Сергей Анохин - Путь в небо Страница 11

На миг мне показалось, что ничего не изменилось, что самолёт по-прежнему стремится сорваться в бездну и я не в состоянии его удержать.

«Неужели конец?» - мелькнула тревожная мысль, и по спине пробежал холодок.

Но тут я почувствовал, что давление на ручку ослабевает. Самолёт перестал стремиться опустить нос. Чтобы удержать его в горизонтальном полёте, мне уже пришлось двигать ручку управления от себя, так как самолёт стал кабрировать - он как бы вопреки усилиям лётчика «поднимается» по кривой вверх. Потом это прекратилось, и я повёл самолёт, держа его рули в нормальном положении.

Не скрою, тогда я испытал огромное чувство радости, удовлетворения собой - «аэродинамическая ложка» была пройдена. В борьбе со слепой силой стихии человек вышел победителем.

Испытательные полёты наших лётчиков позволили учёным найти причину, вызывающую затягивание самолёта в пикирование, найти такую форму крыльев самолёта, при которых «аэродинамическая ложка» бывает минимальной и практически не влияет на пилотирование.

Состязание со смертью

...Ясное летнее утро. Я сижу с удочкой на берегу реки, под тенью мачтовых сосен, и внимательно слежу за поплавком. Над спокойной, словно застывшей рекой кудрявится лёгкий парок и толчётся мошкара. Часто плещется рыба, но клёва нет. Вдруг невдалеке появляется спортсмен в акваланге, с подводным ружьём в одной руке и с большой убитой щукой в другой. Шлёпая по воде ластами, он выходит на берег, снимает акваланг, торжествуя, бросает возле меня свою добычу:

- Вот как надо рыбку-то промышлять!

Это мой товарищ по работе Герой Советского Союза лётчик-испытатель Валентин Васин. Он страстный поклонник подводной охоты. Сила и выносливость, обретённые в спорте, не раз помогали ему справляться с тяжёлым положением, в которое он попадал при испытательных полётах. Так, например, было, когда Васин проверял в воздухе действие опытной кислородной системы для высотных полётов.

...Реактивный двигатель гудит мощно, ровно, и самолёт стремительно набирает высоту. Васин видит, как стрелка альтиметра движется по шкале, показывая 15, 16 тысяч метров над уровнем моря. Испытателю неоднократно приходилось летать на этих высотах, и он спокоен. От пагубного воздействия низкого барометрического давления лётчика надёжно предохраняют герметизированная кабина и защитный костюм. Кислород для дыхания безотказно поступает в лёгкие.

На такой высоте лётчика окружает необычайный мир контрастов. Снаружи режет глаза ослепительно яркий свет. А в кабине лежат тёмные тени. На нижней части приборной доски, куда не достигает солнечный свет, с трудом можно прочесть показания приборов. Приборы же на верхней части освещены ярко. Кажется, что отражения света здесь не существует. Полутонов нет.

Васин переводит самолёт в горизонтальный полёт и смотрит на далёкую землю. С такой высоты она кажется обширной рельефной картой с тоненькими ниточками рек, блестящими пятнами озёр на зеленоватом фоне полей и лугов. А внизу, под самолётом, землю закрывают облака. Озарённые солнцем, они кажутся белоснежными, твёрдыми, словно мраморные.

Глядя на этот далёкий мир, Васин чувствовал себя совершенно одиноким в бескрайнем и бездонном небе, неподвижно висящим над родной планетой.

Испытания проходят хорошо. Вдруг Васин чувствует лёгкое головокружение. Ему словно не хватает воздуха.

«Что-то неладное с кислородной системой», - мелькает тревожная мысль.

Отыскивать и устранять неисправность нет времени. Кислородный голод - коварный и опасный противник. Он действует незаметно и быстро. У человека начинают синеть губы, ногти и наступает бессознательное состояние. Испытатель мгновенно переводит самолёт в пикирование. Он действует рефлекторно. Это результат длительной предполётной подготовки, упорной тренировки на земле, заучивания наизусть всех действий, которые, возможно, придётся выполнять в воздухе. И вот едва возникла опасность, мышцы стали действовать точно, безошибочно, экономя каждую долю секунды. Следовало как можно скорее покинуть зону кислородного голодания.

Самолёт стремительно снижался, но и силы лётчика убывали быстро. В ушах стоял звон, кровь кузнечными молотами била в виски, сознание туманилось. Испытателю казалось, что какая-то тёмная сетка опускается на глаза. Усилием воли он заставлял сетку подниматься и вновь обретал зрение. Но с каждым разом делать это становилось всё труднее.

Глаза лётчику застлала какая-то серая муть. «Совсем теряю сознание», - подумал он и заметил на стенках кабины капельки влаги. Встречный воздушный поток гнал их вверх.

«Да ведь я пробиваю облака, - сообразил испытатель. - Значит, земля уже недалеко».

И вот когда Васин думал, что у него разорвётся сердце, что он больше не выдержит, облака остались вверху. Стрелка альтиметра сползла до трёх тысяч метров высоты. Теряя сознание, лётчик сбросил фонарь с кабины самолёта и стал жадно вдыхать живительный воздух. Голова сразу прояснилась, силы восстановились, он вывел самолёт на аэродром и благополучно произвёл посадку. Инженеры нашли причину аварии и надёжно устранили дефект.

Неприятные минуты пришлось пережить в воздухе другому моему товарищу по работе, лётчику-испытателю Юрию Гарнаеву. Он успешно провёл сложные испытания опытного самолёта. В заключение их следовало проверить, сможет ли пилот в случае необходимости благополучно покинуть машину, чтобы прибегнуть к парашюту. Возникало опасение, что при катапультировании на большой скорости, отброшенный назад встречным воздушным потоком, он ударится о хвостовое оперение.

Для испытания инженеры установили на самолёте перед кабиной лётчика катапультное сиденье. На него поместили «Ивана Ивановича». Так авиаторы в шутку называют пятипудовый манекен, который вместо человека выбрасывается с парашютом при испытаниях.

Перед вылетом Юрий Гарнаев внимательно осмотрел самолёт и катапультное сиденье с «Иваном Ивановичем».

- Как будто всё в порядке, - сказал он инженеру.

- Рекомендую Вам выбрасывать манекен не на горизонтальном полёте, а на пикировании, - посоветовал тот. - Это будет надёжней. «Иван Иванович» пройдёт от киля на большом расстоянии.

Испытатель надел парашют и поднялся в кабину. Он запустил двигатель и повёл истребитель в воздух. Когда стрелка высотомера показывала пять тысяч метров, лётчик, разогнав самолёт до заданной скорости, отдал ручку управления от себя. Машина опустила нос. Одновременно Гарнаев протянул руку, чтобы включить стреляющий механизм. Вдруг самолёт содрогнулся от удара. Под действием силы инерции катапультное сиденье вместе с манекеном тронулось с места и поднялось вверх. Встречный поток воздуха со страшной силой отклонил весь этот механизм назад, согнул металл, заклинил ролики сиденья, которое навалилось на кабину испытателя, прикрыв её сверху, как крышкой. Гарнаев видел землю только через щели между бортами кабины.