Финляндия в противостоянии Советскому Союзу. Воспоминания военно-морского атташе Франции в Хельсинки и Москве - Мариус Пельтье Страница 12

Я посетил военного атташе. Этот подполковник, получивший тяжелое ранение на войне 1914 года, очень сердечно встретил капитана 2-го ранга, то есть меня. Он находился на своем посту довольно продолжительное время, а его жена имела достаточно мужества и воли, чтобы изучить финский язык, что является достославным подвигом. Раньше он командовал батальоном егерей на Лазурном Берегу; представляю себе, как он пережил резкую смену климата и обстановки. Его кабинет находился в очень красивом здании на Эспланаде, одной из главных артерий города. На стенах висели военные фотографии и карты в странном соседстве с трофеями, доставленными крупной охотничьей собакой. Здесь было комфортно, атмосфера приятная, далекая от каких бы то ни было военных действий.

Однако подполковник сразу начал рассказывать мне о последних событиях, не сдерживаясь в критике Венсенна, где располагалась французская Главная квартира. Бесспорно, в его словах имелась доля критика, неизбежная у каждого подчиненного, но некоторые его замечания показались мне заслуживающими внимания. Их можно было резюмировать одной фразой: «Если мы должны помогать Финляндии, то что нам делать в Петсамо, экзотическом месте, которое в это время года при такой погоде невыносимо для наших солдат?»

Я рассказал ему о полученных мною инструкциях, поскольку намеревался работать в тесном контакте с ним, и заявил, что о текущем положении мы обстоятельно поговорим после того, как я покончу с полагающимися визитами, которые я намерен нанести как можно скорее.

Итак, я встретился с послом, который тоже принял меня очень сердечно и решил меня представить министру иностранных дел Таннеру. Он был озабочен вопросом помощи, которую могли оказать Финляндии Франция и Великобритания. Положение было непростым. Две эти страны находились в состоянии войны с Германией, официально сохранявшей нейтралитет в советско-финском конфликте. С другой стороны, Советский Союз, воюющий с Финляндией, являлся политическим союзником Германии, но оставался нейтральным во франко-британском конфликте с Германией. Помимо этого, он по-прежнему был связан с Францией пактом 1935 года[22].

Союзники были бы рады помочь Финляндии, но полагали, что не могут этого сделать без четко выраженной просьбы финляндской стороны. А та не шевелилась: я увидел, что после моего отъезда из Ментенона ничего не изменилось.

Меня заинтересовала Гранкулла, куда перебрался подальше от войны дипломатический корпус. Здешние комфортабельные виллы напомнили курорты, куда мы ездили в отпуск. Больше всего меня поразил снег. Я не видел его много лет, с самого моего отъезда с Севера в 1924 году. Он был прекрасным, пышным, он накрывал все вокруг толстым слоем, и никакие следы не выделялись на нем. При довольно сильном морозе, а в тот день было около минус 15°, он, казалось, улыбался мне, словно пытаясь заставить забыть, что всего несколько недель назад я был в Африке.

Здесь снег улыбался, а неподалеку отсюда, на фронте, мучил людей, ожесточенно уничтожавших друг друга!

Снег, который надолго станет моим спутником, требовательным, повелительным, жестоким, сегодня улыбался мне. Снег заменял мне море, он был таким же бескрайним, таким же загадочным, тоже скрывал драмы. Я неотрывно смотрел на него, потому что чувствовал, что в работе, которая начиналась для меня в этот день, он всегда будет присутствовать рядом, а у меня не всегда будет время восхищаться его красотой и величием и не злиться на него.

Все равно я люблю снег, как и море.

Первый официальный визит после встречи с послом я нанес полковнику Розенбройеру, отвечавшему в Министерстве обороны за связи с иностранными военными атташе. Он превосходно говорил по-французски и взялся ввести меня в круг высших финских военных и морских чинов. Сделал он это быстро, потому что нельзя было терять время.

Я познакомился с генералом Айро, начальником Генерального штаба, когда-то проходившим стажировку в парижской Высшей военной школе, потом с капитаном 1-го ранга Хаколой, начальником Морского генерального штаба. Он также частично получал образование во Франции, вскоре после 1918 года, на учебном крейсере «Жанна д’Арк». Там, на посту помощника капитана, он усовершенствовал свой французский, то есть в самых неожиданных ситуациях попеременно использовал технические термины и сочные грубые выражения. Мне предстояло часто с ним встречаться. Познакомился я с Главнокомандующим морской обороной генералом Вальве и командующим военно-морскими силами адмиралом Рахолой, проходившим обучение, как мне говорили, на итальянском флоте.

Наконец меня представили маршалу Маннергейму, Верховному главнокомандующему армией, освободителю Финляндии в 1918 году, национальному герою. Он принял меня очень любезно, изъяснялся на чистейшем французском, бывшем в ходу у петербургской аристократии, называл немцев «бошами»[23] (он произносил «бёши»), но оставался непроницаемым в том, что касалось его намерений.

Также я нанес визиты иностранным коллегам; особенно сильно мне хотелось поскорее встретиться с британским морским атташе, находившимся на посту длительное время и прекрасно знавшим обстановку в стране. Увидев французского атташе, он сильно удивился:

– А вы здесь зачем?

Мне было приказано не иметь секретов от представителя союзного флота, и я изложил ему цель моей миссии. Он выслушал с величайшим вниманием и сделал совершенно неожиданный вывод:

– Мы – военно-морские атташе, стало быть, должны заниматься морскими делами. Однако море замерзло и будет подо льдом еще много недель. Так что там ничего не может произойти. Вот мое мнение. Кстати, поскольку на море никакие события невозможны, я убываю в отпуск!

Я мог только восхититься его убежденностью, не разделяя при этом его взглядов, хотя новая битва при Тексе-ле[24] между кавалерией и вмерзшим в лед флотом все-таки казалась мне более чем гипотетической. В остальном мой коллега оказался приятным собеседником, с которым я часто беседовал после его возвращения; отношения между нами установились самые сердечные. Разумеется, я нанес визит британскому послу, г-ну Верекеру.

Также я встретился с польскими дипломатами, представлявшими страну – союзницу Франции, из-за которой, в сущности, мы и ввязались в войну. В дальнейшем я постепенно познакомился и с другими представителями дипломатического корпуса, разумеется, за исключением немцев.

Мне много рассказывали о моем германском коллеге, адмирале фон Боннине, пользовавшемся в Финляндии большим уважением. Я многократно видел его издали, вид у него был очень представительный. Однако дальше наши с ним отношения не заходили.

Итак, как мне и было обещано, глава нашей дипломатической миссии привел меня к министру иностранных дел Таннеру. Тот, являясь председателем социал-демократической партии, был ярым противником коммунистической системы