Сергей Шокарев - Гоголь в Москве (сборник) Страница 12

После чтения Сергей Тимофеич Аксаков в волнении прохаживался по комнате, подходил к Гоголю, жал его руки и значительно посматривал на всех нас… «Гениально, гениально!» – повторял он»30. Вспоминая этот день, С. Т. Аксаков впоследствии писал: «Мы услышали первое чтение первой главы «Мертвых душ». Это был восторг упоения, полное счастие, которому завидовали все, кому не удалось быть у нас во время чтения; потому что Гоголь не вдруг стал читать у других своих знакомых»31.

Из других значительных событий этого пребывания Гоголя в Москве следует отметить посещение им спектакля «Ревизор», которого он еще не видел на московской сцене. Актеры мечтали показаться автору пьесы. По инициативе С. Т. Аксакова Загоскин назначил спектакль на день, выбранный самим Гоголем. Как явствует из письма С. Т. Аксакова сыновьям, это было 17 октября 1839 года32. Слух о предстоящем посещении автором спектакля быстро распространился по Москве, а потому, по свидетельству И. И. Панаева, «Большой московский театр, редко посещаемый публикою летом, был в этот раз полон. Все московские литературные и другие знаменитости были здесь в полном сборе»33. На следующий день Н. П. Огарев писал А. И. Герцену: «Начну с «Ревизора». Вчера его давали… Барон[12] отхлопал себе ладоши, которые рдеют и покрываются пузырями… пьеса шла превосходно… Щепкин неподражаем и Орлов (играл Осипа. – Б. З.) также. Чем более вникаю в эту пьесу, тем более сглаживаются все неровности, которые воображались прежде, и каждое лицо является в удивительной истинности»34.

По свидетельству С. Т. Аксакова, «пиэса шла отлично хорошо; публика принимала ее (может быть, в сотый раз) с восхищением»36. «Все искали глазами автора, все спрашивали, где он? Но его не было видно. Только в конце второго действия его открыл Н. Ф. Павлов в углу бенуара г-жи Чертковой. По окончании третьего акта раздались громкие крики: «Автора! автора!». «Громче всех кричал и хлопал К. Аксаков», – вспоминает И. И. Панаев36. Однако Гоголь как мы уже отметили выше, не любивший никакого повышенного изъявления чувств, не только не вышел на вызовы, но, прячась от публики, немедленно покинул театр. Мы не знаем в точности, каково было впечатление Гоголя от московской постановки, но можно с уверенностью сказать, „что в ней его многое не удовлетворило, так как через несколько лет он вернулся к мысли о необходимости личным чтением показать актерам, как должен ими играться «Ревизор».

Неожиданный отъезд Гоголя из театра породил немало толков в Москве. Присутствовавшим не было понятно такое отношение к вызовам. А.между тем Гоголь не. мог не сетовать на публику, которая овациями и вызовами отвлекала его от действительно нужного дела – углубленно и требовательно суровыми глазами постановщика увидеть спектакль; понять сценические возможности исполнителей с тем, чтобы рядом творческих указаний помочь актерам наиболее типически и действенно раскрыть содержание пьесы. Т. Н. Грановский писал Н. В. Станкевичу: «…сочинитель уехал, не желая тешить зрителей появлением своей особы. За это его ужасно поносили. Мне стало досадно: как будто человек обязан отдавать себя на волю публики, да еще какой!»37.

Вечер после спектакля Гоголь провел у Чертковых, с которыми он познакомился во время заграничной поездки и поддерживал отношения в последующие годы. Их дом был одним из культурных очагов в Москве[13]. А. Д. Чертков был крупным библиофилом, археологом и нумизматом. С 1848 года он возглавлял Общество истории и древностей российских. На основе его книжного и рукописного собрания возник журнал исторических материалов «Русский архив». Чертковской библиотекой пользовался Л. Н. Толстой при работе над «Войной и миром». Ныне она вошла в фонды Государственной исторической библиотеки. У Е. Г. Чертковой часто собирались московские ученые и писатели. С. М. Загоскин (сын писателя) в своих воспоминаниях указывает, что она особенно была дружна с Гоголем38. Дочь Чертковых рассказывает, что он нередко читал у них свои произведения, в том числе «Тяжбу»: «…Превосходно он читал; выводимые им лица говорили словно живые, и он лицедействовал, как чудесный актер на сцене»39.

В этот же приезд Гоголь общается с находившимся в Москве проездом молодым филологом И. И. Срезневским, в дальнейшем создавшим ряд ценных работ по славянской литературе, мифологии и лингвистике, встреча их могла произойти или у Погодина или у Чертковых, где Срезневский неоднократно бывал. В письме к матери от 7 октября 1839 года он сообщает, что «…сегодня вечером они (Гоголь и Погодин. – Б. З.) заедут ко мне»40, а в письме от 15 октября рассказывает, что он вручил Щепкину текст одной из излюбленных великим актером пьес: «Я передал ему Москаля Чаривника: он издаст его как 2-ю книжку Украин. сборника, и Гоголь будет держать корректуру, а издавши, поставит на Моск. театре… просидел у меня с Гоголем целый вечер, и мы говорили все о Малороссии… читали кое-что из Баллад Украинских и Думок и Песен»41. Остановившись по приезде в Москву в гостинице «Лейпциг» (Кузнецкий мост, № 7; дом не сохранился), Срезневский почти на следующий день поселился на Большой Дмитровке, в Мальцовской гостинице, близ Театральной площади42. Гостиница эта называлась «Москва» и помещалась на месте нынешнего дома № 2 по улице Пушкина.

В это же время Гоголь познакомился и общается с И. Е. Великопольским 43, который, как мы уже говорили выше, принял горячее участие в его заграничных денежных затруднениях. В трудные минуты он неоднократно помогал и В. Г. Белинскому. Имя Великопольского как литератора (он писал под псевдонимом Ивельев) ныне забыто. В 1820-х годах он встречался с А. С. Пушкиным; сохранилось несколько иронических стихов поэта, адресованных Великопольскому. В особо дружеских отношениях он был с С. Т. Аксаковым; к Гоголю «относился с каким-то обожанием»44. Великопольский был женат на дочери известного московского врача М. Я. Мудрова, за которой получил в приданое довольно большое владение на Нижнем Пресненском пруду (ныне засыпан) с большим садом, оранжереями и хозяйственными постройками. Великопольский любил устраивать широкие приемы и празднества. И. И. Панаев, посетив одно из них вместе с Белинским и К. С. Аксаковым, вспоминает, как «к изумлению нашему часть Пресненских прудов была иллюминирована, и импровизировалось народное гулянье»45. Дом Великопольского сохранился; надстроено лишь боковое крыло (Дружинниковская улица, № 11).

Еще во время пребывания в Риме Гоголь сближается с С.П. Шевыревым, с 1837 года занявшим должность профессора русской словесности при Московском университете. С. П. Шевырев был ближайшим другом Погодина и ряд лет его основным помощником по изданию журнала «Москвитянин», где выступал как апологет официальной николаевской идеологии. Шевырев был жестоко заклеймен Белинским в памфлете «Педант» (1842 г.). Но свойственные Шевыреву пунктуальность и исполнительность в деловых поручениях содействовали укреплению его отношений с Гоголем. В дальнейшем он помогал ему по изданию сочинений в Москве и выполнял ряд финансовых поручений. По свидетельству сына Погодина, в данное, сравнительно краткое пребывание в Москве Гоголь у Шевырева бывал весьма редко. Жил С.П. Шевырев в собственном доме (Дегтярный переулок, № 4), который хотя и сохранился, но совершенно потерял свой декоративный облик. Его деревянные стены в конце XIX века были обложены изразцами, и были изменены проемы окон. Сады, облегавшие дом по бокам и придававшие постройке особое своеобразие, ныне не существуют.

В этот приезд Гоголь не предполагал долго пробыть в Москве: «…ему надобно, – писал С. Т. Аксаков, – скоро ехать в Петербург, чтобы взять сестер своих из Патриотического института, где они воспитывались на казенном содержании». С. Т. Аксаков, также собираясь в Петербург, чтобы отвезти своего младшего сына Михаила для поступления в Пажеский корпус, «предложил Гоголю ехать вместе, и он очень был тому рад»46. Путники выехали 26 октября. Таким образом, в этот раз Гоголь прожил в Москве ровно месяц.

Обстоятельства все время задерживали С. Т. Аксакова в Петербурге. Совместный отъезд его и Гоголя не раз откладывался. Как явствует из письма Е. В. Гоголь к матери, они приехали в Москву 21 декабря 1839 года1. «… Мы приехали вечером прямо к Аксаковым, и это семейство нас приняло очень радушно… – вспоминает сестра писателя. – В Москве мы остановились у профессора Погодина, приятеля брата… Брат занимал у Погодиных комнату на хорах, а против него такую же большую занимали мы с Аннет». Весьма важно ее сообщение о тех дружеских домах, в которых в это время часто бывал Гоголь. «Три раза в неделю мы бывали у Аксаковых и все больше сближались с этим милым семейством… Брат часто возил нас на литературные вечера к Хомяковым, Свербеевым, Елагиным, Киреевским и др.»2.