Судьба человека. С любовью к жизни - Борис Вячеславович Корчевников Страница 14

Спустя столько времени я понимаю, что сама во всем виновата. Прежде чем кого-то выбрать, нужно осознавать, кого ты выбираешь, кому доверяешься и с кем проводишь время. Не хватало у меня мозгов, не думала об этом. Вот и результат – потом была жизнь с альфонсом на протяжении шести лет. Я считаю, что женщине, дуре, иногда можно что-то простить, а мужчине нет. Но, к сожалению, женщины становятся в течение жизни мудрее, чем мужики. В конце концов, он стал наркоманом. А когда мы расстались, он начал говорить, что я его бывшая жена.

Я бы много чего сказала себе молодой. Во-первых, как выбрать мужа, как построить семью. Семья важна в жизни, ее нужно строить. И второе, я бы хотела иметь много детей. У меня было два аборта. После Алисы и именно от Салтыкова. Сейчас я уже говорю, что нужно рожать.

Егор Кончаловский

Династия

Только одна его фамилия – это уже судьба. Он принадлежит, пожалуй, самому большому, звездному семейству страны – Михалковых-Кончаловских. Это его дед, Сергей Михалков, написал гимн СССР. Дядя, Никита Михалков, снял оскароносные «Утомленные солнцем». Отец, Андрей Кончаловский – «Сибириаду», удостоенную Гран-при Каннского фестиваля. Мама, Наталья Аринбасарова, – это та самая Алтынай из «Первого учителя». Сегодня он тоже известный кинорежиссер. «Роза для Эльзы», «Антикиллер», «Побег». Но за последний год его судьба очень резко переменилась. После долгих лет совместной жизни он разошелся с известной актрисой, Любовью Толкалиной. Кто та новая женщина, которая уже стала частью клана Михалковых и его судьбой? Судьбой Егора Кончаловского.

– Второй раз я молодой папа. Между моей первой дочкой Машей и Тимуром разница в 16 лет. Но это не страшно, потому что у меня с младшим братом разница в сорок лет. Я ему гожусь в дедушки. И надо сказать, что есть большая разница – становиться отцом в двадцать или тридцать лет или становиться им в пятьдесят. Это, конечно, два совершенно разных чувства. Сейчас чувство гораздо более многогранное, сложное, в нем больше составляющих, потому что я сам прошел какой-то путь и понимаю, сколько всего хорошего и плохого ждет этого маленького человека в жизни.

Я так назвал сына, потому что у нас очень много детей в семье. И уже обычные, столь ласковые нашему слуху имена, такие как Сергей, Андрей, Петр, Василий и так далее, уже заняты не раз. Тимур Михалков – сразу ясно, кто такой.

Мой отец стал Кончаловским, потому что еще в 60-е годы мечтал поехать на Запад. Папа присоединил эту фамилию к своей, по паспорту он был Михалков, но чтобы не навредить Никите, потому что еще была советская власть, и не помешать деду, Сергею Михалкову, который был депутатом Верховного Совета, американские картины он уже подписывал просто «Кончаловский». А меня стали как отца называть. Он как-то даже воспротивился в какой-то момент, спросил, почему это я взял его фамилию? «А тебе что, стыдно, что ли?» – ответил я. – «Нет».

Об отце у меня первое воспоминание, как он несет меня на плече. Я очень маленький, года три, и отвратительно визжу: «Пусти, дурак!» За это был наказан дома. Меня поставили в угол, делать там нечего, я стал выковыривать штукатурку из стены и есть ее почему-то. Меня наказали второй раз.

Конечно, Андрей Сергеевич Кончаловский с нами не жил. Они с мамой рано разошлись, мне было два с половиной года. И в моей жизни мало что изменилось в этот момент, папа всегда был на съемках, и что так его нет, что так. Мы никуда не переезжали, остались в этой же квартире жить. Спустя пару лет мама вышла замуж за Николая Львовича Двигубского, замечательного художника, который очень мной занимался. Он был потомком белых эмигрантов, по-русски не говорил, потому что родился во Франции, а потом в юности приехал в Россию. Николай Львович мне в большой степени заменил отца в те ранние годы, когда родители развелись. А потом, когда мне было 12–13 лет, мы стали плотно общаться с папой. Но вообще я заметил, что в нашей семье маленьких детей не очень любят. Или, может быть, я так себя оправдываю.

Для меня было важно, чтобы в детях не было комплекса безотцовщины, и я всегда говорила: «Ты представляешь, у тебя два папы, три бабушки, три дедушки». А Егор: «Да, я такой богатый. У меня два папы, три бабушки, три дедушки, мама». Я отвечала: «А мама у тебя одна».

– Я вообще рад, что родители развелись тогда, на раннем этапе отношений. Папа очень тяжелый человек, с ним сложно жить вместе. Мы были вдвоем в Лондоне в одной квартире месяц, я чуть с ума не сошел. Он очень трудный человек. Вообще, жить с Андреем Сергеевичем – это работа, и ее надо работать. Мне кажется, что папа очень долго искал сам себя. Последний раз он развелся, когда ему было за 60, уже все повидал и вернулся в Россию из Америки, разочаровался в этой стране. Я в ней разочаровался, еще не доехав, а он съездив. Я думаю, отец очень медленно взрослел и был легкомысленным человеком довольно долго, что касается семейной жизни. А то, что касается искусства, – это другое.

Это я потребовала развода. Чувствовала, что-то происходит, он мучится, мешаю ему. А я максималистка – или все, или ничего. Потом сказала себе: «Ни один мужчина не стоит того, чтобы я теряла себя». И все. Помню, как закрыла дверь в нашей квартире и сказала: «Пока ты мне не напишешь согласие, я тебя не выпущу». Он быстро накалякал на листочке что-то, дал мне его, выскочил из квартиры и побежал. Не на лифте поехал, а по лестнице побежал. И крикнул: «А эта бумажка недействительна! Дурочка ты!». И побежал дальше.

– Я безмерно уважаю отца за его поступок, за попытку, в принципе, относительно успешную – после состоявшейся карьеры в Советском Союзе начать все с полного нуля на Западе в абсолютной нищете. Он вынужден был преподавать в каком-то маленьком университете в Малибу, торговать икрой, за банку которой можно было полгода бедно жить в Лос-Анджелесе. Все параллельно снимали кино, а он никак не мог. Эта безработица продлилась четыре года. И потом все-таки отец стал создавать фильмы один за другим. Постепенно он начал меня, советского школьника, «разлагать» – готовить к западной жизни. Мы были близкими друзьями и все планы строили вместе. Считалось, что я уехал к отцу после армии, но на самом деле он был в Америке,