскими песнями. Несколько вещей было очень неплохими, хотя хор, конечно – сборная солянка. Лучше всех, однако, смотрелись конферансье с переводчицей, веселившие аудиторию своими шутками.

А в автобусе студенты-итальянцы продолжили концерт, и у них это получалось не хуже, по крайней мере, энергии у них было не меньше. Вечер, короче, получился прекрасным.

Пятый день (вторник) запомнился прежде всего испортившейся погодой – целый день лил дождь, что здесь является большой редкостью для этого времени. Слава богу, это был единственный дождливый день за всё время моего пребывания в Италии. В этот день после обеда были устроены специализированные круглые столы по более узким тематикам.

Я посетил круглый стол по фосфолипазе А2 – наиболее близкой для меня теме. Там я вдоволь наговорился по интересующим меня вопросам с самым крупным здесь специалистом по этой тематике – Кристиной Лесли из Денвера. Потом мы уже перед ужином продолжили этот разговор. Жаль, конечно, что Лесли работает на фирме, а не в университете, иначе можно было бы подумать о аспирантуре у неё в лаборатории.

За ужином мы (трое советских) беседовали с Харри Ван Меером – профессором из Амстердама – типичным голландцем из крестьянской семьи (он, действительно, ведёт себя весьма просто). А вечером после ужина опять собрались и поехали в город, где я впервые поиграл в боулинг (что-то вроде кегельбана).

Всего играло нас человек 15 на трёх дорожках. Шар у меня шёл абсолютно непредсказуемо, однако два раза мне случайно удалось сделать страйк – то есть с первого броска (а каждая серия состоит из двух бросков) я сбивал по десять кеглей. Только благодаря этому я не был последним, однако тут без тренировки тоже ничего не получится. А вот одна местная девушка сумела сделать четыре страйка подряд – и естественно стала победителем. После боулинга мы опять посидели в «Капитане Бладе» – другие бары были в этот день закрыты.

Шестой день был уже прощальным. В этот день я был на круглом столе по карьерам в науке. Основная проблема молодых учёных на Западе возникает не после окончания аспирантуры – достаточно просто устроиться на постдока – а вот после двух постдоков наступает критический момент – нужно достичь такого статуса, чтобы самому писать гранты. Далеко не каждому удается это сделать.

Ещё одна особенность – нужно привыкать к кочевой жизни. Очень распространена ситуация, когда человек (даже из очень развитой страны) значительную часть времени работает за границей. Хотя большинство местных хочет работать в Италии. Да и Харальд, например, не хочет покидать Голландию. Однако всё-таки заметно, что между всей Европой и Штатами существует большая разница в уровне развития науки – в Штатах финансовые возможности гораздо выше (зарплата Миронова в Италии фактически равна аспирантской стипендии в Штатах). Поэтому на самом деле возможности для развития карьеры в Штатах повыше (и многие туда и ездят).

Но даже с учётом всех финансовых проблем в Европе там можно нормально работать, если ты достаточно трудолюбив. У нас же при всем усердии ты не можешь достичь нормального уровня. Школа окончательно убедила меня в том, что дальнейшее продолжение моей работы у нас в лаборатории практически не имеет смысла. Очень мала вероятность, что у нас будут публикации в солидных журналах – мы просто не обладаем соответствующими техническими возможностями, а именно на них, хоть это и не справедливо, в первую очередь смотрит рецензент.

Без хороших публикаций даже с кандидатской степенью очень мала вероятность получить хорошее место на постдоке. К тому же на постдоке ещё очень важно владение конкретными методиками, а у нас вряд появиться что-то новое. Поэтому вряд ли нужно пытаться завершить аспирантуру в Москве. Вопрос стоит больше в том, куда пытаться в таком случае устроиться.