Ирина Ободовская - Пушкин и Натали. Покоя сердце просит… Страница 13

Не желая поступаться ни имениями, ни деньгами, Афанасий Николаевич придумал своеобразный «выход» из создавшегося положения. В семействе Гончаровых давно хранилась медная статуя Екатерины II, в свое время заказанная еще Афанасием Абрамовичем в Германии, чтобы установить ее в Полотняном Заводе в ознаменование посещения его императрицей. Однако статуя получилась неудачной и долгие годы лежала в подвалах гончаровского дома. «Оборотистый» дед решил поручить Пушкину ее продать и вырученные деньги взять в качестве приданого! Статую перевезли в Петербург, но при жизни Пушкина она так и не была продана.

В половине июля Пушкин уезжает в Петербург. Нужно было получить от отца доверенность на ведение дел по болдинскому поместью, часть которого Сергей Львович выделил ему перед свадьбой.

Пушкин просит отца обратиться с письмом к деду Натальи Николаевны. О существовании этого письма известно давно. В письме к невесте (около 29 июля) из Петербурга он сообщает, что по его просьбе Сергей Львович написал Афанасию Николаевичу. Но в архиве Гончаровых письма не оказалось. И только недавно оно было опубликовано В. Сабининым и П. Самгиной: хранилось у потомков А. А. Векстерна, одного из первых биографов Пушкина начала нашего века. Вот оно:

«Милостивый государь Афанасий Николаевич!

Почитая сына моего совершенно счастливым, входя в почтеннейшее семейство ваше, и принимая по любви моей к нему живейшее в сем участие, за обязанность поставляю поручить себя в благосклонное внимание ваше как первого виновника его благополучия. Счастливым почту и себя когда буду иметь случай лично принести вам за него признательность и уверить в искреннем почитании и преданности с каковыми честь имею пребыть Милостивый Государь

Ваш покорнейший слуга Сергей Пушкин.

С. Петербург, июля 20 дня 1830 года.

Позвольте и мне, Милостивый Государь, вместе с мужем моем поручить себя в благосклонность вашу, и изъявить вам благодарность мою за моего сына почитая его совершенно счастливым. При засвидетельствовании вам искреннего почитания честь имею пребыть

Милостивый Государь,

Покорнейшая Ваша Надежда Пушкина».

Стиль письма обычен для послания такого рода, когда оно обращено к лицу незнакомому или малознакомому и по столь важному для обоих семейств поводу. Встречались ли когда-нибудь Сергей Львович и Афанасий Николаевич, сказать трудно. В Москве – вряд ли, но вполне вероятно – в Зарайске, где поместья Пушкиных и Гончаровых были совсем рядом.

В письме к Наталье Николаевне Пушкин упоминает только об отце, а мы находим и приписку Надежды Осиповны. И отец, и мать «почитают сына своего совершенно счастливым». Но именно неуверенность в том, что свадьба состоится, заставила Пушкина просить родителей написать Афанасию Николаевичу. Ему казалось, что это в высшей степени любезное и почтительное письмо закрепит шаткое согласие на брак со стороны Гончаровых. Полагаем, что старик Гончаров в полной мере оценил его.

В Петербурге Александр Сергеевич в качестве жениха нанес визит старой фрейлине Загряжской. Он так описывает эту встречу Наталье Николаевне:

«Надо вам рассказать о моем визите к Наталье Кирилловне. Приезжаю, обо мне докладывают, она принимает меня за своим туалетом, как очень хорошенькая женщина прошлого столетия. – Это вы женитесь на моей внучатой племяннице? – Да, сударыня. – Вот как. Меня это очень удивляет, меня не известили, Наташа ничего мне об этом не писала. (Она имела в виду не вас, а маменьку.) На это я ей сказал, что брак наш решен был совсем недавно, что расстроенные дела Афанасия Николаевича и Натальи Ивановны и т. д. и т. д. Она не приняла моих доводов. – Наташа знает как я ее люблю, Наташа всегда писала мне во всех обстоятельствах своей жизни, Наташа напишет мне, – а теперь, когда мы породнились, надеюсь, сударь, что вы часто будете навещать меня. Затем она долго расспрашивала о маменьке, о Николае Афанасьевиче, о вас; повторила мне комплименты государя на наш счет – и мы расстались очень добрыми друзьями. – Неправда ли, Наталья Ивановна ей напишет?

Я еще не видел Ивана Николаевича. Он был на маневрах и только вчера вернулся в Стрельну. Я поеду с ним в Парголово, так как ехать туда одному у меня нет ни желания, ни мужества» (около 20 июля 1830 г.).

Наталья Кирилловна приняла Пушкина очень любезно. В дальнейшем она всячески покровительствовала красавице-племяннице и сыграла большую роль в ее появлении в светском обществе.

В Парголове на даче жила тетушка Екатерина Ивановна Загряжская. Почему у Пушкина не было желания (и даже мужества) поехать туда одному? Возможно, потому, что он знал о натянутых отношениях сестер Натальи Ивановны и Екатерины Ивановны и боялся нежелательной реакции на этот визит со стороны будущей тещи. Что касается комплиментов государя, то следует иметь в виду, что Николай I еще до сватовства Пушкина видел Наталью Николаевну на московских балах, когда ее только начали вывозить в свет.

Афанасий Николаевич, когда Пушкин поехал для устройства своих дел перед свадьбой в Петербург, послал ему вдогонку через Ивана Николаевича письмо, в котором просил ходатайствовать о пособии для покрытия полотнянозаводских долгов. Он полагал, что личное знакомство Пушкина с императором и родственные связи с министром финансов Канкриным могут помочь ему в его запутанных финансовых делах.

Поручения эти ставили Пушкина в затруднительное положение. В письме к Натали от 30 июля 1830 года он говорит, что не имеет того влияния, которое ему приписывает дед. Однако хочет сделать попытку переговорить с Канкриным о «единовременном пособии» Гончарову.

«Серьезно, я опасаюсь, что это задержит нашу свадьбу, – пишет Пушкин невесте, – если только Наталья Ивановна не согласится поручить мне заботы о Вашем приданом. Ангел мой, постарайтесь, пожалуйста».

Посещение Канкрина осталось без последствий: министр сказал, что этот вопрос может решить только государь, а Николай I, видимо, отказал, так как позднее, уже из Москвы, Пушкин писал деду: «Сердечно жалею, что старания мои были тщетны и что имею так мало влияния на наших министров».

В половине августа Пушкин вернулся в Москву. А 20 августа в семье Пушкиных произошло печальное событие: умер дядя, Василий Львович. Предстоял траур на полтора месяца. И Пушкин, крайне расстроенный тем, что свадьба опять откладывается, в конце августа уезжает в Болдино хлопотать о том, чтобы его ввели во владение частью имения, выделенной ему отцом. Перед отъездом у него было бурное объяснение с Натальей Ивановной, вероятно, опять по поводу пресловутого приданого.

«Я уезжал в Нижний, – писал Пушкин Натали, – не зная, что меня ждет в будущем. Если Ваша матушка решила расторгнуть нашу помолвку, а вы решили повиноваться ей, – я подпишусь под всеми предлогами, какие ей угодно будет выставить, даже если они будут так же основательны, как сцена, устроенная ею мне вчера, и как оскорбления, которыми ей угодно меня осыпать. Быть может, она права, а неправ был я, на мгновение поверив, что счастье создано для меня. Во всяком случае вы совершенно свободны, что же касается меня, то заверяю вас честным словом, что буду принадлежать только вам, или никогда не женюсь».