Алексей Иванов - Аллергия на «Магические Грибы» Страница 11

Знаешь, я не часто играю с ними, у тебя всегда лучше это получалось. У меня находятся какие‑то дела, то постирать, то приготовить ужин. А иногда просто нет настроения, и всё валится из рук. В такие моменты Анастасия приходит на помощь и с удовольствием играет с Сашей. Иногда они рисуют. Правда, я не люблю, когда они это делают. Саша исчеркает себя фломастером, я не знаю, как потом её отмыть.

Каждый день Анастасия пишет тебе какие‑то письма с просьбами, всё грозит передать мне это, чтобы я послала это тебе.

На днях мне повезло, удалось купить баночку оливок, вернее маслин. Они были вкусные, маслянистые, мы их лупили с твоим отцом.

Представляешь, Саше они так понравились, что она тоже молотила эти «кисенькие (кисленькие) ягодки».

Люблю тебя милый, ты мне тоже снишься. Мне очень, очень тебя не хватает. Пока. Любящая тебя жёнушка.

12

Я варю себе еду на всю неделю. Одну огромную кастрюлю супа на всю неделю. Я ставлю ее в холодильник и приношу суп на работу в пластмассовой коробочке. Один и тот же суп в течение семи дней. Иначе не получается, просто нет времени готовить. Пластмассовую коробочку мне дала Ашлин, хозяйка. Шинейд сказала, что в этой пластмассовой коробочке, видимо, раньше была еда из китайской закусочной. Вот бы хоть раз попробовать, что это такое!

Внешний вид моей еды не вызывает аппетита у сыновей моего хозяина. Через прозрачный пластик коробочки видно содержимое. Выглядит мой суп так, словно три разных и, практически, несовместимых блюда смешали и положили в одну посуду.

Сыновья Падди пришли на ферму немного подработать.

— Ты собираешься ЭТО есть?

—…Да…

— Что это ты ешь?

— Суп… — Их вопросу я удивляюсь не меньше, чем они удивляются тому содержимому коробочки, что я ем. Конечно, оно — содержимое коробочки, наверное, сильно отличается от того, что в ней было изначально. Может быть, недельный срок повлиял каким‑то образом на свежесть супа, но другой еды у меня нет.

— А что это белое? — спрашивают они.

— Майонез, — отвечаю, удивляясь их реакции — один из них уже блюёт в окно, у него видимо, тоже культурный шок.

Нет, даже смотреть на русскую еду, возможно, лишь, для морально подготовленных.

Я сижу над ломтиком ржаного хлеба и отщипываю от него помаленьку. Я получил скромную посылку из дома. Ощущаю себя солдатом второй мировой войны, сидящим в окопе. Ощущаю себя жителем голодного Ленинграда, когда в дни блокады человек получал на руки 250 грамм хлеба в день. Всё. Норма.

В чём сила, в чём тайна русского ржаного хлеба? Помню, в 1991–м году, я подрядился привезти немецкий автомобиль из Германии, одному новому русскому дельцу. Иду по Берлину, и тут меня останавливает хорошо одетая женщина.

— Молодой человек, вы русский? — выхватила она меня из толпы.

— Русский — с удивлением отвечаю ей.

— А у вас, может случайно, нет ли с собой кусочка ржаного хлеба? — женщина поставила меня в тупик своим вопросом.

— Нет… — честно и растерянно ответил я.

— Как жаль, — выдохнула она и больше ничего не смогла произнести, потому что на её глаза навернулись крупные и удушающие слёзы.

Женщина, у которой есть в жизни всё, заплакала, как девочка, которой не дали шоколадку, и заставляют кушать овсянку. Так, в чём же сила, в чём тайна русского ржаного хлеба?

Падди попробовал кусочек ржаного хлеба и изрек: «Овечий комбикорм». Я его понимаю — у каждого свои ассоциации.

С двумя вёдрами в руках, я как обезьяна, проворно карабкаюсь на высоченный трейлер, наполненный овечьим комбикормом. В мои обязанности вменяется кормить овец Падди. Зачерпываю гранулы комбикорма и бегом по кормушкам — овцы скоро принесут приплод, им необходимо усиленно питаться.

Над трейлером стоит замечательный аромат свежих гранул, приготовленных из витаминно–травяной муки. Запах свежеподсушенной при высокой температуре травы. У каждого свои ассоциации. Аромат комбикорма для овец, мне напоминает особенный деликатес — очистки картофеля подсушенные до хруста. Чипсы для нищеты. Не пробовали таких?

Мой отец познакомил меня с таким лакомством. Когда в голодные послевоенные годы, он, четырнадцатилетний подросток из многодетной деревенской семьи оказался в городе, где ему предстояло учиться в фазанке — фабрично–заводском училище, он оказался один на один с голодом. Тогда то, он и научился, подсушивать картофельные очистки, найденные среди отбросов. Он поджаривал очистки, найденные на помойке.

Кого‑то, воспоминания о голодном детстве приводят в состояние тошноты, и нервного тика. Мой же отец, в духовке поджаривал картофельные очистки, оставшиеся после нашего семейного ужина, и, закрывая глаза от тяжести нахлынувших воспоминаний, неслышно похрустывая, смаковал чипсы из картофельных очистков и угощал меня.

Запах сушеных картофельных очистков, это запах моего детства.

Запах овечьего комбикорма, это компот ассоциаций моего детства, это амбре из сигаретного дыма и мужского пота отцовской военной формы, это парфюм солярки от его шинели и благовоние жареных семечек, которые я сам калил в огромной чугунной сковороде.

Запах овечьего комбикорма мне приятен. У каждого свои ассоциации, кому‑то хлеб — противен, а кому‑то и комбикорм для скота приятен.

Несу охапку свежей крапивы. Сын Падди округлившимися глазами взирает на меня и заранее не верит тому, что услышит.

— Ты собираешься ЭТО есть?

—…Да…

Видимо, их мама суп из крапивы не готовит. Сын Падди замер в шоке. В культурном шоке.

Шинейд заметила: «Ты, знаешь, Александр, мы тоже были очень бедны. Мы тоже ели плохо, может быть и крапиву ели. Обидно только за то, что все мы очень быстро забыли об этом. Мы забыли о бедности, а она была совсем недавно. Новое поколение жиреет и совсем не думает о том, в один неожиданный момент мы снова перейдем на крапиву…»

Сауна и веник из веток берёзы — это самый лучший самомассаж, какой только можно выдумать. Несу из лесу охапку веток берёзы. Сын Падди округлившимися глазами взирает на меня и уже верит тому, что услышит.

— Ты и ЭТО собираешься есть?

Я ещё не ответил. Такой вот я загадочный, а Сын Падди, конечно, замер в шоке. В культурном шоке.

— …Да конечно нет, — смеюсь я, — Кроликов буду разводить!

Русские люди более странны и загадочны, чем это можно предположить.

В то время, когда ирландец моет голову шампунем с «Алоэ Вера», русский предпочтёт всё ту же крапиву — шампунь с крапивой.

Ирландец использует для массажа эфирное масло, русский возьмёт для этого ветки берёзы, дуба, а то и вообще колючей ёлки! Он будет бить себя этой ёлкой, покрякивать от удовольствия, в то время как на коже остаются такие явные следы садомазохизма, что стыдно показаться в обществе.