Тамара Ростовская - Тетрадь из сожженного гетто (Каунасское гетто глазами подростков) Страница 13

3 раза в неделю курсы шитья.

3 раза в неделю учусь с папой.

3 раза в неделю учу иврит.

2 раза в неделю кружок в школе.

2 раза в неделю кружок с Рашей.

2 раза в неделю кружок с детьми.

3 раза в неделю занятия с Хавкой.

А еще мои работы по дому? А еще чтение? А еще мой дневник!

Праздник. Наш Новый год. Волнения. Застрелили Савицкаса[39]. Очень жаль его. Опять всплыл «казернирунг». Настроение страшное, напоминающее первые дни в гетто. Этот новый комендант, этот Гекке — паршивый тип. Так ничего.

Погода плохая. Бушует ветер. Шью. В этом году прилежно готовимся к зиме. Сегодня настроение будто бы лучше. Хоронили Савицкаса. Я люблю Сальку. Дружу с Хавкой. Она мне очень нравится. Остальное, кажется, идет по-старому. Я, наверное, уйду из ремесленной школы. Надо идти в бригаду. Скорее всего, пойду в «Гуму»[40]. А все равно лагерь будет.

Слегла. Схватила воспаление мочевого пузыря. Очень стеснялась, когда пришел врач осмотреть меня. Настроение плохое, читать нечего. Перед глазами видишь смерть. За окном осень наступила и душу камнем придавило. Все идет по старому: иврит, Раша, любовь, учеба. Все течет по старому руслу. Фронт приближается. Стала чаще писать, а писать, как раз, сейчас не о чем.

Самочувствие плохое. Слабость дает о себе знать. Начала бояться. Говорила с Цилей: жизнь так интересна! Виктор что-то готовит. Я начала шпионить за ним. Вроде хочет убежать, или связался с какой-то организацией[41], а может, прячет оружие, кто его знает? Читаю Бялика — чудные стихотворения. Читаю также замечательную книгу «Люди в паутине». По сравнению с этим мое творчество ничего не стоит, хочется бросить все это. Опять плохое настроение. Не имею обуви. Погода хорошая.

Настроение скверное. Хочется писать, но не о чем. Тяжелый камень давит сердце. Ах, все это личные дела. Боюсь, чтобы он не рассердился потому, что он поздоровался, а я не ответила. С Рашей вела себя невежливо, наговорила ей много глупостей. Шалила, как маленькая девочка, как глупая кошечка.

Эрев Йом-Кипур. Ясный день, хотя ночью лил дождь. Я занята, учусь. Завтра пост — 5704 год. Опять говорят, что «казернирунг» не будет. А, надоело, наконец. Фронт приближается. Люди боятся. Одни устраивают убежища в гетто, другие укрываются в городе. На этой неделе у меня должны быть значительные перемены. Я усиленно размышляю. /О побеге/. Вчера беседовали с Хавкой на интересную тему — до основания разобрали вопросы любви. Сплошная психология. Не зря говорят, что женщины интересуются психологией. Раша тоже ведет записи, для меня это новость. Хотелось бы познать ее душу, узнать, о чем она думает, что переживает, и вообще что в ней творится. «Ober nit mein mazl»[42].

Йом-Кипур. Решила поститься. Ощущение неприятное. Вытерпела со вчерашнего вечера — 5 часов до сегодня 5 часов. Только с утра сильно «сосало». Весь день пробыла в гостях. Ничего. Несколько дней можно и поголодать, но только при условии, если после этого дадут хорошо поесть. Bce постились и молились, может, Бог выслушает их молитву. Фронт приближается, занят Невель, это в 20 километрах от латвийской границы. Люди сильно озабочены. В Каунас прибыло 800 эсэсовцев. Полагаем, что хотят нас прикончить. Все малые бригады аннулируются, оставляют только 4–5 больших бригад. Сегодня кончила жатву, убрала все со своего огорода. Прилагаю список урожая: морковь — 35 кг, свеклы — 42 кг, помидоров — 50 кг, картофеля — 2 центнера. Гуляла с Е.Х.

Беспокоюсь о нем. Полночи не спала. Приснился страшный сон. Явилась муза, и мои переживания воплотились в стихи. Сижу дома. Настроение плохое. Пишу и читаю: «Этмоль»[43], имела продолжительный разговор, но он ни к чему не привел. Была слишком хорошо настроена и много шалила. Однако меня радует, что Раша еще не поняла меня. Мое поведение ей кажется странным. В связи с праздниками всю неделю провела дома. Не скучала, имею достаточно книг. Занимаюсь также шахматами. Скоро сделаю «карьеру». Опять что-то с «казернирунг».

Осуществила свою мечту — написала поэму «Жид». Довольна. Погода хорошая, не холодно. Не о чем писать. Все по-старому. В гетто настроение подавленное, у меня тоже не лучше. Давно не было уроков. Мы с Хавкой критикуем кружки. Частично стихами, частично прозой. Вынашиваю мысль написать книгу, но еще не чувствую в себе достаточно сил для этого. Я ослабла как физически, так и морально. Что-то с легкими. Мамочка говорит, что я выйду из гетто калекой. «Alevai halten mir dabai, zog ich»[44]. Сижу и пишу. Мне мешают. Отец громко читает немецкую газету. Меня это очень нервирует, не могу сконцентрировать своих мыслей. Ну, пока, до свидания, до новых событий.

Чудесная осенняя погода. Многие люди убегают из лагеря. Большинство присоединяется к русским партизанам. Опасаемся несчастья. С.Д. заняли блоки и уже построили вокруг них забор. Говорят, что ликвидируют ремесленную школу. Я ко всему равнодушна. Надоело сидеть в лагере, всем сердцем тянет в город, хочется идти в бригаду.

Жутко. В половине шестого утра нас разбудили страшные крики: «Гетто окружено, на улице Варню находятся 50 грузовиков!».

Все поднялись, началась паника. То тут, то там виднелись испуганные лица женщин и детей. «Акция!» — мелькнула первая мысль. Но нет! Через короткий промежуток времени выяснилось, что берут на работу. Со списком в руках, от дома к дому шли немец и два еврея. Приказано: собраться и отправляться. Увезли Розу, Иру, Люсю, Баронов, боюсь за Рашу. Мы уложили вещи и ждем своей судьбы. Я смелая. Люди утомлены, равнодушны: «Если не сегодня, так завтра»… Бог знает, где лучше. А смерть только одна. Утешением служит то, что вчера вывезли 1 800 литовцев. Сижу и жду, что будет. Смотрю через окно — не идут ли за нами…

И на сей раз буря прошла стороной, не затронув нас. Вывезли на работы 4 000 человек. Отделили мужчин от женщин и разделили всех на три группы. Одна партия прибыла в Ригу, другая — в Запишкис. Но точных сведений нет.

Весь район от Блоков до ул. Варню уже пустой. Мрачно выглядят пустые Блоки. Я много работала, помогая людям переселиться. «Казернирунг» опять всплыл. Получила карту в «Гуму». Наверное, нас казернируют туда. Завтра уже пойду. Увы, придется уйти из ремесленной школы, но я не имею «a greiser fardrus»[46].