Эрик Дешодт - Людовик XIV Страница 12

Шестнадцатого июня он вновь пишет Людовику: «Господь даровал власть королям, чтобы те заботились о благе своих подданных, а не для того, чтобы приносить это благо в жертву собственным страстям; те же несчастные, кои за свое поведение были оставлены Провидением, неизбежно навлекали на себя и на свое государство неисчислимые тяготы и потрясения».

Двадцать восьмого августа он в последний раз призывает Людовика отказаться от своего безумия, и тот уступает доводам рассудка.

Но не без борьбы. Всё лето 1659 года он шлет своей возлюбленной пылкие послания на десяти, пятнадцати, двадцати страницах и, к тягостному изумлению матери и крестного, признается им, изъясняясь почти современным языком, что способен полностью контролировать все свои страсти, за исключением той, «что владеет его рассудком».

Муки неудовлетворенной любви вовсе не лишают Людовика XIV его веселости. От природы насмешливый, он упражняется в остроумии на всех, часто весьма неловко. Он еще не взял «бразды правления» в свои руки.

Находясь проездом в Шамборе по дороге в Сен-Жан-де-Люз, где он должен встретить окончательно выбранную невесту, он насмехается над своим дядей Гастоном, живущим неподалеку, в Блуа, и заявляет Великой мадемуазель, которая так мечтала выйти за него замуж: «Я решил не надевать парадного костюма, опасаясь вызвать слишком горькие сожаления у вашего отца, вашей мачехи и вашей сестры; я постарался выглядеть как можно менее привлекательно, чтобы отвратить их от меня».

Выходя от Гастона, он говорит Великой мадемуазель: «Ваш отец был очень недоволен тем, что я убил у него 14 фазанов».

В Тулузе он выказывает себя совершенно в ином свете. Принимая депутатов Ассамблеи протестантской церкви, недавно состоявшейся в Лудене, он выслушивает речь, которую, согласно обычаю, стоя на коленях, произносит пастор Эсташ, лишь скрепя сердце согласившийся соблюсти этот ритуал. Король отвечает ему ледяным тоном: «Я буду служить вам, я буду поддерживать вас в моих эдиктах, и вам будут оплачены расходы».

Эти слова едва скрывают его глубокую ненависть к протестантам.

Что касается Марии Манчини, то она в конце концов уступает. В 1661 году она выйдет замуж за принца Колонна, коннетабля Неаполитанского королевства, затем оставит его, будет вести полную галантных приключений жизнь в Европе и, всеми осуждаемая, окончит свои дни в Пизе, возможно, в 1715 году (точная дата неизвестна), в том же году, что и ее царственный избранник.

По дороге в Сен-Жан-де-Люз Людовик получил от матери разрешение в последний раз повидаться со своей возлюбленной. Они встретились в Сен-Жан-д'Андийи 13 и 14 августа и, наверное, в тысячный раз поклялись вечно любить друг друга. Говорили (и это похоже на правду), что Мария была самой большой любовью в его жизни.

Людовик, несмотря на привычку подшучивать над своим окружением, славится своей учтивостью. Франсуа Блюш[38] приводит в качестве наиболее яркого примера аудиенцию, данную Людовиком духовнику Паскаля[39] Леметру де Саси, отшельнику Пор-Рояля[40], заточенному в Бастилию в 1666 году.

Осень 1668 года. Людовик ненадолго примирился с янсенистами. Все славят «Церковный мир». Леметр де Саси освобожден из Бастилии. Король принимает его в Лувре вместе с архиепископом Парижским. Саси заявляет, что он не мог бы и надеяться на освобождение при менее мудром, справедливом и прозорливом короле, и заверяет его, что посвятит свою свободу и свою жизнь молитвам о его благоденствии.

В ответ Людовик говорит ему, «сколь он счастлив тем, что отныне и впредь у него будет возможность выказывать ему те знаки уважения, коих заслуживают его ум и добродетель».

Слова эти — лишь обычная для того времени учтивость, но эта история имеет продолжение.

Три года спустя Арно д'Андийи, звезда, если можно так выразиться, янсенистской партии и отец маркиза де Помпонна, которого король только что назначил министром иностранных дел вместо Гуго де Лионна, является в Версаль 10 сентября 1671 года, чтобы поблагодарить Людовика. Великий Арно[41], которому тогда было уже 80 лет, в течение двадцати шести лет не появлялся при дворе. Людовик говорит ему: «Менее значительный повод не заставил бы вас покинуть ваше уединение, из которого, как бы вы ни таились от мира, вы, тем не менее, заставляли говорить о себе. Но вас ждет еще одна радость: вы увидите сына раньше, чем вы того ожидали».

Старик-отец рассыпается в благодарностях, а Людовик продолжает: «Я полагаю, что у вас на совести есть грех, в коем вы не раскаялись».

Арно говорит, что готов покаяться и понести наказание.

«Дело в том, что в прекрасной книге об Иосифе (Иосифе Флавии, еврейском историке войны иудеев против римлян. — Э. Д.) вы упомянули, что написали эту книгу в 80 лет; не может быть, чтобы вы не испытывали удовлетворения оттого, что в таком возрасте вы еще способны создать нечто столь замечательное…»

Тот же Помпонн, сын Великого Арно, напишет о короле: «Невозможно представить себе величие, прозорливость и обширность его ума, безошибочность его суждений, равно как и приветливость его взгляда и исходящее от него обаяние, когда он сбрасывал личину величия и гордой неприступности, с коей он появлялся на публике».

Бракосочетание

С подписанием 7 ноября 1659 года Пиренейского договора, после сорока лет войны и бесчисленных потерь, разорявших Европу от Балтики до Средиземного моря, наконец воцаряется мир.

Филипп IV уступает Руссильон, часть Сердани, часть Артуа и десяток крепостей на северной границе. Герцог Лотарингский теряет Бар, графство Клермон-ан-Аргон и открывает французам дорогу в Эльзас. Конде наконец прощен, и ему возвращены его имя, ранг, привилегии и губернаторство в Бургундии. Брак, который должен гарантировать мир между Францией и Испанией и не гарантирует ровным счетом ничего, отложен до весны.

Король, его мать, Мазарини и двор проводят зиму в Лангедоке и Провансе.

Двадцатого января Конде, этот неукротимый мятежник, получает прощение. Он встает перед Людовиком на колени, тот поднимает его и говорит: «Мой кузен, после тех великих услуг, кои вы так часто оказывали королевству, я не стану вспоминать о том зле, каковое причинило вред лишь вам самому».

По форме это несколько тяжеловесно, но суть великолепна.

Двор прибывает в Сен-Жан-де-Люз в мае. Мария Терезия, невеста, приезжает следом. Людовик, к всеобщему удивлению, заявляет, что она ему нравится, несмотря на некоторую полноту и типичные для Габсбургов тяжеловесные черты лица. Ее светлые волосы, голубые глаза и перламутровая белизна кожи испанских инфант не искупают заурядности ее облика. Но она оказывается весьма мила и любезна.