Жены и любовницы Наполеона. Исторические портреты - Рональд Фредерик Делдерфилд Страница 12

Но и на том история этой необычной свадьбы полностью не закончилась, так как Наполеон обнаружил, что ему придется разделить брачную постель с Фортунэ, избалованным и рычащим пуделем Жозефины. Он пытался — и кто станет бранить его за это — отделаться от собаки, но невеста и ее любимчик оказали дружный и успешный отпор проявлению тирании. С печалью описывая это происшествие, он указывал: «Мне было сказано, что я должен сам решить, спать ли мне где-то в другом месте или согласиться разделить ложе с Фортунэ. Это несколько вывело меня из себя, но надо было поступить либо так, либо иначе, а любимчик оказался менее уступчивым, чем я!»

Удивительное добродушие со стороны человека, который будет держать в узде Европу на протяжении почти двух десятилетий.

Пудель обладал значительно большей горячностью, нежели будущие соперники Наполеона. Говорят, что он «цапнул счастливого мужа за ногу», но даже этим не навлек на себя его гнев. В письме из Италии спустя несколько недель победитель указывает: «Миллион поцелуев и некоторые даже для Фортунэ, несмотря на его злобу».

Если все детали истории, связанной с Фортунэ, правдивы, а сомневаться в этом нет никакой причины, то нельзя утверждать, что Наполеон был лишен чувства юмора.

Всего лишь один день, 10 марта, парочка могла позволить себе провести в счет медового месяца, да и то они потратили большую часть его в Сен-Жермене, навестив в школе детей Жозефины.

Как Эжен, так и Гортензия уже встречались со своим отчимом. Эжен познакомился с ним, когда посетил генерала по поводу сабли своего отца.

Мальчик потянулся к нему так же охотно, как и Наполеон к своему пасынку. У них было что-то общее, и это «что-то» — страстное стремление к воинской славе. Их дружба сохранилась на протяжении всего периода наполеоновской карьеры. Она оказалась настолько крепкой, что пережила отставку его матери и замену ее дочерью австрийского императора. Большие надежды, которые Эжен пробудил в окружающих еще в молодости, полностью оправдались в последующие годы. Он выбрался из помойки предательства 1814-го и 1815 годов с незапятнанной репутацией. Наполеон до конца сохранил высокое мнение об этом молодом человеке.

Обеспечить привязанность девочки удалось не с такой легкостью. Вначале ее очень пугала манера обращения Наполеона. Она увидела его незадолго до свадьбы на обеде, который давал Баррас. В тот раз ее посадили между Баррасом и Наполеоном, который мог быть просто очаровательным в отношениях с молодежью. Но, похоже, в тот раз он сильно напугал Гортензию. Настолько сильно, что их отношения много лет были под угрозой опасности.

Впоследствии Гортензия всегда держала себя с ним робко, и, по словам одного из ее школьных друзей, вскоре после званого обеда девочка расплакалась перед своими однокашниками и сказала в объяснение, что «…генерал Бонапарт напугал ее и что она боится, что он будет очень сурово обращаться с нею и с Эженом!».

Однако посещение школы прошло без накладок. Несмотря на стычку с пуделем Фортунэ, Наполеон пребывал в отличном настроении. Он задал несколько вопросов школьникам, которые нервничали, а потом шутя ущипнул свою падчерицу за ухо — то был его жест теплой расположенности, которым впоследствии он удостоил многих солдат и офицеров императорской гвардии, заслуживших боевые награды.

Попечительница этой школы — знаменитая мадам Кампань, — несомненно, выиграла от этого посещения в связи с медовым месяцем, потому что Наполеон обещал ей, что поместит у нее в качестве ученицы свою младшую сестру Каролину. Он сдержал свое обещание, и школа мадам Кампань приобрела исключительную популярность, привлекая многих молодых женщин, которые по уму и красоте стали истинным украшением империи. Почти каждый придворный, который что-нибудь представлял собой, прошел через школу мадам Кампань.

На следующее утро, 11 марта, возле дома молодоженов на улице Шантерен остановилась карета. Жених появился из дома, нагруженный картами, письменными принадлежностями и личным военным снаряжением разного типа. Последовали прощальные объятия, просвистел удар хлыста, и карета затарахтела в южном направлении — по дороге первого этапа путешествия, которое приведет в движение миллионы людей и закончится на поле битвы при Ватерлоо.

На каждом привале двадцатишестилетний генерал садился в таверне за письмо к своей любимой. В этих придорожных постоялых дворах написаны наиболее страстные письма нескончаемой истории любви. В любом из них присутствовала единственная тема, принимавшая разные формы, как язычок сдуваемого ветром пламени. «Ты приедешь, — умолял он, — без задержки! Если начнешь колебаться, я заболею… обрети крылья… приезжай… лети!»

Но Жозефина и не помышляла о крыльях. Она складывала письма и зевала.

Глава 7

Нотр-Дам в честь побед

Наполеон прибыл к голодающей французской армии, воевавшей в Италии, в Ниццу в июле 1796 года. Она уже три года оставалась на одном месте, а болезни и дезертирство сократили численность ее личного состава до тридцати тысяч бунтующих солдат. Противостоящие силы превосходили французские войска по меньшей мере вдвое.

К 8 июля французы захватили Милан, вышибли австрийцев из Ломбардии, разгромили их сардинских союзников, окончательно выведя из войны, выиграли восемь сражений, любое из которых могло составить генералу лестную репутацию, обеспечив победоносному полководцу положение фактического диктатора Северной Италии.

Париж обезумел от радости. По крайней мере теперь, после десятилетия потрясений, череды правительств, состоявших из чудовищ, садистов, пустозвонов и ничтожеств, появился настоящий живой герой! Сам он находился за сотни миль, одерживая новые и новые победы и отправляя домой обозы, груженные трофеями и добычей, но его жена была рядом, в Париже. Ликующие парижане исполнились решимости в максимальной степени воспользоваться этим обстоятельством.

В течение всего месяца, когда вереницы курьеров галопом неслись с новостями о новых триумфах с юга на север, Жозефина купалась в лучах победоносной репутации ее маленького странного супруга.

Она не принадлежала к тщеславным женщинам, но отличалась исключительной общительностью и наслаждалась каждым мигом своих удач, особенно, возможно, в связи с тем, что они свалились на нее совершенно неожиданно.

Где бы она ни появлялась, там собирались ликующие толпы зевак, выкрикивавших: «Вот она! Его жена! Ну разве она не красавица?» Почти каждый, кто немного приближался к Жозефине, был готов принять грацию и очарование за красоту.

Вскоре все узнали, что Бонапарт безумно, безнадежно влюблен в нее, что в ходе планирования сложных маневров его потрепанных в боях легионов он